В средневековой Европе горно-металлургические промыслы занимали особое место. Там, где они вследствие общественного разделения труда, естественных условий и условий сбыта сумели развиться в особое ответвление производства, сложился "особый вид промышленного капитала"¹⁰³⁶. Такие специализированные промыслы играли в свое время (и не только для своей страны) важнейшую роль как источник промышленного сырья и огромных доходов, как одна из первых сфер раннекапиталистической перестройки. В числе немногих стран Европы, обладавших специализированным горно-металлургическим промыслом, была средневековая Швеция.

Историография горно-металлургического дела в средневековой Швеции ведет свое начало с XVII в.¹⁰³⁷ В той или иной связи горное дело упоминают почти все крупные историки Швеции, эта тема вошла в обобщающие труды Э. Хекшера, В. Смита, И. Андерссона, Э. Хорнборга, Э. Лённрота, Н. Анлунда, Й. Русейна, И. Хаммарстрём, Б. Ларуссона. При ее раскрытии и трактовке выделяются три главных экономико-исторических сюжета: само "дело", его техника, организация; ганзейская торговля металлом – с обрисовкой отдельных персон, описанием операций и борьбы за торговые привилегии; деятельность феодальных господ – их права, поборы, регальный распорядок, использование доходов. Современные исследователи горного дела вслед за С. Тюнбергом¹⁰³⁸ справедливо отмечают в его истории XIV-XV столетия как период особого расцвета. Решающее значение в процветании промысла придается немецкому влиянию: как известно, именно саксонские рудокопы стояли у истоков шахтно-рудничного этапа шведского горного промысла, выходцы из ганзейских городов делали в горное дело наибольшие капитальные вложения, и они же держали в руках экспорт шведского металла. Некоторые специалисты отмечают также факторы внутренней истории страны, стимулировавшие эволюцию горного дела – роль внутреннего рынка (в связи с развитием военного дела, ремесла, монетной чеканки) и фискальной политики короны¹⁰³⁹. Последнее обстоятельство – роль государства, а также крупных феодалов в использовании благоприятной международной конъюнктуры для сбыта металла – подчеркивается и другими исследователями¹⁰⁴⁰. Наконец, все авторы обоснованно расценивают горное дело как экономически передовую отрасль средневекового шведского хозяйства, имеющую товарный характер и особенно нацеленную на внешний рынок¹⁰⁴¹.

Вместе с тем историография горно-металлургического промысла почти обходит его связь с городом. Город фигурирует преимущественно как "инстанция экспорта". Соответственно остаются в стороне вопрос о месте горного промысла и промысловиков на внутренних рынках страны, проблема социальной среды и социального определения горно-металлургического дела. Вероятно, поэтому в историографии господствует представление об исключительности горного дела как единственной "целиком товарной" сферы шведского хозяйства в рассматриваемый период.

Рудное дело в Швеции насчитывает много сотен лет. Издревле оно развивалось как широкий домашний промысел (который полностью не исчез и в период развитого средневековья), на базе открытых залежей, находимых почти по всей заселенной территории страны. Одновременно с оформлением муниципального строя городов, сложением их хозяйственных основ и социальной организации происходило и профилирование горного дела. В середине XII в. король Кнут Эрикссон пригласил для работы в шведских рудниках рудокопов из Саксонии, где были освоены передовые для своего времени методы горнодобычи¹⁰⁴²; это означает, что поверхностная добыча (более всего болотной и озерной руды) сменилась шахтной. В XIII в. шахтный способ стал уже преобладающим¹⁰⁴³, что было неизбежно связано со специализацией горнодобычи.

Рудная разработка была привычной деталью пейзажа большинства областей тогдашней Швеции. Железные залежи разрабатывали в областях Средней, Западной, Восточной Швеции: Далекарлии, Естрикланде, Упланде, Вестманланде, Сёдерманланде, Нэрке, Эстерйётланде, Вермланде и др. Залежи медных руд концентрировались преимущественно в области Даларна, там же были рудники по добыче серебра; эта область стала центром наиболее интенсивной горнодобычи¹⁰⁴⁴, в связи с чем началось и ее освоение (а позднее так сильно прозвучал ее голос в политической истории)¹⁰⁴⁵.

Первоначально разработки велись вольными рудокопами, которые селились там же, как бонды ("горные бонды", bondebergsman), более всего хуторами и близ водных протоков; они имели свое подсобное хозяйство, снабжавшее их продуктами питания, и еще в XV в. получали привилегии на пользование угодьями¹⁰⁴⁶. По мере углубления и расширения рудники стали делиться на доли, которые по жребию распределялись менаду рудокопами; последние соединялись в товарищества на паях, с делением прибыли пропорционально величине пая¹⁰⁴⁷. Именно такой порядок застаем мы в документах с XIV в.

Самостоятельный горняк (bergsman, "горный человек") назывался, как и городской ремесленник, мастером (mästerman) и, подобно городскому ремесленнику, имел помощников, которым платил заработную плату и труд которых контролировал, но при этом трудился сам и сам же сбывал продукт своего труда¹⁰⁴⁸. Такой мелкий самостоятельный производитель в принципе оставался характерной фигурой шведского горного дела до конца средневековья, что определяло мелкий и мельчайший характер производства. В этом, а также в "размытости" социальных групп, сохранении домашних форм производства состояли главные социальные и экономические особенности шведского горно-металлургического промысла, отличавшие его от передовых немецких и чешских промыслов и роднившие его с феодальным городским ремеслом.

