Новый век

Мы не знаем точные причины мезолитической революции, но можем предполагать, что в ее основе лежали радикальные изменения в экономике и идеологии. Везде, где она происходила, она приводила к разрушению палеолитического образа жизни. Люди научились упрощать свой быт, используя новые орудия. Они смогли изобрести не похожую на все прежние модель экономики.

В начале мезолита они стали плавать на расположенные недалеко от берега острова. Это свидетельствует о появлении первых лодок и мореходства. Человек впервые посетил острова вдоль атлантического побережья Франции, Сицилии, Скандинавию и т. д. С континента в Англию пришли новые группы людей. С собой они принесли новые технологии. Основные водные преграды, такие как Гибралтарский пролив, отделяющий Африку от Европы, и Красное море, раскинувшееся между Аравийским полуостровом и Восточной Африкой, больше не ограничивали передвижения людей.

Человечество изобрело множество технологий, навсегда изменивших его жизнь. Люди, изобретя длинную крепкую веревку, смогли с легкостью залезать на деревья и ходить в горы. Они научились делать корзины и прочие емкости для переноски различных предметов, сети и ловушки для зверей. Возможно, именно тогда были предприняты первые попытки соткать одежду.

Самое раннее свидетельство использования корзин – их отпечатки на полах домов Иерихона – относится к концу мезолита. Но к тому времени эта отрасль уже развилась, и высокое качество изделий говорит о том, что она основывалась на давней традиции. В других частях света, например в Испании, появление корзин зафиксировано на наскальных рисунках, относящихся к мезолиту, хотя и сохранивших еще много палеолитических черт. О существовании рыболовных сетей свидетельствуют многочисленные резные гальки, относящиеся к эпохе мезолита, наскальные рисунки, которые находят по всей Евразии и Северной Африке, и грузила – частая находка на всех мезолитических памятниках.

В эпоху мезолита человеческую жизнь изменили два изобретения: лук – мощное оружие, совершившее настоящую революцию в охоте и рыболовстве, и капкан. Оба они, судя по всему, существовали еще с конца палеолита, но изобретение в начале мезолита прядения и плетения корзин, вероятно, сильно повлияло на их развитие.

Лук – первое известное нам орудие, в котором используется механическая сила (она вступает в действие, если резко отпустить туго натянутую тетиву). В период верхнего палеолита люди уже использовали копьеметалку, помогавшую выкинуть оружие дальше и сильнее, но она функционировала лишь благодаря физической силе самого охотника. Лук был намного удобнее палеолитического копья, подобно тому насколько пистолет лучше средневекового арбалета. Даже очень умелый охотник мог нести одно или несколько небольших копий. Стрел, в свою очередь, он мог взять с собой очень много. Они значительно легче, и их удобнее нести, не говоря уже о том, что прицелиться из лука можно намного точнее, чем тяжелым метательным копьем. Луки и тетивы делались из органического материала, и мы, наверное, уже никогда не узнаем, как они выглядели. Но на мезолитических памятниках находят большое количество маленьких треугольных заостренных микролитов, вероятно служивших наконечниками стрел. Производили их в огромных количествах.

Считается, что найденные в Северной Африке заостренные орудия, принадлежащие к атерской культуре (палеолитическая культура, существовавшая около 30–19 тысяч лет назад на территории Магриба. Отдельные находки, характерные для этой культуры, были обнаружены также в Сахаре и Египте; названа по находкам у Бир-эль-Атер, в Алжире. – Пер.), тоже являются наконечниками стрел или легких копий. Небольшое количество других заостренных микролитов обнаруживают в Европе и на Ближнем Востоке в слоях, относящихся к позднему верхнему палеолиту. В Испании и Северной Африке первые изображения луков появляются в наскальной живописи в эпоху мезолита.

Капканы использовали как в охоте, так и на рыбалке. Это первое приспособление, которое могло функционировать при отсутствии человека. Он мог поставить ловушку и уйти, а затем, вернувшись, с радостью обнаружить, что его старания не были напрасны и в его капкан попалась добыча.

Первые капканы, сделанные в различных регионах, видимо, сильно отличались друг от друга. Наиболее ранний их вид появился на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Он изображен на наскальных рисунках. Это ловушка, в которую могли ногой попасть олени, антилопы и другая добыча среднего размера. В Европе, по данным мезолитического искусства, существовали различные виды капканов для рыб. Изобретение лука и ловушек говорит о появлении развитого абстрактного мышления. Это первые созданные человеком «механизмы», свидетельствующие об уровне развития человечества на том этапе.

Подобные изобретения, должно быть, резко изменили представление людей о ценностях. Жизнь стала легче. В своей борьбе за выживание и пищу люди получили значительное подспорье. Вероятно, это сильно повлияло на их мироощущение и верования. Обладавшие более сложным сознанием, они отказались от примитивных палеолитических обрядов и религиозных практик. В различных регионах, охваченных мезолитической революцией, они пытались заменить прежние традиции новыми этническими и эстетическими ценностями, сформировавшимися под влиянием не только окружающей среды, но и их собственного опыта. К тому же не стоит забывать, что каждое человеческое сообщество в то время развивалось по-своему. Эти изменения лучше всего отразились в эволюции изобразительного искусства.

Рыболовство становилось все более важным занятием. Это привело к тому, что группы людей начали селиться вокруг озер, болот, на берегах рек и морей. Таким образом человек открыл доступный и практически неисчерпаемый источник пищи и стал жить в постоянных поселениях. По крайней мере, именно так поступали очень многие группы людей. Это, в свою очередь, привело к упрочению связей между регионами и ускорению культурной унификации в рамках небольших областей.

Изменение образа жизни, отсутствие необходимости постоянно изнурять себя в поисках добычи привели к отказу от традиционных ценностей и представлений. Создался культурный вакуум, поставивший человечество перед выбором пути развития. В каждом отдельном регионе люди выбрали свой.

В Палестине и вдоль средиземноморского побережья Леванта доминирующей стала натуфийская культура, получившая название в честь типового памятника – пещеры Шукбах на берегу Вади-эн-Натуф. Носители этой культуры занимались рыболовством и начали приручать животных (некоторые исследователи оспаривают точку зрения, согласно которой натуфийцы занимались доместикацией животных. – Пер.). Они впервые попытались расширить торговлю и земледелие, чем значительно ускорили развитие своего региона. Они создали новую сложную религию, уникальное реалистическое искусство и довели до совершенства материальную культуру. Именно эти люди основали первые стационарные поселения и стали вести оседлый образ жизни.

В Европе мезолитические культуры развивались в рамках ограниченных районов. Там создавали устаревшие орудия труда, что отбросило развитие региона на несколько тысячелетий назад по сравнению с динамично развивающейся Палестиной. То интеллектуальное превосходство, которого европейцы эпохи верхнего палеолита добились благодаря своему прекрасному натуралистичному искусству, а также достижениям в области идеологии и религии, было замещено абстрактным схематическим искусством. Некоторые сообщества, жившие в Европе, занимались рыболовством и сбором моллюсков, других больше интересовала охота с капканами, третьи делали первые попытки одомашнивания животных. Это разделение впоследствии привело к культурной дифференциации.

