Эммануэль Анати

Палестина до древних евреев

Глава 9. Художники пустыни

 

Сообщества, живущие в приграничной полосе

Мы уже говорили о том, что в период верхнего палеолита начинает складываться культурная дифференциация, которая впоследствии приводит к возникновению в период мезолита местных культур. Очень скоро я опишу, как народы, жившие в плодородных регионах, двигались к производящей экономике, оседлому образу жизни и последующей урбанизации. Но для начала следует рассказать о племенах, обитавших в тех областях, где из-за природных условий земледелием заниматься было невозможно, а следовательно, развитие здесь шло совершенно по-другому.

Происходившее почти в каждый период первобытной истории постепенное расселение более сильных сообществ, захватывавших все большие полосы плодородной земли, приводило к тому, что менее развитые, более слабые группы вытеснялись на засушливую периферию. Но важность этого процесса возросла, когда постепенно развивающиеся сообщества земледельцев стали понимать цену плодородной земли. Быстро формирующиеся группы земледельцев сильно зависели от окружающей среды и были вынуждены к ней приспосабливаться. Культура в плодородных регионах стала крайне локализованной. Сходные обычаи существовали на незначительной территории (например, в долине какой-то реки, на равнине или в холмистом регионе). В засушливых зонах недостаток воды заставлял живших там людей постоянно передвигаться, а однообразие природных ресурсов позволило им создать однородную культуру. Даже в наши дни, в то время когда плодородные регионы разделены на небольшие области, в каждой из которых преобладает свой вид поселений, антропологический тип, язык и культура, в пустыне до сих пор сохранились огромные культурные районы с однообразием занятий населения и социальной структуры.

Особенность жизни периферийных сообществ заключается в медленном ритме их развития и постоянстве традиций. Так, например, охота, которая уже в начале неолита перестала быть основным занятием населения плодородных областей, сохранялась в пустыне еще очень долго. Там невозможно было заниматься земледелием, и люди освоили другие отрасли – скотоводство, торговлю, добычу полезных ископаемых. Таким образом, некоторые племена, жившие в пустыне, стали заниматься именно этим.


Материальная культура периферийных кочевых сообществ была продиктована образом их жизни, поэтому для нее не характерны тяжелые предметы, которые трудно перевозить с места на место. Такие хрупкие материалы, как керамика, были заменены более крепкими, например высушенными тыквами, сосудами из кожи, скорлупой страусиных яиц с отверстием с одной стороны, деревянной посудой, корзинами из растительных волокон, плетеными бурдюками. Следовательно, несложно догадаться, что большинство из этих артефактов было сделано из поддающихся разрушению материалов и со временем разрушилось. Иногда кочевники до очень позднего времени изготавливали орудия из камня, ориентируясь на уже давно ушедшую в забытье палеолитическую традицию. Такие культуры, как уже говорилось выше, называют эпипалеолитическими. Они довольно часто встречаются в пустынях Ближнего Востока.

Большинство этих сообществ жило в хижинах или в природных пещерах. Свидетельства об образе их жизни очень скудны. Если в плодородных регионах люди могли возвращаться в одни и те же пещеры на протяжении многих десятилетий, то жителям пустынь приходилось постоянно передвигаться от одного источника воды к другому, оставаясь на каком-то месте на протяжении довольно незначительного времени.

В более поздние времена кочевники-скотоводы, уходя, оставляли после себя каменные круги, служившие, вероятно, основаниями загонов для животных, но после их предков в лучшем случае оставались следы кострищ, несколько каменных кругов, отмечавших места, где стояли их хижины, и немногочисленные кремневые орудия, разбросанные на поверхности.

В пустыне сохранилось очень немного артефактов, датированных позднее конца палеолита. Более или менее полный археологический контекст можно установить только для нескольких коротких периодов. Но он образовался в результате жизнедеятельности оседлых или полуоседлых сообществ, обитавших в периферийных областях пустыни во время каких-то политических неурядиц или резких изменений климата, и не отражает традиционный образ жизни периферийных народов.

Мы так и не узнали бы ничего об этих людях, если бы они не оставили после себя наскальные рисунки. Этой традиции на определенной стадии своего развития придерживались разные народы по всему миру. Может показаться странным, но наскальные рисунки создавали сообщества, которые по сравнению с соседними народами считались периферийными или даже отсталыми.