Однако уже к середине XIV в. наряду с самостоятельными мелкими мастерами на промыслах появились предприниматели, оторванные от процесса труда и противопоставленные постоянной категории наемных забойщиков, плавильщиков, углекопов, подсобников в шахтах и при печах, кричных кузнецов и др., трудившихся под началом наемных же горных мастеров – надсмотрщиков. Только богатые предприниматели могли делать те крупные материальные затраты, которых потребовало промысловое дело по мере углубления шахт, усложнения плавильных печей¹⁰⁴⁹ и которые были не но плечу мелким мастерам. Предприниматели (часто это были купцы, о чем уже говорилось выше) скупали горные паи и плавильни, создавая относительно обширные горно-металлургические комплексы, переводили их на систему наемного труда, сами же сосредоточивали внимание на оборудовании промысла, организации дела и сбыте продукции¹⁰⁵⁰. Таким образом, в горном деле раньше и сильнее, чем в других отраслях шведской промышленности, возникли элементы раннекапиталистических отношений¹⁰⁵¹.

Районы горных разработок подчинялись регальному режиму, который осуществлял политико-административную и правовую организацию горного дела. Не имея прямой связи с самим производством, эта организация все же не была в отношении него нейтральной. Она создавала уравнительно-ограничительные рамки, по сути своей противопоставленные конкуренции и частной инициативе. Разработки составляли область особого горного права – bergslagen (почему сами горно-промысловые районы также часто называли Бергслагеи), имели свое самоуправление, суд, рынок (fritt torgh) и управлялись королевскими фогдами¹⁰⁵². Жители Бергслагена – бергеманы (bergsman, "горный человек")¹⁰⁵³ подчинялись особым горным уставам. Судя по грамотам, где формударовались уставные положения Бергслагена¹⁰⁵⁴, там сосуществовали три промысловые отрасли: горнодобыча (добыча руды), металлургия (выплавка и формовка металла) и топливное дело (выжигание древесного угля для плавилен и шахт); плавильни и артели углежогов обслуживали отдельные рудники и подчинялись общему распорядку.

В соответствии с регальными распорядками большие владения имела в Бергслагене корона, особенно с конца XIV в., поело возвращения в казну всех до этого розданных короной податных земель. Соответственно из горно-промысловых районов в казну поступал не только обычный земельный налог – skatt, но и горная десятина, что вместе составляло подать – avrad; ее платили все держатели рудоносных участков, в том числе фрельсисманы (по желанию, взамен конной рыцарской службы). Налоги, подати, даже штрафы в Бергслагене взимались главным образом металлом¹⁰⁵⁵. Так поступал король, так поступали и все частные владельцы рудоносных земель, держатели in capito и ленники короны: дворяне, учреждения и деятели церкви. Почти весь этот металл попадал на рынок.

Главным стимулом особенного развития горно-металлургического дела (и укрепления в Бергслагене регальных прав короны, а также усиленного интереса к промыслу светских и духовных господ) был широкий рынок сбыта металла, прелюде всего неограниченный спрос на него на балтийском рынке. Металл, обычно о виде удобных для перевозки болванок, и изделия из пего спорадически вывозили еще в эпоху викингов, а с середины XIII в. шведское железо – осмунд¹⁰⁵⁶ упоминается в нидерландских и немецких документах¹⁰⁵⁷. В Биркрэтте металл не фигурирует в числе главных экспортных товаров: либо он еще не стал важным предметом вывоза, либо (что менее вероятно) его вывоз еще не сосредоточился в городских портах. Через столетие положение изменилось: металл встал в число первых экспортных товаров страны: во второй половине XIV в. он составлял свыше 40% шведского вывоза (20,1% железо, 17,5% медь; серебро вывозилось мало); ежегодная рыночная цена вывозимого из Швеции металла измерялась тысячами любекских марок¹⁰⁵⁸.

В Городском уложении Магнуса Эрикссона говорится как о хорошо известном и непреложном факте, что металл вывозится в Германию (Tydztland)¹⁰⁵⁹. Действительно, немецкие города в течение XIV и XV вв. были главными экспортерами шведского металла в европейские страны, в том числе в Россию¹⁰⁶⁰. Ковкое благодаря высокому содержанию фосфора шведское железо ценилось выше немецкого¹⁰⁶¹, и в последней трети XIV в. только Любек вывозил ежегодно от 275 до 900 т осмундов. Через Любек проходило также от 2/3 до 3/4 шведской меди. С конца XIV в., с появлением на европейских рынках венгерской меди, соотношение в вывозе меди и железа резко изменилось в пользу железа. В 1492-1499 гг. только через Любек ежегодно проходило по 196 лэстов меди и по 600 лэстов железа. Очевидно, что Швеция в XIV-XV вв. являлась одним из крупнейших поставщиков железа и меди на европейские рынки¹⁰⁶².

Торговле шведским металлом были во многом обязаны своим процветанием ведущие центры Ганзейского союза вендских городов – Любек, позднее (со второй половины XV в.) Данциг и др., монополия на вывоз шведского металла находилась в одном из фокусов борьбы ганзейцев за dominium maris Baltici¹⁰⁶³, а также соперничества внутри самой Ганзы.