Мезолит – переходная эпоха от одной модели экономического развития к другой. Он отделяет период присваивающей экономики от эпохи производящей. В течение этого периода люди научились выращивать и хранить еду. В начале новой эпохи – неолита, или нового каменного века, уже существовали первые сообщества земледельцев, люди одомашнили животных, а торговля стала привычным элементом повседневной жизни.

Большинство новых мезолитических артефактов было сделано из органических материалов, таких как кость, дерево, кожа и нити, поэтому мы знаем о них в основном по произведениям мезолитического искусства. То, что мы находим на стоянках и в пещерах, где жили эти люди, в основном сделано, как и в период палеолита, из долговечных материалов (камня, кости, раковин и оленьего рога).

Главный признак, отличающий мезолитическую культуру от всех остальных, – это наличие очень маленьких орудий, или микролитов. Как правило, они представляют собой маленькие пластины, заостренные с одной стороны или имеющие два параллельных края, а также различные типы крошечных орудий треугольной, трапециевидной, прямоугольной и т. д. формы, которые называют геометрическими микролитами. Другим характерным предметом стал усеченный микролитический резец с ретушированной выемкой. Усечение образовывало с выемкой острый угол, в результате чего получалась небольшая ровная поверхность. Некоторые исследователи, однако, считают, что микролитический резец не орудие, а просто отход производства геометрических микролитов.

Все эти крохотные пластины были частями составных орудий, рукоятки которых изготавливали из дерева, кости, рога и других материалов. Во многих случаях в одном и том же орудии могли одновременно использовать несколько микролитов. Так, у гарпунов могло быть несколько зазубрин, серпы можно было делать сколько угодно длинными и тонкими, а их заточку – облегчить, появились ножи из длинных составных пластин, а также такие сложные орудия, как пилы с зубцами, благодаря которым можно было без труда разрезать дерево и т. д. С этими орудиями человек смог ровно и крепко соединять друг с другом различные материалы. Для этих целей широко использовались битум, природные смолы, растительные волокна, шерсть и другие клейкие и вяжущие вещества.

Некоторые орудия эпохи мезолита не представляют собой улучшенные версии палеолитических, но это еще не говорит о регрессе в технике их изготовления. Люди нашли другие, более простые способы, с помощью которых инструменту можно придать нужную форму. Важнее всего, что крохотные микролиты удобно было вставлять в ручку, и требования к их форме быстро отошли на второй план.

В различных частях мира переход от палеолита к мезолиту произошел в разное время. На Ближнем Востоке, судя по всему, он совершился раньше всего, от 14 до 12 тысяч лет назад. В некоторых областях Европы и Северной Африки это случилось от 12 до 7 тысяч лет назад. В засушливых регионах развитие культуры шло иначе, и, следовательно, мезолитические артефакты там отсутствуют. Это привело к самостоятельному развитию в этих областях различных вырождающихся видов палеолитических орудий. Иногда этот процесс перерастал в упадочную палеолитическую традицию, которую археологи называют эпипалеолитом. Некоторые из этих поселившихся в пустыне охотников были выдающимися художниками, и наскальная живопись, оставленная ими, служит главным источником по истории развития их культуры.

Переход от мезолита к неолиту также произошел в разных частях мира в различное время. Некоторые области Ближнего Востока (в особенности отдельные районы Палестины) раньше всего вступили в эту фазу. В Иорданской долине это произошло примерно 9500 лет назад.

Когда Палестина вступала в новый век, последний межплювиальный период подходил к концу. В Юго-Западной Азии снежные шапки горных цепей – Загроса, Кавказа и Тавра – начали медленно подтаивать, а лед остался только на самых высоких горах. Падавшие с гор реки пополнялись тающими льдом и снегом. Происходили и другие характерные для плювиала явления. Уровень озер и рек несколько раз менялся, но в целом климат становился более теплым, приближаясь к современному.

В Иорданской долине стало значительно суше, озеро Лисан постепенно становилось все меньше, в итоге чего образовалось Мертвое море. Мы точно не знаем, когда природные условия Иорданской долины стали такими, как в наши дни, но в Египте уровень большого озера, когда-то занимавшего территорию Фаюмского оазиса, несколько раз менялся, пока в 3-м тысячелетии до н. э. не достиг современного (имеется в виду Меридово озеро, остатком которого является современное озеро Биркет-Карун; подсчитано, что в древности площадь озера была значительно больше (2 тыс. км²) современного (233 км²). – Пер.).

Условия, в которых жили носители мезолитических культур, как на Ближнем Востоке, так и в Европе, были довольно влажными. Мезолитические памятники, как правило, находят в непосредственной близости от рек, озер и болот. На этих территориях росли высокие деревья, и, следовательно, качественной древесины для создания орудий и оружия, а также для разведения огня и различных построек было достаточно.

Мезолитическая революция, судя по всему, началась довольно внезапно. Может показаться странным, что ее начало на Ближнем Востоке, в Европе и Северной Африке не связано с влиянием извне, так как сохранились некоторые палеолитические традиции, а каждое новшество идеально подходило для применения в условиях конкретного региона. В большинстве областей она стала результатом местного культурного развития. Одновременно в различных частях Ближнего Востока и Европы формировалась эпипалеолитическая индустрия и искусство, а Северная Африка представляла собой довольно однородный регион, развивавшийся самостоятельно.

Натуфийская культура

Я уже говорил о том, что в период палеолита развивалась культурная локализация. К эпохе мезолита крупные культурные регионы распались. На Ближнем Востоке были найдены различные модели мезолитической культуры. Микролитическая индустрия, получившая название зарзийской, в чем-то даже похожа на обнаруженную в Палестине. Она была обнаружена в Ираке, в пещерной стоянке Шанидар (недалеко от селения Зави-Чеми). Другая сходная мезолитическая культура открыта недалеко от побережья Каспийского моря, в пещере Белт. Огромное количество мезолитических памятников можно найти по всей Юго-Западной Азии и в Западной Палестине. Видимо, в этих регионах существовали разные виды микролитической индустрии. Лучше всего представлена и изучена натуфийская культура.

Натуфийская и другие мезолитические индустрии Палестины сосредоточены в основном на центральной прибрежной равнине и на Иудейских холмах. В Палестине найдено примерно семьдесят мезолитических памятников, более сорока из которых расположены на средиземноморской прибрежной равнине, а пятнадцать – в Вади-Харайтуне и других местностях, находящихся недалеко от Иерусалима. В Иорданской долине открыты два очень важных, но изолированных памятника. Это Иерихон недалеко от берегов Мертвого моря и Эйнан в Хульской долине.