Кремневые орудия и керамика могут рассказать о материальной культуре того или иного сообщества, а наскальные рисунки – о его духовной культуре, интересах, верованиях и представлении об эстетике. Остатки материальной культуры и связанные с ними наскальные изображения находят очень редко. Пожалуй, в качестве таких примеров можно привести несколько европейских палеолитических памятников. В Атласных горах Реймон Вофре обнаружил тесную связь между наскальными рисунками и предметами материальной культуры, найденными у подножия гор, где они были изображены. Другие, правда менее удачные, попытки соотнести эти данные сделали Хенри Лхоте в горах Тассили, Дж. Х. Дунбар в Нубии и Ханс Ротерт в Килве, расположенной в Иордании. На основании полученных ими данных сложно делать какие-то выводы, и в наше время трудно сказать, как выглядела материальная культура художников, живших в этих пустынных регионах. Недавно в Негеве (Израиль) и на Синае была найдена еще одна важная группа таких изображений, а единичные примеры обнаруживают по всей области.

Некоторые из этих наскальных рисунков сопровождаются набатейскими (язык населения Набатейского царства, одного из древнейших арабских государств, расположенного в южной Палестине и северной Аравии. – Пер.), тамудскими (один из древнейших диалектов древнесевероарабского языка, отличный от древнеарабского диалекта, который лег в основу классического и современного арабского языка. – Пер.), сафаитскими (еще один диалект древнего арабского языка. – Пер.) и прочими поздними надписями, и до обнаружения памятника в Килве считалось, что все эти изображения относятся к эллинистическо-римскому периоду. Проанализировав материалы из Килвы, исследователи пришли к выводу о том, что лишь малая их толика относится к эпохе письменности, а большая часть была создана в гораздо более ранний период. Ротерт выделил три основные стадии, самая ранняя из которых относится к каменному веку, следующая – к началу эпохи бронзы, а последняя – к набатейско-тамудийским временам.



Благодаря последующим работам в Негеве, были выделены семь типов стиля, датированные периодом от каменного века до наших дней. Даже сегодня некоторые местные племена бедуинов продолжают создавать эти рисунки. По тематике и стилю наиболее ранних изображений можно описать состояние хозяйства и психологию охотников. Позднее на этих рисунках появляются домашние животные – сначала это собаки, затем козы и быки. Вероятно, скотоводство постепенно стало превалирующим занятием населения. Но это, судя по всему, произошло довольно поздно, когда в плодородных регионах уже хорошо было развито животноводство, а люди в основном жили в городах.

Примитивные художники выбирали скалы для своих рисунков по патине. Это тонкая пленка темного цвета, которая со временем становится все темнее. Делая надрезы, художник оголял внутреннюю, более светлую часть камня, делая тем самым изображение более четким, благодаря возникающему контрасту. Скорость формирования патины зависит от многих естественных причин, например от солнца и дождя, так что с ее помощью нельзя построить абсолютную хронологию. Правда, изучив слои патины, можно определить примерную датировку различных слоев изображений, найденных на одной и той же поверхности или в непосредственной близости друг от друга. Если стили рисунков из различных слоев отличаются или, наоборот, один и тот же стиль характерен для нескольких изображений, то мы сможем определить и последовательность.

Можно также сделать и некоторые другие общие выводы. Так, например, изображения, выгравированные на поверхности, с очень темной патиной.

Рисунки стиля IV-С сопровождаются набатейскими и тамудскими надписями. Следовательно, их можно датировать эллинистическо-римским периодом, то есть концом 1-го тысячелетия до н. э. – началом нашей эры. Стиль IV-B относится к железному веку, к первой половине 1-го тысячелетия до н. э., а стиль IV-A появился значительно раньше. Мы в основном будем рассматривать именно его.

Следовательно, пустыни, расположенные на южных границах «плодородного полумесяца», были постоянно населены, как правило, представителями периферийных сообществ, технологическое развитие которых всегда отставало от уровня жизни населения плодородных земель, но при этом их культура развивалась самобытно.

С конца палеолита в двух основных экологических регионах Ближнего Востока, «зеленой земле» и «желтой земле», формировались две различные культурные модели, основанные на отличиях в общественном устройстве, хозяйственной организации, характере поселений и уровне развития технологии. Но между этими двумя районами постоянно происходило взаимодействие, и каждый из них привносил в культуру второго что-то новое.

Это взаимовлияние играло намного более важную роль, чем может показаться на первый взгляд. Большинство ближневосточных оседлых народов в исторические времена создало легенды о своем происхождении из пустыни или, по крайней мере, называло своими предками живущие там племена. В качестве примера можно привести описанное в Библии (Быт., 16: 25. – Пер.) происхождение потомков Израиля и Измаила. Среди живших относительно недавно в пустыне племен бытуют легенды о том, что они произошли из земли «молока и меда», похожей на Эдем области, где фрукты растут сами по себе.