Вывод о важной роли в европейской торговле шведского металла складывается уже на материале таможенных книг Любека, которые, как говорилось, опубликованы не полностью и регистрируют более всего связь со Стокгольмом¹⁰⁶⁴. Архивные материалы Любека, данные но другим ганзейским и шведским портам и по другим видам металла (о вывозе, например, свинца в XV в. и серебра в XIV и XV вв.) показывают, что масштабы экспорта металла из Швеции в рассматриваемый период были еще значительнее¹⁰⁶⁵.

Вывоз металла из Швеции осуществляли бюргеры. Это были оптовики-экспортеры (чаще всего немцы, натурализовавшиеся в Швеции). Те из них, кто был предпринимателем в Бергслагене, вывозили в первую очередь продукцию собственных разработок и плавилен, но брали и "чужой" металл.

В отдельных центрах Бергслагена они объединялись в гильдии. Сохранился (не полностью) устав одной из таких "горнокупеческих" гильдий – св. Эрьяна в Коппарберге. Она объединяла мужчин и женщин, управлялась выборными олдерманами и другими должностными лицами – всего до 12 чел., что свидетельствует о широком ее составе. В устав включен характерный для купеческих гильдий пункт о помощи собрату на чужой стороне: в дальнем городе или другой стране¹⁰⁶⁶.

К другим купцам металл попадал различными способами: путем скупки на местах у мелких мастеров¹⁰⁶⁷, путем закупки на еженедельных рынках и регулярных ярмарках около крупнейших рудников и в горных городах; путем закупки на традиционных специализированных ярмарках железа и универсальных сезонных ярмарках в крупнейших стапельных городах страны; наконец, через купцов проходил обычно и тот металл, который попадал в казну, дворянам и монастырям в виде налогов, горной подати, штрафов и др. и предназначался для продажи, оплаты долгов, залогов под кредит¹⁰⁶⁸.

Значительную роль играли города и горожане также во внутреннем обращении металла, которое хотя, возможно, уступало по емкости внешнему рынку, но было по тех временам достаточно широким и не может недооцениваться. В отличие от многих других промышленных отраслей в отношении внутренней торговли металлом есть некоторые прямые свидетельства. Прежде всего потребителями металла были городские ремесленники-металлисты, которые обслуживали все разряды общества. Они закупали сырье из тех "партий", которые прибывали в город¹⁰⁶⁹, чаще всего полуфабрикат.

Работа грубых кузнецов обычно измерялась количеством затраченного сырья, в том числе доставленного заказчиком¹⁰⁷⁰. Трудом городских кузнецов, как уже установлено, пользовались также крестьяне, в хозяйстве которых применялись орудия труда, целиком или частично сделанные из металла. Но крестьян обслуживали и деревенские ("грубые") кузнецы, которые также нуждались в сырье. Металлическое сырье крестьяне сплошь и рядом приобретали сами, для чего отправлялись либо в город, либо, что подчас было проще, на рынок ближайших промыслов и выменивали там металл на продукты питания и ткани собственного производства¹⁰⁷¹; выменянное или купленное крестьянами железо шло и в качестве оброка, причем засчитывалось по очень низкой цене (сведения такого рода имеются, в частности, по нескольким херадам Вестманланда)¹⁰⁷². В металле для орудий труда нуждались также рыбаки¹⁰⁷³.

Государство, крупные феодалы и монастыри составляли рынок сбыта для металлоизделий лишь отчасти, а для самого горного промысла не составляли его вовсе, так как получали металл в порядке необратимого отчуждения, как реализацию своей земельной собственности (кстати, заказы для металлистов, особенно на простые виды оружия, также сплошь и рядом размещались в Бергслагене в качестве оброчных заданий). Характерно, что крупные земельные собственники использовали металл, полученный в виде рент, для округления своих земельных владений. Сохранилось немалое число дипломов от XIV и XV вв., фиксирующих заклад или продажу бюргерами (видимо, купцами) принадлежащей им земли, чаще всего в сельской местности, а также в районах Бергслагена; покупателем или заимодавцем выступали земельные собственники – рыцари, Вестеросские епископы и т. п., которые давали за землю партию металла, обычно значительную. В 1370 г., вероятно, в связи с характером конъюнктуры для металла таких соглашений было заключено несколько: Олаф Черлинг расплатился своей недвижимостью Frödinge (в одноименном хераде) за 2700 jern (видимо, брусков железа)¹⁰⁷⁴; вестманладский фогд Кёниг Симла и Бу Йёнссон (Грин), тогда бывший фогдом Стокгольма, получили земли в заклад за партии меди, отданные купцам¹⁰⁷⁵. Подобные сделки были и в другие годы¹⁰⁷⁶.

Металл и руду для внутренней, более мелкой торговли доставляли главным образом сами производители – горные мастера, а с конца XV в. – и наемные рабочие (поскольку их труд стали оплачивать металлом, древесным углем и другими продуктами местного производства)¹⁰⁷⁷. Последнее обстоятельство было, возможно, связано с трудностями в вывозе металла, которые возникли у шведов как раз в то время, в связи с начавшимся упадком Ганзы¹⁰⁷⁸, и свидетельствовало об усилиях властей компенсировать недостаточный внешний сбыт за счет внутренних каналов, соответственно переложив все последствия конъюнктуры и тяготы самой торговли на плечи непосредственных производителей. Так или иначе, но мелкие производители горных промыслов регулярно выступали продавцами продуктов своего труда, т. е. в качестве, также роднившем их с городскими ремесленниками.