Расположенный на севере Палестины Ябруд – еще один важный памятник, культура которого очень похожа на натуфийскую. Еще несколько мезолитических памятников было обнаружено на побережье Леванта. Правда, о них мы знаем очень мало. К югу от Палестины, на средиземноморской прибрежной равнине Синая, были найдены несколько похожих на натуфийскую индустрии. В Египте, на памятнике Хелуан (южный пригород современного Каира. – Пер.), расположенном недалеко от того места, где долина Нила начинает расширяться в Дельту, была найдена микролитическая индустрия, сходная с палестинской натуфийской культурой.

В последние годы было сделано несколько попыток соотнести натуфийскую культуру с другими микролитическими индустриями Европы, Азии и Африки. Порой ее носители делали орудия очень похожие на те, что изготавливали жители Северной Африки (капсийская культура), и изготовленные в рамках азилио-тарденуазьянской индустрии Центральной и Восточной Европы. Однако, несмотря на сходство между некоторыми объектами, эти культуры сильно отличаются друг от друга. Это свидетельствует о том, что все они развивались независимо друг от друга, в рамках своих регионов, хотя и у них были некоторые общие черты.

Уникальность натуфийской культуры заключается в том, что ее носители быстро научились производить еду (большинство современных исследователей считает, что хозяйство носителей этой культуры все еще в целом было присваивающим, так как не было найдено никаких признаков появления одомашненных животных или искусственно выращиваемых растений, хотя вполне вероятно, что они действительно впервые попытались разводить злаки. – Пер.) и стали жить в стационарных поселениях. Большинство других мезолитических культур развивалось в том же направлении, но это происходило в разное время, различными темпами и по разным причинам.

В каждом случае конечный результат был не похож на другие.

Ранняя мезолитическая культура, возникшая на побережье Каспийского моря, появилась, видимо, намного позже палестинской натуфийской. Однако там до сих пор не нашли свидетельств наличия у ее носителей производящей экономики и постоянных поселений. Капсийская культура Северной Африки, кажется, прошла тот же путь развития, что и натуфийская, хотя этот процесс начался позже и протекал дольше. Индустрия медленно превратилась в неолитическую, но это произошло здесь как минимум на три тысячи лет позже, чем в Палестине.

Носители натуфийской культуры жили в пещерах и на открытых стоянках (натуфийцы строили круглые или овальные полуземлянки со столбовой наземной конструкцией, оплетенной ветвями и обмазанной глиной, а уже на позднем этапе развития культуры появились наземные дома с каменными, обмазанными глиной стенами и камышовой, также обмазанной глиной крышей. – Пер.), причем оба вида поселений, судя по всему, эксплуатировались на протяжении довольно продолжительного времени. Стратиграфия большинства памятников натуфийской индустрии представляет собой толстые последовательные слои. Наличие в них вторичных различий свидетельствует о том, что на протяжении довольно долгого времени здесь проживала неоднородная группа людей, разделенная на подгруппы со специфическими чертами развития. Однако, очевидно, различные сообщества носителей натуфийской культуры поддерживали контакты друг с другом. Многие аспекты их культур (искусство, погребальные обряды, украшение тела и модели поселений) совпадали, что говорит о вторичности существующих между ними различий. Вероятно, между различными группами существовало что-то типа торговли или натурального обмена. Денталии и другие морские раковины служили украшениями. Их в больших количествах находят на средиземноморском побережье (гора Кармель), откуда они попадали во внутренние районы страны, такие как Эйнан, Вади-Харайтун и Иудейская пустыня. Тяжелые ступы, сделанные в Эйнане из базальта и других пород камня, найденного в верхней части Иорданской долины, были обнаружены в пещерах Эль-Вад и Кебара. Следовательно, в том, что они откуда-то туда привозились, сомнений быть не может. Эти места расположены не так далеко друг от друга, и вполне вероятно, что первые торговые связи осуществлялись на расстоянии не более 160 километров.

Следовательно, между Эйнаном, горой Кармель, Вади-Харайтун ом, Иерихоном и другими поселениями того времени поддерживались постоянные контакты.

Каждый из этих памятников был своеобразен. Даже количество костей животных, найденных в натуфийских слоях прибрежной равнины, центральных гор и Иорданской долины, различно. Охотились в основном на газелей, оленей, козлов, медведей и диких быков. Но на горе Кармель преобладают кости газелей и других копытных, на Иудейских холмах – козлов, рядом с озером Хула – представителей озерной фауны. Это связано с различными природными условиями регионов, где располагались перечисленные памятники.

Природные условия, вероятно, повлияли на уровень развития экономики в каждой области. Везде большое значение имели охота, рыболовство и собирательство, но в Иудее главную роль играла охота, в Эйнане – рыболовство и собирательство, а на горе Кармель к этим занятиям прибавилась добыча моллюсков и прочие вторичные виды деятельности.

В Эйнане, на горе Кармель и в Иудейской пустыне (правда, в меньших количествах) находят зернотерки, ступы, пестики и серпы. Следовательно, носители натуфийской культуры уже значительно продвинулись по пути от собирания диких зерновых к развитому земледелию. Какие бы виды растений ни собирали и ни разминали с помощью этих орудий, их должно быть достаточно для того, чтобы оправдать само создание и широкое распространение таких артефактов. В то же время люди стали пытаться доместицировать животных, что постепенно становилось одной из составляющих экономики.

Наилучшим примером натуфийского поселения служит раскопанное французским археологом Жаном Перро в Эйнане. Там вдоль древнего берега озера Хула располагалось мезолитическое селение, состоявшее из круглых хижин с каменными основаниями. Диаметр жилищ составляет 5–9 метров. В некоторых из них были найдены резервуары или места для хранения каких-то припасов, обмазанные илом, а также кострища, ступы и пестики.

Эти круглые хижины строились в палеолитической традиции, описанной в предыдущих главах. Позже они появились в ранненеолитических слоях в Нахаль-Орене и в Иерихоне.

Главное различие между этими круглыми хижинами и жилищами Эйнана заключается в том, что второй памятник несколько раз перестраивался. Это, без сомнения, свидетельствует об оседлой жизни и о том, что жилища были рассчитаны на довольно длительный срок существования. Наличие постоянных поселений также говорит о появлении в хозяйстве довольно тяжелых объектов. Каменные «тазы» весом в десятки сотен килограммов, очевидно, не были изготовлены руками кочевников. Как мы увидим ниже, на каждом из этих мезолитических памятников было найдено большое число захоронений. Судя по этим некрополям, преемственность традиций похоронного обряда и религиозных представлений никогда не нарушалась, что говорит о жизни на этой территории одного сообщества на протяжении нескольких поколений.

Лишь немногие из трехсот натуфийских скелетов были полностью исследованы, но значительное число останков из Иерихона, Эйнана, Нахаль-Орена и других областей изучается в данный момент. Поэтому мы не можем проанализировать полный комплекс доступных данных и описать основные черты облика натуфийцев. Но те крохи информации, которыми мы обладаем, позволяют нам хотя бы примерно предположить, как они выглядели.