Скала, на которой были найдены изображения, выполненные в трех различных стилях, найденная в Джебель-Идейд, в южной части Неге-ва. На самом раннем рисунке (стиль III, отмечен точками) изображен охотник с двойным луком, двумя рогатыми животными (антилопами?) и собакой. На втором (стиль IV–C, отмечен линиями) нарисованы два животных и выгравирована тамудская надпись. На последнем (стиль VI, выделен черным) схематично изображены два животных и ранняя арабская надпись



В плодородных регионах последовательность археологических слоев только частично проливает свет на жизнь древнего населения этих мест. Часто иноземцы захватывали области (как правило, довольно крупные), расположенные в непосредственной близости от пустыни. Они перебивали или вытесняли исконное население этих районов. Вектор развития культуры резко менялся, и практически невозможно определить, откуда пришли завоеватели. Некоторые из них могли быть выходцами из пустыни. Корни многих из них можно обнаружить где-то в периферийных областях, где нет остатков телей, или холмов, под которыми скрыты руины городов и других рассчитанных на длительное время поселений. Из-за этого на археологической карте местности остаются обширные «белые пятна».



Скала из Ен-Кудейрат (северный Синай), на которой были найдены наскальные рисунки четырех стилей. На самом раннем изображении (стиль III, отмечен точками) нарисован бык без ног, на втором (стиль неизвестен, отмечен диагональными линиями) – двухколесная колесница с двумя животными (лошадьми?). На третьем рисунке (стиль V, отмечен перекрестной штриховкой) изображено рогатое животное, а на четвертом (стиль VI, выделен черным) – схематичное изображение животного


С другой стороны, судя по находкам археологов, работающих в пустыне, высокоразвитые народы плодородных регионов несколько раз занимали обширную приграничную зону и создали там полуоседлые поселения, просуществовавшие, правда, очень недолго.

Как мы увидим ниже, искусство кочевников в чем-то сходно с созданным населением, жившим в непосредственной близости от пустыни. Некоторые из подобных стилей существовали лишь на небольших территориях, другие распространились по всей южной границе «плодородного полумесяца» и Египту.

Я не собираюсь делать далекоидущие выводы, но ту важную роль, которую играли кочевники в распространении традиций, отрицать нельзя. Мы не должны забывать о том, что эти люди были очень мобильны, постоянно передвигались от одного конца пустыни к другому. Распространение культур не всегда является результатом тщательно спланированной политики или этнических передвижений. Идеи и вещи могут перемещаться постоянно, порой даже опосредованно – через периферийные сообщества.


Натурализм охотников

Искусство первых охотников хорошо представлено в Килве. В Негеве такие рисунки в основном были найдены в пещере из Вади-Рамлия, недалеко от Абдата. На них были изображены рогатое животное и стилизованная человеческая фигура.

Похожие изображения были найдены под скальным навесом, расположенным недалеко от деревни Ади-Яман, в южной Анатолии. Их стиль характеризуется глубиной и резкостью линий. Нарисованы на них в основном животные, чаще всего козы. Также здесь можно увидеть быков, представителей семейства кошачьих и носорогов. Людей изображали редко, как правило в сценах охоты. В Килве была найдена уникальная сцена с изображением пары, занимающейся любовью. Домашних животных на этих рисунках почти нет, даже собаки, которые появляются на изображениях более поздних стилей, здесь отсутствуют.


Наскальные рисунки, как правило, довольно большие. Все изображается на них в натуральную величину. Длина самого большого рисунка, на котором изображен дикий бык, составляет примерно 3 метра. Тщательно разработанные композиции изображений появляются очень редко. В более поздние периоды возникают сложные сцены, но пока для того, чтобы добиться успеха на охоте, просто изображали раненое животное. Изображение человека, бросающего свое оружие, появляется далеко не всегда. Художники того времени посвящали свои рисунки толькоохоте. Из всех видов оружия чаще всего изображали копье. До сих пор не было найдено ни одного изображения лука, но есть свидетельства о наличии в то время орудий, сделанных из веревки, хотя и сложно понять, на что они больше похожи: на лассо, на болад ору – оружие, в котором к двум или трем шарам привязана крепкая веревка, назначение которого опутывать ноги животного и ударами шаров забивать его, – или на какое-то другое приспособление. Копья, как правило, довольно легкие и маленькие. Они напоминают те, которые используют во время охоты южноафриканские племена бушменов.



Тела животных зачастую покрыты точками, которые, судя по всему, должны были изображать текущую из ран кровь. Возле ртов некоторых из них нарисованы одна или две линии. Вероятно, так охотники изображали кровь, которую их потенциальные жертвы должны были выплевывать при ранении. Эти детали характерны также для палеолитического искусства Франции и Испании. Более того, стиль этих рисунков, размер животных и отсутствие изображений людей напоминают франко-кантабрское искусство. Художественная манера изображения идеальных пропорций характерна и для европейских палеолитических художников.

