Они упустили свою удачу; настолько были слепы, настолько был неведом им замысел судьбы, что они тешили себя надеждой!
Читатель может сам сделать вывод, были ли эти властители виновны в собственном падении, явившемся последствием их беззаботности, предпочтения удовольствий делу, пренебрежения секретными службами и армией, недостаточно серьезного изучения характеров своих визирей, чиновников и военачальников, а также надежды на самое непостоянное, что только есть на свете, – удачу.
Они не дали себе труда изучить историю своих предшественников и понять, с помощью чего тем удавалось долго удерживать власть: во-первых, набожностью, которая дисциплинировала их сторонников и придавала должный строй их мыслям; во-вторых, сетью секретных агентов, которые следили за министрами днем и ночью, во всех обстоятельствах; и, наконец, приверженностью правилу: никогда, если это возможно, не раздражать своих министров, но использовать в отношениях с ними лесть и жестокость. Мудрые правители тратили большие средства на соглядатаев и никогда не жалели об этом, принимая в расчет ту выгоду, которую они получали от этого.
Ибн Азрак[163] вспоминает:
«Я отправлял депеши из дивана, и мне было поручено составить от имени властителя приказ Ибн Абу-л-Саджу выступать против карматов. Ибн Абу-л-Садж ответил непосредственно халифу, минуя диван, но мне удалось услышать, как высшие чиновники обсуждали его ответ. Там говорилось, что граница, которую он защищает, находится в большей опасности, чем граница с Византией. Он писал, что столкнулся там с силами более грозными, чем Гог и Магог, и, если оставить границу незащищенной, последствия будут намного серьезнее, чем можно было ожидать от набегов карматов, если он уйдет, произойдет нечто столь ужасное, что послужит началом гибели всего государства.
Чиновников весьма позабавило это послание.
– Граница? – смеялись они. – Какую границу он защищает? С кем это он там столкнулся? Там ведь только дейлемиты, обычные крестьяне! Он, видно, хотел развлечься и посмеяться над повелителем правоверных!
Новые депеши были отосланы Ибн Абу-л-Саджу с самыми недвусмысленными приказами: «Бросить все и возвращаться назад». Он подчинился, выступил против карматов и был убит.
Прошло немного времени после его смерти, и проповедник Алид вместе со своим военачальником Маканом, дейлемитом, выступили из Прикаспийской области в Рей и захватили эту провинцию. Затем дейлемит Асфар захватил у них Прикаспийскую область, Алид был убит, и Асфар двинулся в Рей. Затем один из людей Асфара, некий Мардавидж, убил самого Асфара, заполучил главенство над его армией и землями, включая Рей, и начал завоевывать соседние провинции, что было нетрудно, поскольку земли, которыми владел Ибн Абу-л-Садж, были розданы многочисленным наместникам, мало заботившимся об управлении своими наделами.
С этого момента силы клана дейлемитов постоянно росли, а силы халифа неуклонно таяли. Дейлемиты захватывали все новые и новые земли, мятеж следовал за мятежом. И вот, наконец, Муктадир был убит, а Мардавидж, захватив Исфахан, собирался идти на Багдад, в то время как один из его военачальников захватил Ахваз.
Дейлемит Али, сын Бувейха (которого позже величали принцем Имадом аль-Даулой), был в то время всего лишь воином Мардавиджа в Карадже. Ему удалось переманить на свою сторону людей Мардавиджа и захватить самостоятельно Араджан. Затем всего лишь с семью сотнями дейлемитов он атаковал полководца Якита, с его огромной регулярной армией. Али захватил Фарс и все сокровища, собранные там. Когда дело приняло такой оборот, Мардавидж решил остановить и арестовать его, однако он был убит, а его военачальники перешли на сторону Али, сына Бувейха, поскольку на тот момент в его в руках был Фарс, и он полностью рассеял армию Якита, после чего стал всесильным властителем в регионе.
Лишь через несколько лет после этих событий Али послал своего брата Бувейхида[164] (которого после стали именовать принцем Муизом аль-Даулой) в Ахваз. Силы Бувейхида неуклонно росли, пока в результате он не захватил Багдад. Пророчество Ибн Абу-л-Саджа исполнилось, и дейлемиты стали повелителями мира.
Тем не менее их имя стало нарицательным для выражения презрения. «Что это за поведение? – говорили возмущенные люди. – Мы что, имеем дело с дейлемитами?»