Судя по черепу молодой женщины, найденному в Эрк-эль-Ахмаре (Иудейская пустыня), изученному профессором Генри В. Валлуа, у нее был четко очерченный профиль с ярко выраженным подбородком, незначительным прогнатизмом (выступание лица в вертикальной плоскости), выпуклым носом и высоким лбом. Надбровные валики довольно массивные для женщины, по форме они очень напоминают те, что были у людей эпохи верхнего палеолита. Голова немного удлиненной формы (долихокефалия, кефалический индекс – 72, объем черепа – 1505 см³, что больше, чем у многих современных людей).

Сэр Артур Кейт описал натуфийцев из пещер Шукбах и Кебара. По его мнению, они были невысокого роста – для мужчин нормой было 160 сантиметров, а для женщин – 152 сантиметра. Рост самого высокого из найденных там людей составлял всего 165 сантиметров. У них были маленькие руки и ноги, кости конечностей – тонкими и хрупкими, головы – удлиненными (кефалический индекс 72–78), а лица – маленькими и продолговатыми. Подбородок выступал, нижняя челюсть была слабой, с незначительным прогнатизмом.

В начале неолита в Палестине жили люди, создавшие натуфийскую культуру. В долине Орен (гора Кармель) профессор Стекелис обнаружил останки людей, принадлежавших к поздней стадии развития этой индустрии. Они относились к переходному типу – в чертах некоторых из них уже заметны признаки ближневосточных неолитических индивидуумов. Это проявляется в ярко выраженной тенденции к широкоголовости (брахикефалия).

Отличительная черта натуфийской культуры, считающейся доминирующей микролитической индустрией, заключается в том, что в ней еще присутствует большое количество верхнепалеолитических орудий. После публикации ставшей классической для специалистов по первобытной истории Палестины монографии «Каменный век горы Кармель» эталонным памятником этой культуры является пещера Эль-Вад. Дороти Гэррод разделила натуфийские слои этой пещеры на две фазы, получившие названия верхне– и нижненатуфийской. Более поздние раскопки показали, что развитие материальной культуры слегка отличалось в соседних районах и некоторые различия, которые Гэррод взяла за основной принцип своей классификации, представляют собой местные варианты развития и личные предпочтения жившей в этой местности части сообщества. Все же можно различить некоторые общие признаки этой материальной культуры. На раннем этапе ее развития количество позднепалеолитических орудий было относительно больше, чем их число в поздненатуфийских слоях. Первоначально кремень обрабатывали более тщательно, многие микролиты были отретушированы с обеих сторон, причем ретушь высококачественная и тонкая (археологи называют ее хелуанской). В поздних слоях появляется значительное количество неолитических орудий, среди которых – новые артефакты, предназначенные для охоты и земледелия. Это свидетельствует о том, что в образе жизни натуфийцев со временем происходили заметные перемены.

Натуфийская женщина из Эрк-эль-Ахмара

В двух натуфийских слоях Эль-Вада более двух третей находок составляют микролиты. Чаще всего встречаются микролиты, имеющие форму полумесяца, но также обнаруживают и треугольные, трапециевидные и загнутые орудия. В поздних слоях более чем у трех четвертей похожих на полумесяц микролитов затуплена задняя часть, и только у четверти сохранилась хелуанская ретушь, в то время как раньше ею обрабатывали более половины таких орудий. Инструменты средних размеров представлены резцами, скребками, принадлежащими еще к палеолитической традиции, пластинами с затупленной задней частью, сверлами и серповидными пластинами. В поздних слоях серпообразных пластин становится больше. Среди крупных орудий – кирки, угловатые скребки, большие скребки, диски и другие предметы.

Орудия стали изготавливаться не только из кремня, но и из базальта и известняка. В Эль-Ваде были найдены пестики и ступы, полировщики и зернотерки. Натуфийцы также изготавливали статуэтки и другие предметы искусства, но более подробно мы поговорим об этом в следующей главе.

Рукоятки делались из длинных плоских костей с глубоким желобком, соединяющим по краю две их части. В эту рукоятку вставлялись кремневые орудия. Их часто украшали изображениями животных или их голов. На фрагментах, найденных в Эль-Ваде, были нарисованы представители тринадцати различных видов.

Перро обнаружил в Эйнане материальную культуру, сильно отличающуюся от характерной для Эль-Вада, Кебары и Шукбах. Кремневых микролитов здесь было значительно меньше, а средние по размеру орудия оказались хорошо ограненными и ретушированными. Помимо распространенных во многих культурах того времени инструментов месяцеобразной формы, орудий с притуплённой задней частью и принадлежащих к хелуанскому типу, были найдены маленькие пластины (ламели), усеченныес одной или обеих сторон, проколки и геометрические микролиты различной формы. Перро упоминает только один микрорезец.

В число орудий среднего размера входили и продолговатые сверла с неровными затупленными краями, многочисленные скребки и огромное количество резцов. Качество большинства орудий остается очень низким, и они сильно напоминают те, что были найдены в Эль-Ваде. Кирки обработаны грубо, а у некоторых орудий, сделанных из отщепов, слишком толстая режущая поверхность.

Перро считает, что это своего рода прототип неолитического резца.

Ступки и пестики, как правило, делались из базальта. В целом они очень похожи на те, что были обнаружены в Эль-Ваде и Кебаре. Правда, в Эйнане они намного разнообразнее. Некоторые из этих каменных орудий просто огромны – весят не менее 40 килограммов. Многие сделаны в форме кубка, а внешняя часть других украшена вертикальными черточками. Одно из них украшено точками, расположенными между горизонтальными и вертикальными линиями. На фрагменте большого сосуда высечен узор из тройных зубчиков. Также были обнаружены плоские гальки с выемками на противоположных концах. Вероятно, они служили грузилами для сетей. Просверленные круглые приплюснутые гальки, возможно, были грузами для палок-копалок.

Костяные орудия в целом похожи на найденные в Эль-Ваде и Кебаре. В их число входят шила, проколки, иглы, рыболовные крючки и рукоятки серпов.

Слои, содержащие натуфийские орудия, были обнаружены на нескольких памятниках Иудейской пустыни. Самые ранние артефакты похожи на те, что были найдены на прибрежной равнине, впоследствии, видимо, они развивались по другому пути, в итоге превратившись в орудия, характерные для ранненеолитической культуры, которые встречаются чаще в горах и Негеве, чем на прибрежной равнине. Характеризуется эта поздняя культура большим количеством наконечников стрел. Эта фаза развития индустрии известна нам в основном по находкам, сделанным на памятнике Эль-Хиам. Правда, его стратиграфия, видимо, была нарушена, а следовательно, нельзя точно проследить ступени ее эволюции.