Мелкие партии меди, железа, реже – стали были в обращении постоянно и являлись настолько привычным, употребительным для внутреннего рынка товаром, что Государственное уложение зафиксировало железо и "необработанную медь" как vardörar, т. е. в числе основных платежных средств, в которые включались некоторые важнейшие рыночные товары¹⁰⁷⁹. Даларнские документы XIV-XV вв. полны записями сделок, где металл действительно фигурирует в качестве платежного средства.

Бергслаген являлся и емким рынком сбыта. Главным спросом там пользовались продукты питания и деревенские ткани¹⁰⁸⁰, все это доставлялось туда бондами и купцами; из импортных товаров везли соль, несколько сортов сукна и шелк¹⁰⁸¹. Изделия городского ремесла там сколько-нибудь заметного сбыта не имели: в поселениях Берглагена жили постоянные ремесленники – кузнецы, портные, сапожники, кожевники и др.; их работу в ряде случаев также оплачивали металлом¹⁰⁸².

Торговые операции с металлом производились прежде всего на местных рынках, которые дважды в неделю собирались около крупнейших центров горнодобычи: Коппарберга, железных рудников Норберга, Викаберга, Линдесберга, серебряных Сальберга и др. на условиях, близких к городским¹⁰⁸³. Но Бергслаген постоянно пользовался и городскими рынками. Ярмарки, которые собирались в "горных" городах – старинном Вестеросе, более молодых Арбуге и Эребру, выросших в течение XIV-XV вв. Фалуне и Хедемуре, служили, судя по номенклатуре их товаров, прежде всего обмену между горными промыслами и другими производящими областями, причем значительнейшая роль там отводилась торговле самих непосредственных производителей. В этих же городах собирались партии металла на вывоз. Специализированная торговля металлом производилась также на ярмарках Кальмара и Сёдерчёпинга, Мальме, Упсалы, Чёпинга¹⁰⁸⁴. Монопольные позиции в вывозе металла принадлежали главной экспортной гавани страны Стокгольму. Транзитными и стапельными центрами служили Вестерос, Кальмар, Сёдерчёпинг, Энчёпинг, Упсала, Чёпинг, Арбуга, Эребру, Або, Нючёпинг, Евле, Вестервик, Мальме, Стренгнес, возможно, Труса, Телье и некоторые другие города; все они боролись за право прямого вывоза металла¹⁰⁸⁵.

Законодательство XIV и XV вв. уже закрепляет как превращение металла в один из главных объектов городской торговли, так и центральное положение города, городского рынка в торговле металлом. Стадслаг тщательно нормирует порядок вывоза металла: его взвешивают, клеймят, составляют сопроводительные письма, и все это – в городе; регламентируется специальная тара для вывозимого металла, ее изготовление доверяется только городским мастерам; расписывается процедура закупки металла купцами-экспортерами; неоднократно подчеркивается роль в вывозе металла Стокгольма¹⁰⁸⁶. Наконец, с конца XV в. уставные горные грамоты вообще запрещают сделки с металлом около рудников и предписывают ехать для этой цели в города¹⁰⁸⁷.

Проходя через городской рынок, металл оказывался связан с жизненными интересами значительных групп населения: купцов, ремесленников-металлистов и их заказчиков; в портах металл был одним из главных объектов труда носильщиков, упаковщиков, возчиков, контролеров¹⁰⁸⁸, в его перевозке участвовали матросы торговых судов. Наконец, население городов было связано с промыслами и как с занятием: бергсманы, т. е. профессиональные горняки, фиксируются в составе населения ряда городов, не только "горных"¹⁰⁸⁹. Но особенно большой, даже решающей была роль горожан в формировании предпринимательского слоя промыслов.

Уже отмечалось, что с середины XIV в. на промыслах стал внедряться предпринимательский элемент и соответственно формироваться контингент наемных рабочих. Господствующий на промыслах социальный слой не был однородным. Его политическую верхушку составляли представители дворянских родов, церковные учреждения, государственные должностные лица; имея в Бергслагене личные либо ленные земельные владения, одновременно занимая там видные должности, они завязывали деловые контакты с купцами и предпринимателями и нередко вступали с ними в долю. Но их роль как предпринимателей не была значительной, она много уступала традиционно феодальным ("по земле") способам извлечения прибыли¹⁰⁹⁰.

Основная группа горных предпринимателей-соучастников относилась к бюргерским слоям. Имена и дела крупнейших из них отражены в дипломах того времени и городских протоколах, которые показывают, что горные предприниматели обычно сочетали "дело" в Бергслагене с крупной оптовой торговлей и выдвигались двумя путями. Одни выходили из среды разбогатевших местерманов, которые включались в экспорт металла и пробивались в верхушку бюргерства горных и стапельных городов. Другие – что встречалось чаще, – будучи купцами этих же городов, вкладывали капиталы в горные паи и становились соучастниками промысла. Сплошь и рядом одни и те же семьи имели своих "представителей" одновременно и в среде горных мастеров, и в среде городских купцов и судовладельцев, должностных лиц магистрата. Раньше и теснее всего с горными промыслами связались бюргеры местных городов, главным образом Вестероса. С XIV в. в Вестеросе была база семьи Эфрекассонов, начиная с Efreka de Monte (40-е годы XIV в.), правнук которого Ханс был бургомистром Вестероса в 1440-1465 гг. С Вестеросом была связана и семья вождя народного восстания 1434-1436 гг. – Энгельбректссоны¹⁰⁹¹. В известной уставной грамоте Коппарбергу от 1360 г. упоминаются два крупных предпринимателя Далекарлии – Томас Литлагарп и Годсвен Юнге. Собственность Томаса Литлагарпа – рудоносные участки с медеплавильней и постройками – была в 1402 г. выменяна у его наследников стокгольмским родманом Хансом Содде¹⁰⁹². Годсвен Юнге владел несколькими железными и медными плавильнями с прилегавшими к ним "водными сооружениями и лесами"; его родич в 1366 г. был фогдом Медной горы, а в 1370 г. совершил большой земельный обмен в том районе; представители этой семьи являлись бюргерами Вестероса¹⁰⁹³. В 1366 г. их родич Rother Unge, бюргер Упсалы, продал в городе недвижимость, в свое время приобретенную у некоей Tälsa¹⁰⁹⁴, судя по диплому от 1358 г., вдовы стокгольмского родмана, в свою очередь связанного с богатым купцом Конрадом Arxö¹⁰⁹⁵.