Но вернемся к набегу карматов. Когда предводитель мятежников подошел к Куфе, имперские власти обратились в бегство, таким образом, Абу Тахир захватил все припасы и фураж, предназначенные для армии Ибн Абу-л-Саджа. Полководец подошел к городу лишь на следующий день после того, как был захвачен мятежниками.
Битва состоялась в субботу, перед городскими воротами. Карматов было всего полторы тысячи человек. Говорят, что Ибн Абу-л-Садж, увидев, каковы силы карматов, воскликнул с невыразимым презрением: «Собаки! Я даю им час – через час все они будут моими пленниками». Перед тем как отдать приказ к наступлению, он велел писарю составить депешу о победе. В конце этого дня Ибн Абу-л-Садж оказался в плену. Большая часть его воинов осталась лежать на поле боя, остальные бежали.
Новости об этом поражении быстро достигли столицы. И богатые и бедные были охвачены страхом. Многие думали о переселении в Васит, а оттуда в Ахваз. Потом пришли известия о том, что карматы перешли Евфрат в районе Анбара и уничтожили императорский гарнизон в этом городе. Тогда казначей Наср сам выступил с худжарской гвардией и масафийской пехотой. Все эмиры оставались в Багдаде. Императорский штандарт находился в обозе. Он представлял собой знамя обычной формы, только черного цвета, на котором была надпись: «Мухаммед – Посланник Аллаха». Мунис со своим войском выступил ему навстречу. Обе армии встретились около моста через канал Зубара, приблизительно в двух лигах от Багдада. Их общая численность составляла около сорока тысяч человек. Наср, по совету своих военачальников, приказал разобрать мост. Войско карматов продвигалось в направлении канала, ночь застала их на расстоянии лиги от лагеря императорской армии. Рано утром карматы двинулись к мосту.
Один из негров-пехотинцев пошел вперед. Он представлял собой хорошую мишень для императорских лучников. В него вонзилось столько стрел, что вскоре он стал похож на дикобраза. Но это не остановило его, и он прошел достаточно далеко, чтобы обнаружить, что мост разобран. Некоторое время его товарищи пытались перейти канал, но не нашли брода, тогда они отступили, не поворачиваясь спиной к противнику. Имперские войска не отважились ни преследовать их, ни даже починить мост. Совет разобрать его, казалось, снизошел с небес, поскольку в противном случае карматы, не встретив особого сопротивления, обратили бы императорские войска в бегство и захватили бы Багдад. И действительно, большинство солдат армии халифа, только услышав о том, что карматы подошли к каналу, и еще не увидев противника, в беспорядке побежали в сторону города.
Вслед за этим карматы осадили город Хит, но горожане начали обстреливать их из катапульт. Понеся большие потери, карматы вынуждены были снять осаду. Когда известия об этом достигли Багдада, ликование было всеобщим. Муктадир и Валиде раздали сто тысяч дирхемов в качестве милостыни.
Однако армия взбунтовалась. Уже случился мятеж в Анбаре, тогда солдаты потребовали увеличения жалованья, а теперь гарнизон Багдада выдвинул те же требования. Солдаты возмущались и кричали, что устали от нищеты. Стремление к богатству заложено в человеческой натуре – даже тот, кто уже богат, стремится стать еще богаче, тем больше причин стремиться к богатству тому, кто беден, как эти солдаты.
Каждому пообещали платить в месяц больше на один динар, и они успокоились.
Визирь Али ибн Иса был вполне осведомлен, что доходы из провинций сократились. Он уменьшил для провинциальных чиновников годовое довольствие до десятимесячного, а для почтмейстеров и кассиров-казначеев – до восьмимесячного. Он урезал жалованье императорской гвардии, как пехоте, так и кавалерии. Он уменьшил выплаты всем государственным служащим и гражданским чиновникам. Он прекратил выплачивать пенсии малолетним детям и другим родственникам военнослужащих. Он уменьшил довольствие евнухам, слугам, придворным, музыкантам, поставщикам, подрядчикам и даже почетным сотрапезникам халифа. Он взял под жесткий контроль выплату содержания управляющим, сменным дворецким, придворным лекарям, астрологам, кастеляншам, поварам, уборщикам и прочему обслуживающему персоналу. И когда он подсчитал, что для выплаты обещанного дополнительного жалованья взбунтовавшимся пехотинцам потребуется двести сорок тысяч динаров ежегодно, его озабоченность переросла в отчаяние. Он знал, что солдаты не будут сражаться, и обратился к халифу с просьбой об отставке.