Немного иначе развивались Нахаль-Орен и Иерихон, где поздняя натуфийская культура превратилась в одну из локальных моделей ранненеолитической. На обоих памятниках появляются овально-крылатые наконечники стрел, хотя их и меньше, чем в Иудейской пустыне. Микролитов становится значительно больше. Главным новшеством стало появление различных видов крупных кремневых орудий, таких как топоры, тесла и кирки, что говорит о развитии земледелия. Судя по некоторым значительным изменениям в искусстве и религии, можно предположить, что технологический прогресс сопровождался развитием человеческой психики.

Натуфийское искусство

В эпоху мезолита некоторые культурные особенности были широко распространены как в Европе, так и в Центральной Азии и Северной Африке. В их число входит появление особого схематического орнамента (геометрического или абстрактного), который вырезали или рисовали на кости, гальке, роге и стенах пещер. В период главенствования натуфийской культуры это направление исчезло, да и в целом она сильно отличается от предшествующей мезолитической. Традиционный схематический орнамент уступил место уникальному натуфийскому пластическому искусству. Делали в основном маленькие фигурки людей и животных.

Большая их часть предназначалась для украшения орудий (как правило, ручки серпов). Вероятно, между вырезанной на них фигуркой и назначением инструмента существовала тесная связь. Некоторые современные археологи считают, что подобный способ украшения орудий имел магический подтекст. С помощью таких фигурок древние надеялись увеличить эффективность орудия и добиться обильного урожая. В эпоху палеолита охотники также из магических соображений изображали свою потенциальную добычу, перед тем как отправляться на охоту. В данный момент мы располагаем несколькими свидетельствами того, что позднее эти представления трансформировались и были приспособлены к новой модели экономики. В качестве примера, вероятно, можно привести некоторые образцы натуфийского искусства.

Вплоть до наших дней исследователи не смогли точно определить, изображенные натуфийцами животные были дикими или домашними. Большинство из них – очень молодые особи жвачных животных, а судя по их позам, можно предположить, что художник видел их на довольно близком расстоянии (иначе он просто не смог бы изобразить, как они, например, сосут молоко). Один из способов изображения животных в натуфийском искусстве был связан с культом (или магией) плодородия. Как правило, изображаются домашние животные, но ответа на вопрос, насколько натуфийское искусство реалистично, не найден до сих пор.

Другой тип украшенных таким образом орудий – каменные пестики в форме фаллосов, связанные с магией плодородия. Вероятно, их использовали для того, чтобы размолоть или перемешать пищу. Но наибольший интерес представляет эротическая статуэтка, найденная в пещере Ен-Сахри, расположенной в Иудейской пустыне. Она была найдена в том же слое, что и пестик в форме фаллоса. На ней изображены мужчина и женщина, занимающиеся любовью в очень странной сидячей позе. Она олицетворяет два понятия, которые и мы, как, вероятно, и натуфийцы, тесно связываем друг с другом: плодородие, с одной стороны, и органы и акт оплодотворения – с другой. В более позднем искусстве фигурки животных символизировали одновременно плодородие земли и женщины. Уже в период неолита они становятся тесно взаимосвязанными, и это соотношение между матерью людей и матерью-землей стало основой многих более поздних мифологических концепций. Как мы увидим ниже, в Иерихоне, в здании, которое многие ученые считают храмом, статуэтки богинь плодородия и животных были найдены рядом.

Культ богини-матери или беременной богини существовал еще в период верхнего палеолита. Тайна беременности и рождения беспокоила людей задолго до мезолита, но, судя по всему, именно в натуфийском искусстве впервые проявилось представление о том, что ее причиной является мужчина. Оно также свидетельствует о том, что концепция плодородия стала значительно шире и сложнее. Она стала связываться не только с женщиной, но и с землей.

Помимо магической и религиозной, в этом искусстве могла присутствовать и эстетическая составляющая. В натуфийских слоях археологи обнаруживают большое количество ожерелий, подвесок, обручей и других украшений. Следовательно, можно предположить: натуфийцы обладали удивительным чувством красоты и гармонии, тем более что они украшали свои орудия и другие предметы практического назначения. В творчестве натуфийских художников прослеживается их поразительное чувство гармонии, ничем не уступающее тому, что присутствует в современных произведениях.

Судя по искусству палестинских натуфийцев, их психология сильно отличалась от той, что была характерна для представителей мезолитических сообществ. В то время как мезолит для древности был своего рода средневековьем, то есть временем отказа от прежних ценностей и беспорядочного поиска новых, в период расцвета натуфийской культуры в Палестине началась настоящая эпоха возрождения, сопровождающаяся новым ритмом жизни и постепенным экономическим развитием. Искусство натуфийцев – один из наиболее характерных признаков их культуры, свидетельствующий о жизнеспособности, наличии чувства гармонии и появлении идеологии. Все они стали результатом развития ценностей верхнего палеолита, но в то же время они значительно отличаются от всех других мезолитических культур. В настоящее время сложно что-то еще добавить к рассказу о происхождении натуфийского искусства. Самые первые его произведения уже свидетельствуют о непревзойденном мастерстве, которое могло стать результатом только уже развитой к тому времени традиции.

Вся совокупность каменных и костяных орудий, вероятно, использовалась в основном для обработки дерева. Крошечные кремневые скребки и резцы, как, впрочем, и пластины, применялись для того, чтобы вырезать предметы искусства. Сначала, вероятно, из кусков дерева, форма которого могла вдохновлять художника, делались макеты некоторых из этих произведений, особенно рукояток серпов. Таким образом, предметы натуфийского искусства из камня и кости, возможно, всего лишь его толика, а о большей части произведений мы теперь никогда не узнаем.

Возможно, именно из-за этого мы не можем проследить происхождение натуфийского искусства. Уже в самом начале мезолита для него характерны высокоразвитые сложные традиции, являющиеся, без всякого сомнения, наследием верхнего палеолита. Правда, до сих пор не было найдено ни одного предмета, датированного периодом верхнего палеолита, который можно было бы признать прототипом натуфийских произведений. Мы можем лишь предполагать, что прообразы этого искусства были сделаны из дерева и других недолговечных материалов и поэтому не сохранились.

Процветающее натуфийское искусство, вероятно, стало мостиком между искусством палестинских охотников и земледельцев. Художественные традиции в Палестине не прерывались даже в различных неолитических культурах.

Все предметы натуфийского искусства были найдены всего лишь в трех местах – на горе Кармель, в Вади-Харайтуне и в Эйнане. Всего их примерно тридцать, и лишь половину из них можно назвать натуралистичной. Остальные украшены геометрическими и прочими абстрактными орнаментами.

На горе Кармель произведения искусства были обнаружены в пещерах Эль-Вад, Кебара и Нахаль-Орен. Находки с двух первых памятников, вероятно, принадлежат к раннему периоду развития натуфийской культуры, а из Нахаль-Орена – к позднему.