В уставной грамоте той же Медной горе от 1366 г. был назван другой фогд – Тидека Петерссон. Уроженец Хедемуры, он владел землей в Вестеросском лене, часть которой в 1369 г. он передал в качестве дара своей жене; в этой грамоте Тидеку называют "бергсман и мастер в Коппарберге"¹⁰⁹⁶. Через мужа своей дочери Кристины он состоял в свойстве с известными семьями стокгольмских купцов, ювелиров, монетчиков Канстен и Бракель в дальнем свойстве с семьей стокгольмских магистралиев Сварт и др. Все они в свою очередь были тесно связаны с любекским купечеством¹⁰⁹⁷.

В 1340 г. одним из родманов в Стокгольме был Свен Дьекн¹⁰⁹⁸. В 1415 г. Ёрд Дьекн купил рудоносные земли у фина, буфогда Йёнчёппнга¹⁰⁹⁹. В 1435 г. впервые упоминается известный Ханс Дьекн: он купил двор в сельской местности, принадлежавший стокгольмскому бюргеру¹¹⁰⁰; в 1462 г. Ханс Хьекн жил в Норберге, позднее играл заметную роль в политических событиях, сопутствовавших битве при Брункеберге¹¹⁰¹. С начала XV в. семья Дьекнов прослеживается в купеческих кругах Кальмара¹¹⁰². Две ветви рода Дьекн – Грегерссоны и Ханссоны – с конца XV и в XVI в. занимали важные должности в Далекарлии¹¹⁰³.

Эти семьи, как и семьи горных предпринимателей Фант (Фантер), еще спустя столетие обнаруживаются в числе крупнейших деятелей столичного муниципалитета, бывшего вотчиной крупного купечества. Среди предпринимателей в Бергслагене были такие видные представители бюргерства, как семья Вестфаль, занимавшая ведущие посты в Вестеросе и Стокгольме. Один из представителей этой семьи, Ханс Ламбрехтссон, многолетний глава и член стокгольмского магистрата, участник сословных собраний в Стренгнесе и Телье (1477, 1478), владелец домов и лавок в Стокгольме, был введен во владение недвижимостью в Эстра Сильвбергет самим Стеном Стуре старшим (1483); эта недвижимость ранее принадлежала умершему богатому купцу Мортену Борнеману и отошла Хансу в уплату долгов покойного¹¹⁰⁴. В 80-е годы плавильни и другую собственность в Бергслагене имели члены вестеросско-данцигской семьи Япссонов (имевшей дома и корабли в Стокгольме, крупные экспортеры железа)¹¹⁰⁵ и сёдерчёпингский бургомистр Андерш Симонссон¹¹⁰⁶. Тогда же со стокгольмским бюргерством были связаны предприниматели Андерш Олссон из коренного даларнского рода Даглёса и Лассе Далькарл также местный человек¹¹⁰⁷. Из грамоты 50-х годов XV в. узнаем, что недвижимость в нескольких пунктах Бергслагена приобрел Терека Шепаре (Gerika Skeppare, иногда Skiltare), который в 1351-1359 гг. был фогдом Делакарлии¹¹⁰⁸. Его потомки Герекассоны принадлежали к ведущим кругам бергслагенских предпринимателей.

В среде горных предпринимателей мы обнаруживаем купцов, кораблевладельцев и домовладельцев из Вестероса, Хедемуры, Арбуги, Стокгольма, Сёдерчёпинга, Вадстены, Кальмары и других городов¹¹⁰⁹, так или иначе связанных с экспортом металла. Среди них было много немцев, особенно выходцев из Любека, который неоднократно получал подтверждение своих "старых прав, свобод и положения" в Коппарберге¹¹¹⁰. Нельзя не отметить, что с середины, особенно с конца XV в. среди купцов-предпринимателей встречается все больше шведских имен¹¹¹¹. Это тоже подтверждает вывод, что горные предприниматели и купеческо-патрицианская верхушка бюргерства составляли одну среду; точнее сказать, это была высшая бюргерская среда, рождавшая и поглощавшая предпринимательские элементы промыслов.