В Ливийской пустыне также были найдены натуралистичные изображения, напоминающие наши. Но техника исполнения и размер рисунков здесь иные, и единственный вывод, который может извлечь из этого исследователь, заключается в том, что образ жизни, образные представления и психология двух этих различных сообществ охотников похожи.

Проблемой датировки этих изображений занимались многие ученые, но до сих пор они не пришли к единому мнению. Два исследователя, работавшие в Килве, Хорсфилд и Глюк, согласились с мнением аббата Брёйля и других ученых, относивших эти рисунки к «палеолитическим и неолитическим временам», но Ротерт, пристально их изучивший, предложил датировать их «натуфийским, тахунийским и бронзовым веками». Сравнение с натуфийским искусством основывается на изучении двух предметов, найденных Невиллем на Иудейских холмах. Это статуэтка жвачного животного из Умм-эз-Зувайтины и эротическая статуэтка из кальцита, обнаруженная в Ен-Сахри. Правда, в пещерах натуфийцев не было найдено ни одного примера наскальной живописи (Невилль якобы открыл одно наскальное изображение, но впоследствии его выводы были опровергнуты), а в Килве, в Вади-Рамлия или в Ади-Ямане поблизости от наскальных рисунков не обнаружено ни одного кремневого орудия, характерного для натуфийской культуры. (Те кремневые орудия, которые были найдены там, относятся к более развитой и, вероятно, более поздней индустрии пластин.) Другие ученые настаивают на отнесении этих изображений к периоду неолита, но, благодаря более подробному изучению этих рисунков, был сделан вывод о том, что на них не изображено ничего, что говорило бы о «неолитическом» образе жизни их создателей. Самая большая ошибка всех ученых, пытающихся соотнести и датировать их, заключается в том, что они используют термины, созданные для описания индустрии, сформировавшихся в плодородных регионах и в связи с этим неприемлемых для рассказа о никак не связанной с ними культуре.


В Килве были найдены орудия различных типов – топоры из бифасов, инструменты из пластин, но все они сильно отличаются от своих аналогов, обнаруженных в верхнепалеолитических палестинских пещерах, эпипалеолитических орудий, характерных для ранненеолитическои тахунийской культуры, или немногочисленных поздненеолитических или даже относящихся к эпохе энеолита артефактов, найденных там. Это всего лишь предположение, но, возможно, первые наскальные рисунки создавались носителями одной из этих культур. Правда, мы не знаем, какой именно.

Абсолютную дату существования этого стиля можно установить только с помощью двух незначительных факторов. Во-первых, последующий стиль II иногда накладывается на него и относится, вероятно, к 4-му тысячелетию до н. э. Во-вторых, художники того времени изображали таких животных, как дикие быки, которые не могут выжить в современных климатических условиях Килвы. В то время, когда в этой местности на них охотились, климат должен был быть намного более влажным. Судя по данным из Файюма, оазиса Харга и долины Нила, в сравнительно позднее время в Египте и на Ближнем Востоке произошло кратковременное увлажнение климата. Таким образом, изображения диких быков из Килвы вряд ли можно отнести к очень раннему периоду.

Помимо всего прочего, можно отметить, что произведения стиля I отражают образ жизни представителей маленьких охотничьих сообществ, скитавшихся по этой территории, покрытой, видимо, в то время травой, и что это произошло до 4-го тысячелетия до н. э. Но они могут быть намного древнее.

Больше всего загадок связано с происхождением этого стиля. Как и произведения натуфийского искусства, эти наскальные рисунки, даже самые ранние, были сделаны уверенной рукой людей, прекрасно знавших технику изображения, что свидетельствует о длительном существовании традиции. В чем-то в стиле I прослеживаются даже следы упадка, а не начала традиции. Таким образом, каким бы ни был возраст этого стиля, можно быть полностью уверенным в том, что он не был первым из всех созданных носителями этих традиций.

Известно, что и натуфийцы, и художники пустыни унаследовали свои художественные таланты от предшествующих поколений. Но невозможность определить, носители какой культуры создали этот стиль, сильно расстраивает специалистов по ближневосточной археологии.