Читатель может сам сделать вывод, были ли эти властители виновны в собственном падении, явившемся последствием их беззаботности, предпочтения удовольствий делу, пренебрежения секретными службами и армией, недостаточно серьезного изучения характеров своих визирей, чиновников и военачальников, а также надежды на самое непостоянное, что только есть на свете, – удачу.
Они не дали себе труда изучить историю своих предшественников и понять, с помощью чего тем удавалось долго удерживать власть: во-первых, набожностью, которая дисциплинировала их сторонников и придавала должный строй их мыслям; во-вторых, сетью секретных агентов, которые следили за министрами днем и ночью, во всех обстоятельствах; и, наконец, приверженностью правилу: никогда, если это возможно, не раздражать своих министров, но использовать в отношениях с ними лесть и жестокость. Мудрые правители тратили большие средства на соглядатаев и никогда не жалели об этом, принимая в расчет ту выгоду, которую они получали от этого.
* * *
В 315 году в Багдад пришли известия о том, что предводитель карматов Абу Тахир выступил в поход на Куфу. Халиф послал депешу наместнику северных провинций Ибн Абу-л-Саджу, в котором сообщил о передвижениях Абу Тахира и приказал срочно выступать на Куфу. Властям Куфы было приказано приготовить все необходимые припасы для армии Ибн Абу-л-Саджа.Ибн Азрак[163] вспоминает:
«Я отправлял депеши из дивана, и мне было поручено составить от имени властителя приказ Ибн Абу-л-Саджу выступать против карматов. Ибн Абу-л-Садж ответил непосредственно халифу, минуя диван, но мне удалось услышать, как высшие чиновники обсуждали его ответ. Там говорилось, что граница, которую он защищает, находится в большей опасности, чем граница с Византией. Он писал, что столкнулся там с силами более грозными, чем Гог и Магог, и, если оставить границу незащищенной, последствия будут намного серьезнее, чем можно было ожидать от набегов карматов, если он уйдет, произойдет нечто столь ужасное, что послужит началом гибели всего государства.
Чиновников весьма позабавило это послание.
– Граница? – смеялись они. – Какую границу он защищает? С кем это он там столкнулся? Там ведь только дейлемиты, обычные крестьяне! Он, видно, хотел развлечься и посмеяться над повелителем правоверных!
Новые депеши были отосланы Ибн Абу-л-Саджу с самыми недвусмысленными приказами: «Бросить все и возвращаться назад». Он подчинился, выступил против карматов и был убит.
Прошло немного времени после его смерти, и проповедник Алид вместе со своим военачальником Маканом, дейлемитом, выступили из Прикаспийской области в Рей и захватили эту провинцию. Затем дейлемит Асфар захватил у них Прикаспийскую область, Алид был убит, и Асфар двинулся в Рей. Затем один из людей Асфара, некий Мардавидж, убил самого Асфара, заполучил главенство над его армией и землями, включая Рей, и начал завоевывать соседние провинции, что было нетрудно, поскольку земли, которыми владел Ибн Абу-л-Садж, были розданы многочисленным наместникам, мало заботившимся об управлении своими наделами.
С этого момента силы клана дейлемитов постоянно росли, а силы халифа неуклонно таяли. Дейлемиты захватывали все новые и новые земли, мятеж следовал за мятежом. И вот, наконец, Муктадир был убит, а Мардавидж, захватив Исфахан, собирался идти на Багдад, в то время как один из его военачальников захватил Ахваз.
Дейлемит Али, сын Бувейха (которого позже величали принцем Имадом аль-Даулой), был в то время всего лишь воином Мардавиджа в Карадже. Ему удалось переманить на свою сторону людей Мардавиджа и захватить самостоятельно Араджан. Затем всего лишь с семью сотнями дейлемитов он атаковал полководца Якита, с его огромной регулярной армией. Али захватил Фарс и все сокровища, собранные там. Когда дело приняло такой оборот, Мардавидж решил остановить и арестовать его, однако он был убит, а его военачальники перешли на сторону Али, сына Бувейха, поскольку на тот момент в его в руках был Фарс, и он полностью рассеял армию Якита, после чего стал всесильным властителем в регионе.
Лишь через несколько лет после этих событий Али послал своего брата Бувейхида[164] (которого после стали именовать принцем Муизом аль-Даулой) в Ахваз. Силы Бувейхида неуклонно росли, пока в результате он не захватил Багдад. Пророчество Ибн Абу-л-Саджа исполнилось, и дейлемиты стали повелителями мира.
Тем не менее их имя стало нарицательным для выражения презрения. «Что это за поведение? – говорили возмущенные люди. – Мы что, имеем дело с дейлемитами?»