Горное предпринимательство стало также важнейшим каналом сближения верхушки бюргерства и рыцарства. Известно, что некоторые знатные феодалы положили начало своему состоянию и карьере, служа в качестве чиновников в Бергслагене и приобретая там участки¹¹¹². На этой почве они вступали не только в постоянные деловые контакты с купцами-экспортерами и предпринимателями, но и роднились с ними. Такими смешанными землевладельческо-купеческими семьями были фрельсисманы Бунде, Шеппаре – Герекассоны¹¹¹³. Дворянская семья Свинхувуд (в XIV в. перебравшаяся в Швецию из Норвегии), которая имела в Медной горе десятки хуторов с рудоносными участками и другую недвижимость, занимала там крупные чиновничьи посты, состояла в родстве с предпринимателями Петерссонами¹¹¹⁴. Такие же обширные владения в Даларне вместе со "всеми дворами местерманов" плавильней и угодьями приобрела в первой половине XIV в. семья Драке, связанная с вестеросским и стокгольмским бюргерством и с внешней торговлей¹¹¹⁵.

Горно-металлургический промысел был передовой областью шведского товарного производства, обмена, социальных отношений: как целиком товарное производство промысел содержал уже относительно более концентрированные и сформированные элементы раннекапиталистических отношений, нежели масса городского ремесла, там сложился и один из видов раннего промышленного капитала. В то же время этот промысел оставался качественно родственным городскому ремеслу: его производство было мелким, основанным по преимуществу на ручном труде, с преобладанием роли самостоятельных мелких мастеров.

Города и Бергслаген были не параллельно развивавшимися, а ограниченно связанными сферами экономической и социальной жизни шведского общества. Эта связь осуществлялась в трех главных плоскостях: 1) профессиональный состав населения, 2) товарное обращение, 3) социальное состояние. Горное дело стимулировало эволюцию городского рынка, обогащение городов и особенно верхушки бюргерства, развитие в городах металлоделательных ремесел, транспорта, внешних и внутренних связей. В свою очередь горно-металлургическое дело стимулировалось ростом торговых связей городов, запросами городского населения во всей его пестроте. И именно из городов пришли в горное дело главные экономические и социальные элементы, которые катализировали его развитие, придав ему качественно новые черты: купеческий капитал, трансформировавшийся отчасти в капитал промышленный; такие формы организации труда и собственности, как предпринимательство и скупка, вторгшиеся в патриархальную экономико-социальную структуру старого промысла.