Существует несколько разновидностей стиля I, каждая из которых обладает набором своих собственных, не похожих на все остальные характеристик и техникой. В Килве иногда они накладываются друг на друга, следовательно, можно установить их относительную хронологию. Самая ранняя из них характеризуется четкостью линий, хорошими пропорциями, вырисовкой таких деталей, как закругленные рога коз, глаза изображались редко. Линии в изображениях второго типа вырезаны более глубоко. Сам рисунок более грубый и менее точный, но пропорции и натурализм сохраняются. В третьей разновидности стиля тела животных делаются более продолговатыми, натурализма и гармоничности в исполнении становится меньше, чем в обоих предыдущих типах. Но только на таких рисунках изображена ловля крупной добычи с помощью ловушки для ног. Похожие ловушки известны по наскальным изображениям из Верхнего Египта, оставленным людьми, которых называют автохтонными жителями гор. Изображения, найденные в Ади-Ямане, очень похожи на этот тип из Килвы, а сам он очень напоминает сходные рисунки из Сахары. Самый поздний вариант стиля I намного более схематичный. Изображения очень низкого качества, а натурализм был заменен воображением. Здесь ничего не сохранилось от красоты реалистичных рисунков более ранних периодов.



Как я уже говорил, стиль I – наиболее поздний. Следующие за ним сильно отличаются от него по духу и, видимо, были созданы представителями совершенно другой группы. Памятник 19 в Килве, где создававшие натуралистические рисунки охотники оставили большинство своих произведений, представляет собой низкий каменный холм, возвышающийся над плато. Долина, раскинувшаяся вокруг него, в наши дни ровная, широкая, сухая и покрытая лессом, когда-то была покрыта травой, а по ней бродили дикие звери. Холм был виден отовсюду, а с него легко можно было следить за передвижением потенциальной добычи.


Реализм, стилизация и распространение пасторальных сцен

Стиль II наскальных рисунков из периферийных районов Палестины разительно отличается от предыдущего. Он характеризуется тем, что фигуры нарисованы с помощью точек. Художники перестали использовать линии и очерчивать силуэты. Точки, как правило, очень неглубокие и небольшие, ими покрывали всю поверхность изображения, стараясь располагать их в правильном порядке. Вероятно, для этого использовались небольшие колющие инструменты. Во многих случаях точки делались разными, в результате чего в изображении удавалось создавать несколько тонов. Порой части тел животных не покрывались точками. Вероятно, таким образом художники пытались передать естественные переходы цвета.

Большое внимание художники уделяли распределению объектов в пространстве и созданию закругленных форм изображения. Иногда обе ноги животного изображались в виде вытянутых линий, но чаще всего они представляли собой две продолговатых дуги.

Изображений домашних животных на этих рисунках все еще нет. Как правило, на них нарисована потенциальная добыча охотников. Чаще всего представители этих сообществ рисовали коз, но есть и изображения диких кошачьих. В Негеве пока еще не было найдено фигур, которые без сомнения можно было бы принять за нарисованные с помощью точек. Правда, Ханс Ротерт опубликовал четыре изображения, найденные им в Иордании, которые можно отнести к стилю П.

В Хиджазе среди рисунков того же стиля было найдено изображение стада одомашненных быков. Сходных рисунков, относящихся к тому же времени, нет ни в Негеве, ни в Иордании.

В настоящее время известны лишь четыре изображения людей, относящихся к стилю II, причем одно из них было обнаружено в Иордании, одно в Негеве, а остальные два – в Хиджазе. У троих из них в руках палки, и, судя по позе, хорошо известной нам из пасторальных сцен в Сахаре, так изображали пастухов. У двоих из изображенных людей на голове шляпа. Эта деталь появляется уже на керамических статуэтках, которые изготавливались в конце 4-го тысячелетия до н. э. (протописьменный период) в южной Месопотамии. Эти люди в коротких юбках были охотниками и пастухами.


В стиле II практически ничего не осталось от натуралистического искусства предшествующей эпохи. Художник внимательно продумывает каждую линию, стремится правильно распределить их в пространстве. Он строит композицию и пытается изобразить уже целые сцены, а это говорит о том, что у этих людей сформировались более сложные хозяйственное устройство, идеология и образ жизни. Вероятно, они даже входили в контакт с более развитыми цивилизациями.

Относительная хронология стиля II известна нам довольно хорошо. Судя по наложениям, он возник позже рисунков ранних охотников. Связанные с ним изображения никогда не находят с рисунками, относящимися к стилю III, а образовавшаяся на них патина намного более темная. В некоторых случаях рисунки стилей II и III перекрываются выполненными в стиле IV. Судя по цвету патины, можно с полной уверенностью сказать, что стили II и IV отделяет друг от друга довольно большой промежуток времени.