Но вернемся к набегу карматов. Когда предводитель мятежников подошел к Куфе, имперские власти обратились в бегство, таким образом, Абу Тахир захватил все припасы и фураж, предназначенные для армии Ибн Абу-л-Саджа. Полководец подошел к городу лишь на следующий день после того, как был захвачен мятежниками.
Битва состоялась в субботу, перед городскими воротами. Карматов было всего полторы тысячи человек. Говорят, что Ибн Абу-л-Садж, увидев, каковы силы карматов, воскликнул с невыразимым презрением: «Собаки! Я даю им час – через час все они будут моими пленниками». Перед тем как отдать приказ к наступлению, он велел писарю составить депешу о победе. В конце этого дня Ибн Абу-л-Садж оказался в плену. Большая часть его воинов осталась лежать на поле боя, остальные бежали.
Новости об этом поражении быстро достигли столицы. И богатые и бедные были охвачены страхом. Многие думали о переселении в Васит, а оттуда в Ахваз. Потом пришли известия о том, что карматы перешли Евфрат в районе Анбара и уничтожили императорский гарнизон в этом городе. Тогда казначей Наср сам выступил с худжарской гвардией и масафийской пехотой. Все эмиры оставались в Багдаде. Императорский штандарт находился в обозе. Он представлял собой знамя обычной формы, только черного цвета, на котором была надпись: «Мухаммед – Посланник Аллаха». Мунис со своим войском выступил ему навстречу. Обе армии встретились около моста через канал Зубара, приблизительно в двух лигах от Багдада. Их общая численность составляла около сорока тысяч человек. Наср, по совету своих военачальников, приказал разобрать мост. Войско карматов продвигалось в направлении канала, ночь застала их на расстоянии лиги от лагеря императорской армии. Рано утром карматы двинулись к мосту.
Один из негров-пехотинцев пошел вперед. Он представлял собой хорошую мишень для императорских лучников. В него вонзилось столько стрел, что вскоре он стал похож на дикобраза. Но это не остановило его, и он прошел достаточно далеко, чтобы обнаружить, что мост разобран. Некоторое время его товарищи пытались перейти канал, но не нашли брода, тогда они отступили, не поворачиваясь спиной к противнику. Имперские войска не отважились ни преследовать их, ни даже починить мост. Совет разобрать его, казалось, снизошел с небес, поскольку в противном случае карматы, не встретив особого сопротивления, обратили бы императорские войска в бегство и захватили бы Багдад. И действительно, большинство солдат армии халифа, только услышав о том, что карматы подошли к каналу, и еще не увидев противника, в беспорядке побежали в сторону города.
Вслед за этим карматы осадили город Хит, но горожане начали обстреливать их из катапульт. Понеся большие потери, карматы вынуждены были снять осаду. Когда известия об этом достигли Багдада, ликование было всеобщим. Муктадир и Валиде раздали сто тысяч дирхемов в качестве милостыни.
Однако армия взбунтовалась. Уже случился мятеж в Анбаре, тогда солдаты потребовали увеличения жалованья, а теперь гарнизон Багдада выдвинул те же требования. Солдаты возмущались и кричали, что устали от нищеты. Стремление к богатству заложено в человеческой натуре – даже тот, кто уже богат, стремится стать еще богаче, тем больше причин стремиться к богатству тому, кто беден, как эти солдаты.
Каждому пообещали платить в месяц больше на один динар, и они успокоились.
Визирь Али ибн Иса был вполне осведомлен, что доходы из провинций сократились. Он уменьшил для провинциальных чиновников годовое довольствие до десятимесячного, а для почтмейстеров и кассиров-казначеев – до восьмимесячного. Он урезал жалованье императорской гвардии, как пехоте, так и кавалерии. Он уменьшил выплаты всем государственным служащим и гражданским чиновникам. Он прекратил выплачивать пенсии малолетним детям и другим родственникам военнослужащих. Он уменьшил довольствие евнухам, слугам, придворным, музыкантам, поставщикам, подрядчикам и даже почетным сотрапезникам халифа. Он взял под жесткий контроль выплату содержания управляющим, сменным дворецким, придворным лекарям, астрологам, кастеляншам, поварам, уборщикам и прочему обслуживающему персоналу. И когда он подсчитал, что для выплаты обещанного дополнительного жалованья взбунтовавшимся пехотинцам потребуется двести сорок тысяч динаров ежегодно, его озабоченность переросла в отчаяние. Он знал, что солдаты не будут сражаться, и обратился к халифу с просьбой об отставке.
Просмотров: 2522