В Эль-Ваде Дороти Гэррод нашла два очень интересных предмета. К сожалению, они сохранились только частично. Один из них представляет собой изображение молодого оленя на костяной ручке серпа, а второй – маленькую человеческую голову из кальцита.

Олень был вырезан из природной выпуклости сочленения кости, что весьма характерно для натуфийского искусства. Его голова приподнята, и Гэррод предположила, что эта поза должна символизировать исцеление. Такие детали, как большие глаза, уши, рот и ноги, вырезаны очень гармонично – художник, очевидно, сначала внимательно рассматривал животное. Ноги молодого оленя украшены двумя группами вырезанных с помощью кремня параллельных линий, по четыре в каждой. Вдоль груди художник сделал несколько расположенных параллельно углублений. Этот предмет был тщательно отполирован, очевидно с использованием песка и кожи. Его поверхность блестит, и на ней не заметно ни следа орудия.

Человеческая голова исполнена намного грубее. Кажется, будто она не была закончена. Ее вырезали при помощи заостренного орудия, возможно кремневого резца. Рельефная повязка вокруг нее, вероятно, должна была изображать обруч, похожий на те, что были надеты на скелеты натуфийцев. Гэррод отмечает, что в целом конфигурация изображения продиктована естественной формой камня. Этот предмет был найден в непосредственной близости от захоронения ребенка.

Среди других, менее значительных находок, имеющих художественную ценность, можно назвать украшенные различным орнаментом базальтовые пестики, три отполированных камня фаллической формы, несколько фрагментов костей с искусственно нанесенными зарубками и длинную кость животного, просверленную в верхнем сочленении, похожую на те, что характерны для европейского верхнего палеолита.

В Кебаре, расположенной всего в 16 километрах от Эль-Вада, Турвилль-Петре нашел четыре орнаментированные ручки серпов. На верхней части одной из них было изображено жвачное животное, скорее всего козел. На второй оказалось изображение животного, очень похожего на найденное в Эль-Ваде. Характерным признаком этой традиции изображения животных можно назвать большие выпуклые глаза. Две другие рукоятки сохранились плохо, но на них также изображены жвачные животные. Эти ручки из Кебары не похожи на все остальные, что делает их еще более интересными – ведь пещера находится недалеко от Нахаль-Орена, где Моше Стекелис также обнаружил произведения искусства.

Раскопки в Нахаль-Орене продолжаются до сих пор, а их результаты так и не были опубликованы (книга была написана в начале 60-х гг. – Пер.). Остается лишь надеяться, что проведенное в будущем более тщательное исследование стратиграфии позволит уточнить хронологию натуфийского искусства. Здесь произведения более примитивны, чем в Эль-Ваде, Кебаре и в Иудейской пустыне.

Каждый из трех предметов, описанных Стекелисом в предварительном отчете, индивидуален. Вряд ли можно говорить о том, что для них характерны какие-то общие художественные особенности. Один из них представляет собой рог, с обеих сторон которого выгравировано скульптурное изображение. Лицо фигуры, находящейся на более толстом конце, схематично – ее нос ярко выражен, а глаза выпуклые. На лбу вырезано какое-то изображение, в целом очень похожее на известняковое человеческое лицо, найденное в Эль-Ваде, но намного более схематичное. Стекелис считает, что оно напоминает морду животного, но я склонен видеть в нем человеческое лицо. На противоположном конце помещено тщательно отполированное изображение жвачного животного, с типично выкаченными глазами и закинутой вверх мордой. Этот предмет, хотя и менее реалистичный, чем остальные, найденные на горе Кармель, можно с полной уверенностью причислить к произведениям натуфийского искусства, так как во всех его чертах проявляются характерные для этой традиции признаки.

Вторая находка сильно отличается от предыдущей. Это кусок известняка с неотчетливо видной головой, правда, определить, кому, человеку или животному, она принадлежит, невозможно. Я считаю вполне обоснованной версию М. Стекелиса о том, что эта голова принадлежит птице. Вероятно, художника вдохновила естественная форма камня. Эта статуэтка сильно отличается от всех остальных формой глаз – они представляют собой едва намеченные круги, тогда как натуфийское искусство предполагает наличие выпуклых глаз. В задней части предмета сделана глубокая выемка, предназначенная, видимо, для того, чтобы протянуть через нее веревку. Этот артефакт не похож ни на одно произведение искусства, найденное на горе Кармель или в Иудее. Судя по общему оформлению, его можно отнести к группе находок, сделанных в Эйнане, но уточнить это удастся только в ходе будущих раскопок.

Третий предмет представляет собой вырезанное на гальке антропоморфное изображение. Единственной четкой чертой отмечены ноги или фаллос. За все время исследования натуфийского искусства не было найдено ни одного похожего объекта. Возможно, в ходе будущих исследований М. Стекелиса эта третья находка поможет уточнить датировку существования натуфийской культуры. Во время прошлого сезона в Нахаль-Орене Стекелис в ранненеолитических слоях обнаружил еще две подобные статуэтки из гальки.

Рене Невилль нашел на Иудейских холмах два очень интересных предмета. Исследователь отнес их к ранней фазе развития натуфийской культуры. Один из них – уже описанная мною эротическая статуэтка, а второй – изображение похожего на оленя животного, возможно газели, найденное в пещере Уммэз-Зувайтина. Голова до нас не дошла, но тело очень гармонично – пропорции сохранены настолько четко, что среди всех остальных предметов натуфийской культуры аналогий этой статуэтке найдено не было. На ее поверхности сохранились остатки красной охры, которой, очевидно, она была раскрашена. Животное изображено в сидячей позе, что необычно для искусства, созданного охотниками. Предмет обрабатывался кремневым резцом, следы которого были найдены по всей его поверхности.

Орудия с разнообразными украшениями и человеческая фигура, найденные в Эйнане, сильно отличаются от предметов, сделанных по классическим канонам натуфийской традиции. Эти подобия меандра, линии и точки можно назвать предшественниками ранненеолитического искусства. Судя по особенностям экономики, Эйнан находился на переходной стадии развития. Найденные здесь предметы искусства как раз и являются наглядным свидетельством этому.

В следующем параграфе мы поговорим о том, как натуфийцы разукрашивали тела своих умерших. Для этого они охотно использовали орнаменты. В их искусстве отразились некоторые их верования, а также кое-какие детали их психологии. В отличие от искусства остальных мезолитических сообществ для натуфийской культуры характерно изящество, придающее ей своеобразие и уникальность.

Погребения натуфийцев

В Палестине было найдено более трехсот скелетов натуфийцев. Это число огромно, особенно если учесть, что весь период натуфийской культуры совпал с промежутком между 4 и 5 тысячами лет, а количество останков людей, живших в предыдущие эпохи, продлившиеся полмиллиона лет, в десять раз меньше. Возможно, это результат обычая натуфийцев хоронить своих умерших в поселениях и пещерах, где они жили. Таким образом, останки этих людей находят при раскопках почти каждого натуфийского памятника. Благодаря этим погребениям можно описать многие обычаи и ритуалы натуфийцев, являющиеся при этом одним из наиболее важных источников по палеоэтнологии доисторической Палестины.