---

¹⁰³⁶ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 25, ч. I, с. 355.
¹⁰³⁷ См. ее краткий перечень: Bergsbruk. – KHL, 1, s. 489; Сванидзе А. А. Ремесло и ремесленники..., ч. III, а также библиографическое приложение к данной книге.
¹⁰³⁸ Tunberg S. Slora Kopparbergets historia, I; Idem. Riksdag och bergslag i Svunnen tid.
¹⁰³⁹ Soderberg Т. Stora Kopparberget.
¹⁰⁴⁰ Boethius B. Gruvornas, hyttornas och hamrarnas folk; Oden B. Kopparhandel och statsmonopol.
¹⁰⁴¹ Lonnroth E. Fran Svenskt medeltid (см. особенно s. 104).
¹⁰⁴² DD, N 246; ср.: Tunberg S. Stora Kopparbergs historia, s. 50.
¹⁰⁴³ DD, N 2.
¹⁰⁴⁴ DD, N 2, 15, 16, 22, 29, 74, 630; SD, N 1708, 2745. Литературу по истории отдельных рудников и их комплексов см.: Сванидзе А. А. Ремесло и ремесленники..., с. 278 (прим. 6-8) и сл.
¹⁰⁴⁵ Сванидзе А. А. Швеция в период Кальмарской унии (особенно § 1, 3),
¹⁰⁴⁶ DD, N 22; Yngstrom Е. Gavletrakten, s. 16; MUK, s. 62 (а. 1458).
¹⁰⁴⁷ DD, N 28 (а. 1360). На доли делились и плавильни (DD, N 28, 53; Erixon S. En bergsmansby, s. 31).
¹⁰⁴⁸ DD, N 16; ср.: ibid., N 22, 23, 28, 170; RPB, N 900.
¹⁰⁴⁹ При всем том даже в конце XVI в. в каждой из королевских домен ежегодно перерабатывалось не более 100-200 т железной руды. Проблемы техники и технологии горного дела в средневековой Швеции см. в журнале "Jernkontorets annaler" (выходит с 1817 г.). Обзор литературы см.: Сванидзе А. А. Развитие горного промысла...
¹⁰⁵⁰ DD, N 28, 53, 657, 859, 885, 886, 896, 902, 911, 938; Jacob Ingelssons berattelse. s. 24, 29 o. f. a.
¹⁰⁵¹ С XVI в. мануфактура в шведском горном деле была уже вполне развита. – Erixon S. Skultuna bruks historia.
¹⁰⁵² DD, N 22, 28, 270.
¹⁰⁵³ DD, N 16, 22, 23, 28, 31, 170, 640; RPB, s. 7, 21, 28, 56; Boethius B. Gruvornas folk, s. 55; Lagergren H. Ur gamla papper, s. 41, 43: Tunberg S. Riksdag och bergslag, s. 1-6 o. a.
¹⁰⁵⁴ DD, N 16, 170 o. a.
¹⁰⁵⁵ DD, N 29, 35, 53, 102, 270.
¹⁰⁵⁶ Osmund – брусок ковкого железа весом примерно в 700 г. и одновременно само шведское железо, полученное после переплавки; после появления домен получаемый там чугун также стал называться "осмунд". См.: DD, N 879; Rinman S. Anledning tillkunskap. s. 23; Nihlen l. Aldre jarntillverkning, s. 98; Falkman L. B. Om matt, s. 334, 378 o. a. Всего к началу XVI в. шведы умели изготовлять свыше 9 сортов железа (Hellner В. Jarnsmidet i Vasatidens dekorativa konst, s. 9).
¹⁰⁵⁷ Yngstrom E. Gavletrakten, s. 16; Arbman H. Birka, s. 54 f., 89 f., 107 ff., 117 ff.; Boethius B. Gruvornas folk, s. 35-36.
¹⁰⁵⁸ Ср. данные о вывозе меди только Стокгольма за 1368 и 1369 гг.: Ahnlund N. Stockholms historia, s. 224.
¹⁰⁵⁹ MESt, KpB, XXI.
¹⁰⁶⁰ Запрет продажи железа русским см. Sl. tb. 1.
¹⁰⁶¹ Braune Н. От utvecklingen, s. 4. (о предприятиях по переработке шведского железа в Вестфалии).
¹⁰⁶² DD, N 53; Bruns F. I, S. 170 f.; II, S. 457 f.; III, s. 357 f. Lechner G. Up. cit.; Koppe W. Lubeck-Stockholmer Handelsgeschichte; Lonnrolh E. Kran svensk medeltid, s. 104; Kumlien K. Sverige och Hanseaterna, s. 304 f.
¹⁰⁶³ В частности, боязнь потерять ключевые позиции в торговле шведским металлом вынуждала к активной борьбе ганзейцев против голландской торговли на Балтике, в последней трети XV в. ставшей реальной угрозой позициям немецких городов. См.: Kraft S. Slaget pa Brunkeberg, s. 183; Sjoden С. С. Stockholms borgerskap, s. 85 f.
¹⁰⁶⁴ Lechner G. Hansische Pfundzollisten; Bruns F. I, II, III. См. выше, ч. I, гл. 3.
¹⁰⁶⁵ Ср.: St. tb. 2, s. 467; Bruns F., I, S. 188, 119; Stieda W. Ueber die Quellen, S. 45-46; Koppe W. Revals Schiffswerkehr.... S. 113; Sjoberg A. G. Swedish Foreign Trade, p. 176, 178 o. a.
¹⁰⁶⁶ DD, N 58; MUK, s. 83-88; ср. Etzler A. Sancte Orjans Gille.
¹⁰⁶⁷ Ср.: DD, N 170.
¹⁰⁶⁸ Styffe. Bidrag, 2, s. 20. В числе поверенных короля по даларнским делам был, в частности, уроженец Вадстены, богатый стокгольмский купец Мартен Шиннаре, который и сам имел доли в Медной горе (DD, N 314; Bengtsson Ch. En bok, s. 96-103).
¹⁰⁶⁹ Sandklef A. Hantverkets uppkomst, s. 59 (текст устава кузнецов Иста-Да).
¹⁰⁷⁰ So, s. 315 f.; ср.: St. sb. 1, s. 43.
¹⁰⁷¹ Bjarkoa Ratton, s. 30.
¹⁰⁷² Hammarstrom I. Finansforvaltning, s. 150.
¹⁰⁷³ Olofsson O. Edefors laxfiske, s. 77.
¹⁰⁷⁴ RPB, N 942 (Norberg).
¹⁰⁷⁵ Avskr. St. Skedvi kyrkoarkiv, Uppsala Lft (по картотеке SD. – RA); RPB, N 957.
¹⁰⁷⁶ Ср.: SMR, N 262, 377 o. a. Ср. документы Ларса Ингебьёрссона Экеблада (PRB, N 661, 707, 735, 1024; DS, N 7380, 7387 o. a.).
¹⁰⁷⁷ DD, N 170.
¹⁰⁷⁸ Carlsson S. Sveriges historia, v. 3, d. 1, s. 245; Tham W. Lindesberg och Nora, s. 253.