Когда аббат Брёйль скопировал наскальные рисунки, относящиеся к стилю II, он сначала обратил внимание на стилистическое сходство между ними и изображениями на месопотамской керамике, относящейся к раннему сузскому стилю (протописьменный период – 3500–3000 гг. до н. э.). Это сравнение очень соблазнительно, так как позволяет точно продатировать стиль II. Самое большое сходство было замечено в изображениях животных с дугообразными ногами и идеализированной закругленной формой гиперболизированных рогов.



Следует заметить, что Сузы в то время находились на краю зоны оседлых поселений, а сам стиль возник там довольно неожиданно. Наскальным рисункам не хватает изящества и мастерского исполнения, характерных для их аналогов, созданных художниками, поселившимися в Шумере и Эламе, но между произведениями периферийных групп и этих создателей одной из первых цивилизаций есть много общего.

Если, изучив руины оседлых поселений, можно восстановить последовательность культур, господствовавших в плодородных регионах, то в пустыне все намного сложнее – мы, как правило, и понятия не имеем о том, откуда появилась та или иная художественная традиция. Как мы увидим ниже, разные народы, жившие в Палестине примерно в то же время, что и носители стиля II, создали различные стили. Разнообразие художественного исполнения варьируется от символических фресок, созданных воображением жителей Тулейлат-Гхассул, до реалистичных изображений из слоновой кости и костяных статуэток из Беэр-Шевы и наскальных изображений пастушеских народов, населявших Мегиддо и Гезер. Это разнообразие связано с моделями культуры и поселений, главенствующими в той или иной местности и разделяющими зоны жизни оседлого населения на маленькие закрытые культурные области. В пустыне же, наоборот, существовало удивительное единство обычаев и культуры. В то время как у земледельцев появлялась все более узкая специализация и они все сильнее были привязаны к своим землям и местным природным ресурсам, жители периферии сохранили кочевой образ жизни и в добавление к традиционной охоте стали осваивать такие новые занятия, как скотоводство.

В стационарных поселениях конец одного слоя и начало другого четко отмечают смену одной культуры другой. В пустыне перекрывание изображения, созданного в одном стиле, рисунком, относящимся к другому стилю, необязательно обозначает переход от одного стиля к другому в рамках целого региона.

В центральной части Негева был найден рисунок, принадлежащий к стилю IV–C, перекрытый изображением человека, сидящего на лошади, относящимся к стилю V, которое, в свою очередь, было закрыто еще одной фигурой животного, выполненной в стиле IV–C. Этот пример относится к намного более позднему периоду, чем тот, о котором мы сейчас говорим, но, видимо, такое происходило во все времена. Группы кочевников – носителей разных культур – могли мирно сосуществовать в пустыне. Следовательно, пока мы не найдем несколько примеров, где изображения перекрывают друг друга в одном и том же порядке, мы не сможем сделать вывод об их хронологии. Именно поэтому мы не в состоянии сказать, сосуществовал ли стиль III, творение охотников, стремившихся к натурализму в изображениях, со стилем II или возник несколько позже. Большинство исследователей сомневаются в том, что стиль III возник намного позже, чем стиль II, но есть регионы, в которых эти стили сосуществовали.

Для реалистичного стиля III характерны выверенные пропорции и гармоничные формы. Большинство фигур показано в динамике: животные изображены бегущими, люди, появившиеся на этих рисунках впервые, охотятся на них с луками и стрелами. Фигуры полностью составлены из точек, а такие детали, как глаза, чаще всего обводились. Теперь ноги животного почти всегда стали изображаться отдельно друг от друга.

Ни в каком другом стиле ближневосточных наскальных рисунков нет такого совершенства и гармонии, никогда до этого сцены так тщательно не продумывались. В этих изображениях можно отметить несколько интересных черт. Для того чтобы показать, что стрела, выпущенная охотником, попала в цель, ее иногда изображали несколько раз: сначала вылетающей из лука, затем несколько раз в полете, чтобы показать ее траекторию, и в конце концов попадающей в тело животного. У собак, преследующих добычу, как правило, увеличенный рот, соединенный с помощью линий с ногами жертвы, за которой они охотятся. Для создания более гармоничной композиции фигуры часто прикасаются друг к другу.

В стиле III появляется примитивное представление о перспективе. Благодаря разнице в размере фигур, у зрителя создается полное ощущение трехмерного пространства, в котором каждый предмет находится на разном расстоянии от его взора. Это довольно необычно и производит впечатление, особенно если вспомнить о том, с каким образом жизни и уровнем культуры связан такой стиль.