Некоторые исследователи пытались установить различия между погребальными обрядами раннего и позднего периода развития натуфийской культуры, но умерших хоронили в ямах, выкопанных в слоях обитания, что значительно затрудняет датировку погребений. В целом ученые определили основные особенности погребального обряда натуфийцев, но проследить, как он развивался, довольно сложно. Для первого типа погребений характерно скорченное положение умерших. Во втором случае хоронили только черепа, без тел. Оба этих вида погребений своими корнями уходят в палеолит и продолжают существовать уже в неолитические времена. Основным нововведением эпохи мезолита стало появление коллективных, или групповых, захоронений – в палеолите каждое тело или череп хоронили отдельно.

В этих коллективных захоронениях в одной и той же могиле находили свое последнее пристанище несколько людей. В большинстве этих погребений все тела, очевидно, были захоронены в разное время.

Для большей части натуфийских погребений характерно скорченное положение покойного, лежащего на боку. Многие скелеты, особенно женские, украшались подвесками из ракушек, костей и камня, ожерельями, обручами и ножными браслетами. Их тела раскрашивали красной краской. Вокруг скелетов, а также черепов и костей конечностей часто обнаруживают следы охры. Самое известное погребение расположено в пещере Эль-Вад. Дороти Гэррод нашла скелеты как в самой пещере, так и пе внутри пещеры, не похожи на остальные натуфийские погребения – ни один из черепов не был украшен, как это обычно делалось в тот период.

На террасе перед пещерой Гэррод обнаружила останки пятидесяти человек и идентифицировала два типа позы погребенных. В обоих случаях скелеты лежали на боку, но часть из них находилась в сильно согнутом положении – их колени практически касались подбородка. Другие были менее согнуты. Вероятно, положение тела связано с наличием свободного места в яме. Гэррод считает, что первая разновидность принадлежит к ранненатуфийскому периоду, а вторая характерна для более поздней стадии развития. Только один скелет лежал в другом положении. Он принадлежит взрослой женщине, получившей от археологов имя Хомо-13. Видимо, она была частью комплекса, расположенного в самой пещере, о котором речь пойдет ниже.

Практически все остальные умершие лежали в маленьких ямах, забросанных сверху камнями. На некоторых из них были украшения (в основном обручи) из раковин, костей и прочих материалов. Также там были найдены ожерелья и нагрудные украшения, как, впрочем, и браслеты и цепочки из ракушек, обматывающие ноги.

Несильно скорченные умершие были найдены в трех коллективных захоронениях, в двух из которых лежали пять скелетов, а в одном – семь. В четвертом погребении были обнаружены останки трех человек – двоих взрослых и ребенка. В одном лежали двое умерших. В остальных – по одному.

Другое погребение обнаружил в Эрк-эль-Ахмаре Рене Невилль. Здесь вместе были захоронены семь скелетов, четыре из которых принадлежали взрослым. Невилль отметил, что полностью там был погребен только один скелет взрослого, а от остальных остались одни черепа. Тела обычно украшали коренными зубами лошадей, раковинами-денталиями и ожерельями из фаланг газели. Ямы выкапывали глубиной в 55 сантиметров, сверху их покрывали плоские камни, образовывавшие что-то типа прямоугольного возвышения размером примерно 0,9 на 1,8 метра.

В Эйнане Жан Перро нашел более шестидесяти скелетов. Интереснее всего то, что именно здесь было открыто самое раннее в мире мегалитическое погребальное сооружение. Это очень большая круглая яма диаметром примерно 5 метров, ее стены обмазаны, а по краю выложен каменный круг диаметром 6 метров. В центре были найдены два целых скелета и разрозненные кости. Точно неизвестно, сколько человек было там захоронено. Само погребение было покрыто большим возвышением из крупных плоских камней. На нем был разведен большой костер, от которого до сих пор сохранились угли и оградка из камней. Рядом с ним были обнаружены человеческий череп и два верхних шейных позвонка. На втором оказались следы механического воздействия. Даже не учитывая это, судя по наличию двух позвонков, можно предположить, что голова была отделена от тела и похоронена, когда еще была покрыта плотью. Сверху эту конструкцию покрывала еще одна каменная «подушка», а на ней лежали три больших камня и несколько более маленьких. Судя по расположению больших камней, между ними было что-то зажато, видимо деревянный столб или какой-то стоящий вертикально объект.

Два захороненных скелета принадлежали взрослым, вероятно мужчине и женщине. Скорее всего, их похоронили в одно и то же время. На голове у женщины был обруч из раковин-денталий, похожий на обручи, обнаруженные в Эль-Ваде.

Это погребение, окруженное каменным кругом и покрытое большими каменными плитами, – первое в мире захоронение, в котором появляются погребальные обычаи, характерные для неолита. Следует заметить, что дольменов, как и других мегалитических сооружений эпохи неолита, рядом с Эйнаном много.

Очевидно, с этим погребальным комплексом связаны многочисленные ритуалы и обычаи. Пока не будут найдены и изучены другие подобные памятники, мы не сможем восстановить его ритуальное значение. С полной уверенностью можно сказать лишь одно – эта могила была сооружена специально для того, чтобы в ней были похоронены люди, обнаруженные в нижнем слое. Когда их погребли, на поверхности захоронения развели костер и принесли в жертву человека. Его голову сожгли на костре, а затем все это покрыли еще одним слоем камней. Если данная интерпретация верна, то это погребение очень важно – благодаря ему можно раскрыть весь сложный комплекс ритуальной практики и идеологических представлений людей, живших более десяти тысяч лет назад.

Другое коллективное погребение из Эйнана состояло из пяти черепов и нескольких отдельных костей. Диаметр ямы составлял 0,9 метра. В третьем захоронении были найдены девять черепов. В обеих ямах отмечены следы красной охры, а на одном из черепов сохранились остатки этого красителя. В различных погребениях скелеты лежали по два, по три или даже по одному. В большинстве этих небольших захоронений для умерших характерно странное, сильно изогнутое положение. Как правило, их тела были украшены ракушками или камнями.

Четвертый важный натуфийский некрополь Моше Стекелис обнаружил в Нахаль-Орене. Здесь большинство погребений были единичными. Правда, в двух ямах найдены по два тела. Обычно под голову умершему подкладывали камень (этот обычай был зафиксирован также в нескольких захоронениях из Эйнана и Эль-Вада). Могилы, как правило, забрасывались маленькими и плоскими камнями. Большинство тел лежало в согнутом положении и было украшено ракушками, костями и камнями. В центре некрополя найдены следы большого костра, окруженного оградкой из камней. Вероятно, это еще одно доказательство того, что при отправлении культа мертвых в ритуальных целях использовался огонь.