¹⁰⁷⁹ MEL, JB, IX; MESt, KpB, XVI; JB, V. Ср.: в 1491 г. бергсман Олоф Перссон, горный предприниматель и купец, приобрел соседнее имение: двор с домом, пашней, лугами, плавильней, мельницей и протоком, с тремя рудничными разработками, и еще одной плавильней вместе с относящимся к ней лесом, за 90 шп меди и кусок коричневого сукна (legist). – Jacob Ingelssons berattelse, s. 31; ср. DD, N 149 (а. 1492).
¹⁰⁸⁰ В документах особенно часто фигурируют в связи с торговлей в Бергслагене зерно (чаще всего ячмень) и хмель, живой крупный рогатый скот, свиньи, копченое и вяленое мясо, коровье масло, сельдь, вадмаль, молоко и меха: См.: ChL, s. 224; DD, N 16, 99; Bjorkoa Ratten, bil., s. 30ff.; Soderberg T. Stora Kopparberget, s. 436. Важнейшим продуктовым рынком для горных промыслов издревле был Эстерйётланд (Soderberg Т. Ur ostgotaspannmalens marknadshistoria, s. 5).
¹⁰⁸¹ DD, N 16.
¹⁰⁸² DD, N 22, 23, 170; Stahl H. Ortnamnen iKopparbergslagen, s. 11, 15, 17, 31, 32, 57, 65 о. а. Особенно массовые заказы на кузнечные работы в Бергслагене поступали от господ. Епископ Кеттиль Карлссон Ваза получил из Далекарлии столь мощный арбалет, что выпущенные из него стрелы пронзали человека и лошадь (Matz Е. Malardalens sallsamheter, s. 133).
¹⁰⁸³ DD, N 16, 22, 23; PRF, N 32.
¹⁰⁸⁴ DD, N 99; FRF, s. 209; Sladslag, KpB, XX, XXI.
¹⁰⁸⁵ DD, N 105. 315, 389, 896; PRF, N 107, 143, 151; MSUB, s. 31; MESt, KpB, XXI. См.: Bruns F. I, S. 118, 119; Ahnlund N. Stockholms historia, s. 187, 292; Boethius B. Gruvornas folk, s. 33; Sahlgren J. Stadsnamriet Gavlo, s. 21 f. m. m. О роли отдельных шведских городов в вывозе металла и их связях с горными промыслами см. подробнее: Сванидзе А. А. Развитие горного промысла в Швеции, с. 239-241.
¹⁰⁸⁶ MESt, Kpb, XVI, XVII, XX-XXII; St. tb. 1, s. 189, 336, 475 o. a.; DD, N 855, 944.
¹⁰⁸⁷ DD, N 170.
¹⁰⁸⁸ Расцепки труда см.: So, s. 322.
¹⁰⁸⁹ DD, N 104, 657; St. sb. 2, s. 7, 11, 16 (bergxman Mickel, Marchus, sylffbergs Kadrin).
¹⁰⁹⁰ Связь с промыслами и торговлей металлом через земельные владения и доли в горных разработках и плавильнях имели такие знатные семьи, как Банер, Дьюре, Аксельссоны, Сварте Сконунг, Уксеншерна, Стьерна, Свинхувуд, Грип, Бьельке, Стуре (DD, N 27, 83, 657, 896, 933; Suppl., N I-III, IX, XVI, XXI, XXXVIII, XLII, XLVI; St. tb. 1, s. 17, 28, 52, 170, 255, 315, 339o. a.; St. tb. 2, s. 207, 208, 212, 235, 239, 305, 378, 436, 508,. 594 o. a.
¹⁰⁹¹ DD, Suppl., N IX, X o. f.
¹⁰⁹² Копия XVIIIв. (хранится: Svea hovratts arkiv. – RA).
¹⁰⁹³ RPB, N 963, 970 (ср.: DS, N 6595); DD, N 31, 640, 859; St. tb. 2, s. 23, 27, 28, 56, 57, 161 о. a.; Lagergren H. Krono- och adelsgods i Dalarna, s. 89.
¹⁰⁹⁴ DS, N 7343.
¹⁰⁹⁵ Копия с грамоты от 5 июля 1358 г. (F b. 6, р. 65-66, RA).
¹⁰⁹⁶ RPB, N 900 (Вестерос).
¹⁰⁹⁷ RPB, IN 970; DS, N 6593; Suppl., N VIII; Lagergren H. Ur gamla papper, s. 18-19.
¹⁰⁹⁸ Его печать под дипломом (SD, № 3464) опубликована в кн.: Hildebrand K.-G. Svenska sigiller, ser. 3, pl. 40, N 743.
¹⁰⁹⁹ Оригинал хранится: DGA XVI, N 34. – RA; Ср.: LUB, N 1887.
¹¹⁰⁰ SMR, N 201.
¹¹⁰¹ Lonnroth E. Slaget pa Brunkeberg, s. 186; Lagergren H. Ur gamla papper, p. 18-19.
¹¹⁰² Ktb, s. 50, 60, 136, 160 (Valterus, Jacobus – a. 1409, Thorgils – a. 1412-1430, Jeppe – a. 1445).
¹¹⁰³ DD, Suppl., N VIII.
¹¹⁰⁴ DD, N 885, 886; Suppl., N XLVII; St. tb. 1, s. 12, 24, 29, 36, 39, 71, 110, 176, 295, 303, 374; St. tb. 2, s. 96, 124.
¹¹⁰⁵ DD, N 889; St. tb. 1, s. 11, 253; St. tb. 2, s. 120, 201, 303.
¹¹⁰⁶ DD, N 315.
¹¹⁰⁷ DD, Suppl., VI, XVII; St. tb. 1, s. 62, 181, 182.
¹¹⁰⁸ DD I, N 25, 30; Suppl, N XXI; SD, N 4691 o. a.
¹¹⁰⁹ DD, N 27, 28, 104, 105, 300, 314, 315, 640, 882, 885, 886, 889, 896, 902, 906, 908, 911, 942, 944.
¹¹¹⁰ DD, N 15, 246; DS, N 3822.
¹¹¹¹ DD, N 28, 315, 896, 906, 908, 911, 944; Suppl., N V, X, XII, XLVII.
¹¹¹² Например, семья Ваза; не случайно Густав Ваза начал свой путь к престолу, опираясь на далекарлийцев (DD, Suppl, N IV).
¹¹¹³ DD, N 26, 27, 83, 657, 933, 896; Suppl., N III, IX, XXI; St. tb. 1, s. 19; St. tb. 2, s. 9, 11, 38, 75; SD, N 4691; о покупке Тордом Бунде двора в Вадстене в 1415 г. и другие архивные дипломы ем. в: VgFT 2: 8-9, s. 174. – RA).
¹¹¹⁴ DD, Suppl., N XLII; Lagergren H. Krono- och adelsgods, s. 89, 91; Boethius B. Gruvornas folk, s. 39.
¹¹¹⁵ DD, N 27, 83, 657, 993; Suppl., N IX, XXI; St. tb. 2, s. 567; Lagergren H. Fem medeltidsbrev, N 3. Сделку братьев Нильса и Олофа Драке – обмен их земли около Медной горы на металл и рожь – см.: SMR, N 377 (27.II 1436).