Наиболее тесную связь с городами имел специализированный рыболовецкий промысел. Точнее, сама специализация его произошла в рамках городов и пригородов, так что этот промысел составлял одну из непосредственных хозяйственных основ большинства шведских городов, а для некоторых городов стал основой складывания и процветания.

Важное значение рыбы – источника животного белка и фосфора – в рационе питания людей старых эпох общеизвестно. В феодальный период с его многочисленными постами оно еще более возросло, а в развитое средневековье, с внедрением такого метода консервации рыбопродуктов, как засолка (со второй половины XIII в.), рыба стала одним из предметов крупной торговли. Добывающие промыслы более, чем другие виды промышленности,, привязаны к местным условиям. И роль рыбной ловли была особенно заметна в занятиях людей, живших близ больших водных бассейнов, в том числе горожан¹⁰⁰⁷. Так было и в Швеции.

На протяжении всей многовековой истории Швеции – страны приморской и занимающей в Европе второе место по количеству внутренних вод – ловля рыбы и промысел морского зверя (также включаемый нами в рыболовецкий промысел) имели в жизни ее населения важнейшее значение. В Балтийском, Северном, Белом морях, в Ботническом заливе и Зундском проливе, в многочисленных озерах и реках шведы, гуты, сконцы, финны и саамы ловили треску, макрель, салаку, пикшу, сельдь, сига, угря, язя, щуку, лосося, камбалу и другую рыбу, били тюленей, добывали раков и устриц, торговали продуктами морского промысла, платили ими налоги и пошлины.

Первый историк страны Олаус Магнус отвел этим занятиям большое место в своей "Истории северных народов" (1555 г.). Имеется и новая, в том числе современная, историческая литература на эту тему, главным образом этнографическая и археологическая, из проблем общественной организации рыболовецкого промысла рассматривались более всего аспекты права. Скандинавские специалисты говорят об "огромном культурно-историческом значении" рыбного промысла для развития стран скандинавского Севера, об особой "культуре поморского Севера" (Nordsjökultur), связанной с мореплавателями и рыбаками. Авторы справедливо подчеркивают обилие здесь интернациональных контактов и заимствований, большое значение рыбного промысла для возникновения новых поселений и колонизации диких районов¹⁰⁰⁸.

Менее всего изучались социальные стороны рыболовства. Между тем вследствие важности этого промысла аспект его социальной организации и социальной роли, в частности, в связи с развитием товарно-денежных отношений и рынка представляет особый интерес.

В средние века основными областями рыбного промысла восточной Скандинавии были северные земли, примыкающие к Ботническому заливу, обширный район Меларенского бассейна с его реками и морским побережьем, а также Сконе. В начале XVI в. 56% трески добывалось в финских водах, большая часть сельди – в водах, омывающих юг и восток полуострова Сконе, а также около Кальмара; ловлей лосося славилось устье р. Евле¹⁰⁰⁹. Но и в центральных, и в южных областях собственно Швеции, где быстро развивалось земледелие и скотоводство, рыбный промысел продолжал оставаться основным занятием больших групп населения. В течение XIII, но особенно с середины XIV в. он быстро специализировался: примерно 40 населенных пунктов (отдельных дворов, но чаще – целых поселений) в Смоланде и сопредельных районах получили в эти века название Fiskatorp (от др.-швед. Fiskarathorp). Многочисленные поселения с названием Fiskarbo и т. д. возникли в Далекарлии. В середине XV в. только в Эстерйётланде насчитывалось семь "главных рыболовецких становищ"; более мелких, вероятно, было значительно больше¹⁰¹⁰.

Специализированные рыболовецкие поселения в основном были разбросаны по морскому побережью, особенно на юго-востоке, где преобладал промысел сельди; обычно они располагались изолированно от сельскохозяйственных поселений побережья, чаще всего примыкали к городам либо территориально сливались с ними, в силу чего рыбаки составляли многочисленную группу населения городов Стокгольма, Кальмара, Евле, Упсалы, Энчёпинга, Норчёпинга, Эллехольма, Хальмстада, Мальме и др.¹⁰¹¹ Кроме того, существовали постоянные рыболовецкие становища в более отдаленных местах побережья, куда на сезонные отловы рыбы выезжали многие горожане¹⁰¹²; крупные земельные собственники, прежде всего монастыри, обычно имели свои рыбные ловли, а также профессиональных рыбаков – наемных либо держателей, которые платили ренту продуктами своего промысла¹⁰¹³.