Главная тема – прекрасные сцены охоты. Как правило, они покрывают всю поверхность скалы. Неровные края скалы эффектно обрамляют изображение, сделанное на гладкой поверхности. Чаще всего изображаются козы, да и в целом количество разновидностей животных не отличается от того, что было в двух предыдущих стилях. Представители семейства кошачьих и горные козлы так и остались неотъемлемой частью местной фауны. Появляются рисунки (по крайней мере, были найдены два или три таких примера), на которых изображены одомашненные быки и козы. Главным домашним животным становится собака, чье изображение появляется почти в каждой сцене охоты. У каждого охотника, судя по всему, было несколько собак, которые на всех рисунках окружают его. В рисунках этого стиля появляются и разнообразные изображения людей. Некоторые из них одеты в длинные юбки, другие – в короткие одежды, обхватывающие бедра.


Несмотря на огромную разницу между стилями II и III, оба они свидетельствуют о том, что их создатели жили в сообществах, хозяйство которых основывалось на охоте и формирующемся скотоводстве, которое лучше отражено в изображениях стиля П. На рисунках, относящихся к стилю III, впервые появляются изображения луков и стрел. Копья исчезли, хотя уже в стиле IV их изображения появляются снова. Лук возникает на рисунках уже как сформировавшийся вид оружия. Изображались два вида луков: для одного из них характерны небольшие одинарные луки, а для второго – большие двойные. На одном рисунке изображен человек, в руке которого – булава со сферическим наконечником. Стиль III характерен для Иордании, Хиджаза и Синая, но лучше всего он представлен в израильской пустыне Негев. Очень похожие группы наскальных изображений были найдены в Верхнем Египте, Нубии и восточной Сахаре. По технике исполнения и тематике они очень похожи на своих ближневосточных «сородичей». Между ними всего 482 километра, и, следовательно, они могут быть как-то связаны друг с другом.

В Верхнем Египте изображения, относящиеся к стилю III, были найдены недалеко от Луксора, причем они никак не связаны с искусством долины Нила. Судя по всему, здесь, как и на Ближнем Востоке, эти рисунки делали люди, занимавшиеся в основном охотой. Винклер предложил датировать эти рисунки додинастическим периодом. Нужно отметить, что это вполне вероятно. В Негеве изображения, характерные для стиля III, были найдены в 48 километрах от Беэр-Шевы. Отсюда возникает вопрос: когда там жили сообщества охотников?

В настоящее время невозможно ответить на этот вопрос. И образ жизни, и оружие, которое они использовали, характерны для позднего каменного века, но длительность существования в пустыне этой традиции установить невозможно. Во 2-м тысячелетии до н. э. изображения на керамике в некоторых поселениях, расположенных в пограничных районах, судя по всему, появились под влиянием искусства охотников. Это может быть признаком того, что стиль III существовал еще во 2-м тысячелетии до н. э. Если это так, то художники-реалисты из племени охотников, создавшие стиль 111, жили в пустыне вместе со многими другими народами, придумавшими стиль IV.


Первые свидетельства появления человеческих сообществ, занимавшихся в основном скотоводством, зафиксированы в рисунках стиля IV. До недавнего времени этот стиль считался очень поздним, но повторное изучение данных, проведенное в 1960 г., показало, что в нем можно выделить как минимум три различных этапа, каждый из которых был связан с деятельностью разных народов. Одна из этих фаз, получившая название IV-А, судя по всему, относится к периоду времени, рассматриваемому в данной книге.

По своим стилистическим особенностям он занимает промежуточное положение между стилем 111 и поздним стилем IV Но по сути он значительно отличается от обоих. На рисунках стиля IV-А изображены, как правило, козы, как по одной особи, так и целыми стадами. Изображения более крупных животных, таких как быки, верблюды и лошади, здесь полностью отсутствуют. (Впервые изображение лошади появляется в стиле IV-В, а верблюда – только в стиле IV–C. Изображения быков после отхода художников от стиля III исчезают.) Оружие изображено довольно редко, практически полностью исчезли сцены охоты. Стиль становится гораздо менее реалистичным, постепенно пропадает динамика. Построению сцен уделяется намного меньше внимания, и прорисовка деталей уже мало интересует художников. Вероятно, в психике этих людей произошли значительные перемены.