Примечательно, что, как и в Эйнане, в Эрк-эль-Ахмаре во многих ямах лежали черепа, отделенные от тел. Традиция собирать головы известна с доисторических времен вплоть до наших дней (сейчас ее сохраняют многие народы, находящиеся на примитивной стадии развития). Попытки обратиться к этнологии в поисках объяснения этого обычая привели к возникновению большого числа различных теорий. Некоторые исследователи считают, что речь здесь идет о культе предков, другие видят в этих людях каннибалов, в культовых целях хоронивших черепа своих жертв, третьи вообще считают, что черепа – военные трофеи, закопанные как клад. В действительности мы не знаем истоков этой традиции. Вполне вероятно, что причины появления сходных обычаев у разных народов отличались.

В период мезолита этот обычай распространился по всему Старому Свету, но, возможно, наиболее близкие параллели этой палестинской традиции можно найти в Центральной Европе. В Германии захоронение черепов было обнаружено как минимум на трех памятниках. Самый известный из них – пещера Офнет близ города Аугс-бург, в Баварии. Там В. Шайдт еще в 1908 г. обнаружил подобные погребения, отнесенные к азилио-тарденуазьянской мезолитической культуре. В одной из них лежали двадцать семь черепов, а в другой, расположенной всего в 0,9 метра от поверхности, – шесть. Рядом с большинством из них были найдены шейные позвонки, на некоторых из которых четко прослеживаются следы механического воздействия. Многие (вероятно, женские) черепа были украшены ракушками, костями и зубами оленей. Вокруг них сохранились следы красной охры, а на них самих – остатки красителя. На черепах были найдены следы открытых переломов, ставших следствием удара каким-то острым предметом. Антрополог Теодор Моллисон считал, что они были нанесены топорами-резцами, которые, правда, не были обнаружены в слое, связанном с захоронением. Это предположение впоследствии повлекло за собой появление многочисленных теорий о возможных причинах смерти населения пещеры Офнет.

Недалеко от пещеры Офнет, в Кауфертсберге, было найдено другое подобное захоронение. Правда, там лежал всего один череп. У входа в пещеру Хохленштайн, в Вюртемберге, обнаружено погребение трех черепов со следами красной охры. Они принадлежали двоим взрослым, мужчине и женщине, и ребенку.

Можно выделить и некоторые другие сходства между европейской азилио-тарденуазьянской и палестинской натуфийской культурами. Кремневые орудия этих индустрии очень похожи, и в последние годы на основе физиологическо-антропологических исследований появилось предположение о том, что предки европейцев могли прийти с Ближнего Востока. На черепах натуфийцев, как и их современников из пещеры Офнет, были обнаружены следы вырывания (удаления) передних зубов. (Эта черта также была замечена и в останках носителей североафриканской капсийской культуры.) Правда, в материальной культуре этих сообществ слишком много различий (многие обычаи натуфийцев не получили распространения в Центральной Европе), так что сходства порой кажутся не такими уж несомненными. Далее следует заметить, что азилио-тарденуазьянская культура датируется несколько более поздним временем, чем натуфийская, которая могла сосуществовать с ней лишь только на самой поздней стадии ее развития.

Возвращаясь к рассказу о ситуации в Палестине, нельзя не упомянуть о том, что, как уже говорилось ниже, скелеты из пещеры Эль-Вад значительно отличаются от всех остальных. Следует также заметить, что все описанное выше относится только к останкам, найденным на террасе, у входа в пещеру. Внутри ее было обнаружено двенадцать тел. Гэррод великолепно их описала. Я уверен, что вы, прочитав фрагмент из археологического описания, сможете представить себе подразумеваемые автором события. «Внутри пещеры положение скелетов, что очень важно, было совершенно другим, – пишет Гэррод. – Все останки на террасе были в согнутом положении, а на входе и внутри пещеры они лежали на спине в вытянутом положении. Эту разницу нелегко описать, так как нельзя точно утверждать разновременность существования этих двух сообществ».

Два скелета лежали у входа в пещеру. Один из них (Хомо-59) принадлежал ребенку, а второй (Хомо-60) – взрослому. Рядом с правым боком взрослого был найден большой кусок известняка. На его грудной клетке оказалась разбитая известняковая ступа. В середине пещеры было обнаружено нагромождение из десяти тел. У Хомо-1, взрослого мужчины, не хватало ноги. Недалеко от него лежали останки подростка (Хомо-8). Под этими двумя умершими, оказавшимися на самой вершине кучи, были еще восемь скелетов. Хомо-2 и Хомо-3 – взрослые мужчина и женщина. У Хомо-2 не хватало правой руки, а у Хомо-3 она была сильно повреждена. Справа от Хомо-2 и Хомо-3 лежали останки молодого взрослого (Хомо-4). Его нижняя челюсть была немного смещена. Ноги Хомо-2, Хомо-3 и Хомо-4 были слегка приподняты над их головами (возможно, это произошло из-за того, что в этом месте находится естественный уклон). Недалеко от левого бока Хомо-4 найдены останки двух подростков (Хомо-6 и Хомо-7) и маленького ребенка (Хомо-5). Под шейными позвонками Хомо-5 оказался кусок базальтового пестика. Посередине бедер обе его ноги были сломаны. Под ними был найден скелет другого ребенка (Хомо-10). Его ноги были вытянуты под грудной клеткой Хомо-2. Недалеко от Хомо-10 (рядом с его рукой?) оказалась небольшая резная человеческая голова из кальцита.

Что бы подумала об этом Агата Кристи? На этот счет у каждого может быть своя точка зрения, но вряд ли это можно назвать погребением. Кто-то беспорядочно скинул десять тел в кучу. Здесь важно отметить и то, что жители этой пещеры сделали это прямо в центре своего «дома». Мне кажется, что более правильно будет считать, что так поступили какие-то чужаки. Далее встает следующий вопрос: действительно ли разбитые ступы и пестики играли здесь роль погребального инвентаря? Или, возможно, их использовали по прямому назначению? Увечья, нанесенные этим людям, не были систематическими: у одного скелета нет ноги, у второго – руки. Так что мы точно не знаем, является ли это результатом сражения, или скончавшихся ритуально покалечили уже после смерти.

Пять из двенадцати умерших были взрослыми. Двое из них оказались мужчинами, одна – женщиной, пол остальных двоих точно определить не удалось. (Вероятно, один из обнаруженных на террасе скелетов (Хомо-13) относится к группе, захороненной в пещере. Он принадлежит взрослой женщине, которая лежала в положении не похожем на обычное, тщательно продуманное. Стратиграфия еще раз подтверждает эту догадку.) Остальные семь – это молодой взрослый, трое детей и столько же подростков. Вероятно, они были потомками двух или трех захороненных здесь же женщин. Разве это не доказывает, что все умершие были членами одной большой семьи? Жителями пещеры, обитавшими там в течение определенного промежутка времени? Думаю, стоит дать читателю свободу и позволить самому представить жизнь этих людей.