Наиболее крупные ловли – "главные становища" Эстерйётланда и другие – к XV в. полностью подпали под регальное право короны. Оно было зафиксировано в "Уставе порта" (Hamnskrå) 1450 г., составленном наподобие грамоты. "Устав" подтверждал подчинение рыбацких слобод и артелей королевскому фогту и детализировал регламентацию труда, сбыта, фискальных обязательств, правообязанностей рыбаков¹⁰¹⁴.

Время основного отлова рыбы было с 18 мая до 29 сентября и делилось на три сезона: весенний, летний, осенний; зимой добывали в основном тюленей. Выловленную рыбу чистили, солили, укладывали в бочки, бочки клеймили, а затем отправляли либо в качестве налога королю, либо – большую часть – на продажу¹⁰¹⁵. В среде рыбаков существовала известная специализация, некоторые из них, например, ловили только треску "и ничем другим не занимались"¹⁰¹⁶; имеются сведения и об охотниках на тюленей. В некоторых городах рыболовством специально занималось до 10% профессионально обозначенного населения (свыше 60 человек в Стокгольме, вероятно, соответственно в Кальмаре и других приморских ярмарочных центрах).

Рынок для рыбы был емким, и торговля ею, в том числе экспортная, велась в Швеции издревле; в числе главных товаров, свозившихся в Бирку и на ярмарки X в., была сельдь¹⁰¹⁷. Сельдь и тюленина затем фигурируют среди главных экспортных товаров в Биркрэтте¹⁰¹⁸. В XV в. специализированные пригородные и городские рыболовецкие промыслы были уже целиком товарными.

Торговля рыбой производилась прежде всего в рыбных лавках, расположенных на территории рыболовецкого становища, где собирался "рыбный рынок", или во дворах рыбаков¹⁰¹⁹. Торговля там шла как оптом, так и в розницу: в зависимости от размера и ценности рыба продавалась штуками, десятками, сотнями и т. п.¹⁰²⁰ По всей вероятности, во время путины на "рыбный берег" съезжались скупщики рыбы, которые везли ее затем в другие области страны, в города и на ярмарки, или отправляли за границу. О роли торжища в развитии рыболовецких поселений XIV-XV вв. свидетельствует, в частности, тот факт, что ряд новых городов вырос в этот период именно из рыбацких поселков с постоянным рынком: это Турсхелла (обл. Сёдерманланд), почти все города Приботнии и др.¹⁰²¹

Как говорилось выше, рыба была важнейшим экспортным товаром Швеции. Некоторые купцы специализировались почти исключительно на вывозе рыбы, в городах жили особые рыботорговцы и скупщики рыбы. Вероятно, скупщики подчиняли себе рыбаков: не случайно рыбаки, добывавшие один из самых ходких товаров, занимали самое низкое место в имущественном ряду городского населения¹⁰²². Внедрению скупщика способствовала и система организации промысла: в море редко выходили в одиночку, рыбаки организовывались в небольшие (по 2-5 чел.) артели – ботлаги (båtlag), каждая из которых рыбачила на отдельном боте, по принципу долевого участия. Этот же принцип применяли и горожане, нередко выходившие во время путины со своими баркасами в море и озера¹⁰²³.

Вероятно, именно торговцам принадлежали "рыбные лавки", рыбаки же торговали "во дворе" или с судна, и они же выносили на общий городской рынок рыбу и рыбопродукты, оставшиеся после оптовой скупки. На местный рынок попадала и часть оптовых партий рыбы; известно, в частности, что рабочие на горных промыслах получали в середине XIV в. до двух бочонков сельди в счет годичной заработной платы¹⁰²⁴. Кроме того, городские ремесленники получали тюленью кожу (шла на изготовление грубой обуви, покупалась дубильщиками, шорниками-седельниками и ременщиками) и ворвань; последняя была также предметом шведского экспорта.

Веским доказательством того, что продукция этого промысла была постоянным, употребительным товаром внутренней торговли, является включение сельди и тюленьего жира в число платежных средств¹⁰²⁵.