На очень интересном рисунке изображена сцена танца. Она разделена на две части. На нижней нарисованы пять человеческих фигур, четыре из которых танцуют, а пятая сидит на чем-то напоминающем стул и играет на круглом барабане. На поясах трех центральных фигур кинжалы или похожие на них орудия или оружие, причем каждый человек держит руку на ручке своего «кинжала». В руке четвертого какой-то предмет, судя по всему, это музыкальный инструмент. В верхней части изображения нарисованы два человека, играющие на струнных инструментах и танцующие перед каким-то животным. Инструменты представляют собой асимметричные лиры, установленные на прямоугольных подставках, похожих на те, что изображены на многочисленных месопотамских рисунках и найдены при раскопках в Уре и на многих других памятниках. Изображение, свидетельствующее о том, что между месопотамскими и северосирийскими музыкальными инструментами так много общего, впервые было найдено в Палестине. Правда, нам очень хорошо известно, что лира существовала здесь с древнейших времен. В Мегиддо на относящемся к медному веку рисунке изображена лира, а в Бени-Хасане (Египет) на фреске, датированной XIX в. до н. э., изображена процессия азиатов, в число которых входит музыкант со стрижкой, очень похожей на те, что у людей с рисунка стиля IV-А, и с немного другой лирой на подставке.

Непонятные инструменты из нижнего регистра изображения можно сравнить с рельефом на ортостате (вертикальные плиты нижней части каменной стены. – Пер.), найденном немецким археологом Максом фон Оппенхаймером в Телль-Халафе, расположенном в северной Месопотамии. Сейчас этот ортостат, получивший название «звериный оркестр», находится в Берлине.

Изображенные на этом рисунке лиры очень напоминают месопотамские и северосирийские. Правда, во 2-м тысячелетии до н. э. похожие инструменты появились в Египте, где они изображены на фресках из Фив. Вероятно, они произошли от месопотамских, но были намного меньше и аккуратнее.


Такие изображения – нечто среднее между месопотамским и египетским типом. В свете этого они очень примечательны. Снова встает тот же вопрос: какую роль играли кочевники пустыни в распространении культур и обычаев?

Хорошо известно, что группы пастухов и торговцев кочевали из Месопотамии в Египет на протяжении всего городского периода. На периферии «плодородного полумесяца» во время правления первых династий Ура постоянно происходили передвижения различных племен. Косвенные данные об этих переселениях, относящиеся к более позднему периоду, можно найти в рассказах библейских патриархов. Так, в Книге Бытия (12: 5) сказано: «И взял Авраам с собой Сару, жену свою, Лота, сына брата своего, и все имение, которое они приобрели, и всех людей, которых они имели в Харране; и вышли, чтоб идти в землю Ханаанскую…» Далее (12: 10) речь идет о том, что «и был голод в той земле. И сошел Авраам в Египет, пожить там…».

Сцена танца была найдена менее чем в 32 километрах от Вади-Кудейрат, который, вероятно, получил в Библии название Кадеш-Барнеа, но вряд ли когда-нибудь появится возможность узнать, кто создал ее, или определить, к какому стилю она принадлежит. Можно с точностью сказать лишь то, что стиль IV-A относится к периоду, получившему в плодородных регионах название городского (или бронзового века), и что эта сцена возникла среди людей, чей образ жизни напоминал тот, который вели кочевые еврейские патриархи. Создавшие ее художники, должно быть, кочевали по южной оконечности «плодородного полумесяца», периодически вступая в контакт с оседлым населением. Вероятно, они могли перемещаться на значительные расстояния – от южной Месопотамии до Синая и Египта.



Судя по всему, патриархи также передвигались по краям населенных регионов, но об этом мы поговорим чуть позже. Правда, здесь следует заметить, что евреи были всего лишь одним из многочисленных кочевых и полукочевых племен, скитавшихся вокруг оседлых поселений на протяжении всего городского периода.

Очевидно, лишь некоторые сообщества создавали наскальные рисунки, следовательно, эти изображения проливают свет на повседневную жизнь только этих групп. В пустыне жили и другие племена кочевников, не создававшие эти изображения, и поэтому в настоящее время о них нам известно очень мало. Вероятно, именно от них до нас дошли некоторые каменные круги и другие не поддающиеся разрушению артефакты. В пустыне жили и кочевники, строившие мегалитические сооружения, сильно отличающиеся от остальных подобных конструкций, о которых я еще буду говорить, и, скорее всего, построенные намного позже их. Но благодаря им можно понять, что на периферии жили многочисленные племена, у каждого из которых были свои традиции, в то время как в плодородных областях население постепенно начинало заниматься земледелием и строить города.

В более поздние времена, когда здесь жили библейские патриархи, из Библии, а также многочисленных месопотамских, сирийских, хеттских и египетских документов можно почерпнуть обширные сведения о кочевниках пустыни. К этому времени они стали основным политическим, экономическим и культурным связующим звеном Ближнего Востока и начали играть немаловажную роль в истории. В конце этой книги мы увидим, насколько велико было их значение в политическом развитии Ближнего Востока. Но прежде нам следует вернуться к рассказу о плодородных регионах, население которых постепенно начинало заниматься земледелием.

Просмотров: 6826