Постоянные ярмарки рыбы сложились во многих городах собственно Швеции, почти во всех городах Норланда¹⁰²⁶. Крупнейшими на севере центрами по добыче и торговле сельдью являлись сконские города Сканер и Фальстербю¹⁰²⁷. Хотя область Сконе была плодородной и, вероятно, раньше других территорий Скандинавского полуострова испытала прямое воздействие более развитой континентальной земледельческой культуры, рыбная ловля еще в XII в. была в числе главных занятий жителей полуострова¹⁰²⁸, обычно считалось, что ловлей сельди в Эрессуне занимались по преимуществу датчане. К. Вейбулль показал, что на датском берегу, в Зеландии и особенно в Сконе в сезоны путины собирались также флоты рыбачьих ботов шведов и сконцев, в том числе бюргеров из шведских и сконских юродов; города, как и гавани, лежали непосредственно около сельдяных ловель и поэтому служили постоянными стоянками для рыболовецких судов; заезжали туда и голландцы. Но ведущую роль на сконских сельдяных промыслах играл ганзейский флот, прежде всего корабли из Любека. При краткосрочности путины эрессунская ловля сельди и торговля ею требовали значительных единовременных затрат: на большое число кораблей с командой, снасти и, конечно, соль для консервации рыбы. Такие затраты были доступны лишь купцам. На сконских сельдяных промыслах купцы выступали не только в роли скупщиков улова рыбаков, но и как предприниматели и руководители рыбацких артелей-ботлагов. Как основной организатор и инвеститор промыслового дела в Сконе ганзейский купеческий капитал подчинил его себе. В 1398-1400 гг. из Сконе вывозили до 100 тыс. т сельди в год только в Любек, и этим было занято обычно по 200 с лишним кораблей в год; кроме того; в Сконе заходили суда из Данцига (в 1404 г. – не менее 150 кораблей), Ростока, Ревеля и Риги¹⁰²⁹. Ганзейские города имели в Сконе привилегии на отлов и вывоз рыбы, особенно широкие – по Штральзундскому миру 1370 г. Сотни их шхун уходили через Балтику с сельдью; чаще всего это были малые боты с командой в 5 чел. (в 1520-х годах там проходило до 7 тыс. и более таких ботов в сезон) и средние суда, но ходили и крупные корабли. Обратно они возвращались с солью, часто везли и тару¹⁰³⁰. Некоторые суда производили за сезон до 20 и более таких ездок¹⁰³¹. Но в течение XV в. добыча сельди в Сконе упала, сконские ярмарки стали сходить на нет.

Гораздо меньше отражена в источниках ганзейская рыбная торговля в шведских гаванях. Известно, в частности, что специальных привилегий на отлов и закупку сельди ганзейцы добивались в отношении Кальмара и некоторых других шведских городов¹⁰³².

С другой стороны, рыболовецкие слободы были важным рынком сбыта для самых разных товаров городского производства. Орудия и средства рыбной ловли, чрезвычайно разнообразные и свидетельствующие о высоком развитии техники этого дела – от специализированных сетей и гарпунов¹⁰³³ до кораблей¹⁰³⁴, изготовлялись преимущественно городскими ремесленниками; кузнецами, корабелами, бочарами, шорниками. На промыслы привозили и экспортные товары, прежде всего соль и вино. Эти тяжелые продукты, перевозившиеся в крупногабаритной таре, переправлялись непосредственно к слободе рыбаков, так как в уставе (стокгольмских) носильщиков есть пункт об оплате переноса грузов из порта к "рыбному берегу"¹⁰³⁵. Рыбаки покупали, разумеется, и одежду, и предметы хозяйственного обихода.

Конечно, рыбный промысел сохранялся в качестве главного занятия значительных групп населения в первую очередь благодаря природным условиям страны. Но как и другие формы потребляющей экономики (занятой добычей продуктов, находимых в природе в готовом к употреблению виде), этот промысел был рутинным не только по средствам и навыкам, но и по организационным приемам труда. Его общественная трансформация определялась уже иными условиями: логикой общественного разделения труда, развитием городов и рынка. В XIV-XV вв. этот промысел превратился в особую отрасль общественного производства, тесно связанную с городской экономикой, взаимодействующую с городским производством и рынком, с внутренним и внешним товарообменом страны. В XIV-XV вв. специализированные рыбные промыслы Швеции, группировавшиеся в городах и пригородах, давали основную массу товарной рыбы и морских продуктов. Имея емкий, в том числе широкий зарубежный сбыт, этот промысел к XV в. уже сочетал в своей организации мелкое индивидуальное производство со скупкой и элементами предпринимательства, развивавшегося на основе проникновения купеческого капитала.

---

¹⁰⁰⁷ Это отмечается в истории городов всех приморских стран Европы, от Византии (Сюзюмов М. Я. Производственные отношения в византийском городе, с. 8) до Ирландии (Осипова Т. С. Ирландский город, с. 154).
¹⁰⁰⁸ Granlund J., Hasslof О., Vollan О., Porsteinsson В. Fiske, s. 302-305.
¹⁰⁰⁹ Kerkkonen G. Bondebefolkningens binaringar, s. 276-279; Hasslof О. Svenska vastkustfiskarna; Swedlund R. Kungliga privilegier, s. 41; ср. хартию Евле от 1442 г.
¹⁰¹⁰ Hamnskra, s. 309. См. статьи О. Хасслёфа и Й. Гранлунда в NK, XI-XII, А (1955).
¹⁰¹¹ PRF, N 12, 64, 67, 74, 79, 93, 127, 157, 199, 200, 299, 377; USP, N 1; Hamnskra, s. 289-309.
¹⁰¹² Как правило, это были точки на пути мигрирующей рыбы. Некоторые ловли занимали традиционные места на протяжении столетий и даже имели свои капеллы (как, например, гавань Kyrkohamn на Эланде). См.: Granlund J. Fiskelage, s. 309.
¹⁰¹³ Instruktion..., s. 291 f.; Norr M, N 14 (a. 1354). ср.: Stahl H. Fiskatorp, s. 300-301.
¹⁰¹⁴ См. также: Granlund J. Hamnordning (KHL, VI, 1961), s. 102-103; Holm G. Jakt och fiske, s. 157 f. Подробнее о регальной собственности см. ниже, в ч. IV.
¹⁰¹⁵ Hamnskra, s. 290-291, 293-294, 304.
¹⁰¹⁶ Ibid., s. 290 (§ 4).
¹⁰¹⁷ Arbman H. Birka, s. 54 f., 89 f., 107 f., 117 ff.; Bugge A. En Bjorko i Sydrusland, s. 86-87; Ur Gavle stads historia, s. 16; ср.: Wessen E. Runstenen, s. 77.
¹⁰¹⁸ Сванидзе А. А. Из истории городского строя, с. 87-89.
¹⁰¹⁹ Hamnskra, s. 292-294.
¹⁰²⁰ На рисунках в "Истории северных народов" Олауса Магнуса изображены сцены вяления рыбы, копчения ее в закрытых печах, засолки в бочках, а также продажи копченой, соленой и вяленой рыбы в лавочке; рыба, угри и т. п. выставлены там в бочках, связках, нанизанными на веревки и прутья, поштучно.
¹⁰²¹ Ср. Треллеборг и Туматорп в Сконе (Сванидзе А. А. Из истории городского строя..., с. 81; Olofsson О. Op. cit., s. 54, 75 o. a.).
¹⁰²² St. sb. 1, s. 3, 37. Ср. подсчеты: Сванидзе А. А. Социальные аспекты организации шведского рыболовства, с. 141.
¹⁰²³ Bjorkman R. Det forna Jonkoping, s. 155; Granlund J. o. a. Fiske. s. 303-304.
¹⁰²⁴ DD, N 16.
¹⁰²⁵ MEL, JB, IX; MESt, KpB, XVI; JB, V.
¹⁰²⁶ PRF, N 205; Styffe C. G. Skandinavien, s. 47-49, 196, 222, 223; Schuck A. Studier, s. 170; Sylvander G. V. Kalmars historia, s. 10.
¹⁰²⁷ DS, N 1706, 2574, 1326; Smith W. Aldre svenskt tullvasen, s. 33.
¹⁰²⁸ Olsson N. I Skaneland, s. 162.
¹⁰²⁹ Weibull С. Lubecks sjofart, s. 74, 75, 82. В том же 1404 г. делегаты Ростока опоздали на ганзетаг в Любеке, так как ростокские бюргеры "еще не вернулись домой из Сконе". О вывозе ростокскими купцами лосося через Стокгольм см.: St. tb. 2, s. 299.
¹⁰³⁰ Для засола 3,5 бочек сельди требовалась примерно бочка соли (Ljungman А. V. Anteckningar, s. 39).
¹⁰³¹ Weibull С. Op. cit, s. 55 f., 73-84, 113 f. o. tabl.
¹⁰³² LUB, II, 305 (a. 1312) и др.
¹⁰³³ Об орудиях и методах ловли рыбы см.: Ekman S. Jakt och fiske, s. 306-322, 451 o. a. Об орудиях ловли лосося см.: Olofsson О. Op. cit., s. 77; Umea historia, s. XIII.
¹⁰³⁴ Рыболовецкие суда – открытые весельные барки, боты, баркасы, лодки – имели различное водоизмещение и оснастку. Они были рассчитаны на команду от 1 до 7-8 чел., значительно реже – до 20-30 чел. Так, на морского зверя ходили в шестиместной лодке. Описание средневековых рыболовецких судов см.: Hamnskra, s. 290-292, 296; Zetterstrem А. Svenska flottans historia, v. 1; Weibust K. Fiskerbat, s. 320-322; Klein E. Op. cit., s. 131 f., 137 f.; Eskerod A. Gavlebornas strommingfiske, s. 330 и др.
¹⁰³⁵ So, s. 202-203.