Протогородские культуры

Конец 4-го тысячелетия до н. э. ознаменовался значительными переменами, открытиями, повышенной политической активностью и постоянным передвижением населения по территории «плодородного полумесяца» и Египту. Это время совпало с додинастическим и протодинастическим периодами в истории Египта и протописьменным этапом развития Месопотамии. Культуры двух этих стран стремительно развивались и распространялись в другие регионы. Некоторые районы, расположенные вдоль Левантийского побережья Средиземного моря, уже были заселены оседлыми земледельцами, а для Сиро-Киликийского побережья, верхней части долины Евфрата, долин рек Оронт и Иордан и побережья Ливана и Израиля характерна довольно однообразная культура. Но не всегда можно определить границы распространения культур этих регионов. К тому же в некоторых из этих областей еще не обосновались земледельцы. Местности, населенные оседлыми сообществами, были настоящими оазисами раннего земледелия, окруженными дикими просторами, по которым все еще бродили кочевники и полукочевники.

Открытые луга, пустыни и скалистые холмы начинались от Евфрата, Оронта и Иорданской долины. Это были пустынные земли, по которым свободно передвигались группы людей. Здесь, как и прежде, расстояние воспринималось иначе, чем там, где жило оседлое население. Кочевые племена вступали в нерегулярные контакты с земледельцами и иногда оседали на периферии плодородных областей. В этих регионах археологи часто находят следы внезапного появления новых культур, происхождение которых далеко не всегда легко определить.

В то время, когда в регионе Беэр-Шевы заканчивала свое существование южная энеолитическая культура, в северной Палестине появились несколько новых индустрии. Территория распространения некоторых из этих протогородских культур была довольно ограниченна, и очень скоро их впитали в себя более развитые индустрии, а другие стали влиять на обширные регионы. Наиболее значительной из них была культура блестящей, глянцевитой отполированной серой керамики, получившей у археологов название серолощеной, распространившаяся на большей части северной Палестины. Цвет и текстуру сосудам придавал особый способ изготовления, когда перед обжигом керамику полировали, а затем обжигали в закрытых печах. Раньше подобная технология в Палестине не использовалась.

Видимо, в то время в Палестину пришли новые люди, принесшие эту технологию с собой. Во многих крупных поселениях северной Палестины старые энеолитические традиции бок о бок сосуществовали с новой культурой, хотя та все же доминировала. С новыми переселенцами здесь появились незнакомые ранее эстетические ценности и технологии, которые постепенно стали использовать по всей территории страны. Судя по всему, энеолитическое население, жившее в крупных земледельческих поселениях в горах, на равнинах Эздраэлона и Беф-Шана и в Иорданской долине, впитало новые культуры или само попало под их влияние.

Носители культуры серолощеной керамики появились в Палестине внезапно и постепенно стали передвигаться на юг по Иорданской долине и прибрежным равнинам.

Они достигли нижней части Иорданской долины примерно к 3260 г. до н. э. Через некоторое время они достигли Маади, расположенного в Нижнем Египте, недалеко от дельты Нила.

Пришельцы почти не использовали кремень и кость, а их каменные ступы и пестики, видимо, были копиями деревянных. Для их керамики характерно использование большого количества налепов, как для изготовления ручек, так и в качестве орнаментов. Часто встречаются острореберные сосуды. Продолжают изготавливать глубокие тарелки и подставки для фруктов или сосуды на подставке, но они становятся более качественными и тщательно изготовленными, чем их аналоги, которые производились в период среднего энеолита. Появляются горшки с горлышком. Лучше всего более крупные сосуды представлены в Беф-Шане, Мегиддо и Телль-эль-Фаре, где на них часто наносились различные орнаменты. Форма многих из них кажется непривычной, а другие представляют собой усовершенствованный вариант более ранних разновидностей. Серое лощение характерно только для небольших сосудов, а большие покрывались слоем красного ангоба, который в более поздние времена стал наноситься практически на всю керамику.

Проследив ареал распространения этих серолощеных сосудов, можно предположить, где могла возникнуть эта традиция. Из Палестины они попали в Египет, а из северной части страны – в нижнюю Иорданскую долину. Наиболее крупным центром их распространения в Палестине была долина Эздраэлона, но их следы были найдены и вдоль средиземноморского побережья – в Ливане и Сирии. В то время побережье было заселено другим довольно сильным сообществом людей. Вряд ли носители культуры серолощеной керамики прошли через эти высокоразвитые и густонаселенные области. Эта индустрия происходила с севера и вполне могла попасть в Палестину из внутренней Сирии. Она прослеживается в некоторых районах Сирийской пустыни. Серолощеная керамика в незначительных количествах была обнаружена в Хаме, что на реке Оронт, где она оказалась смешанной с артефактами, принадлежащими местной культуре. Также небольшое число характерных для нее вещей найдено в Тепе-Гавра и на других памятниках верховий Евфрата. Но в Ливане она встречается не так часто, как в северной Палестине, да и здесь она смешана с местной материальной культурой.

Носители этой культуры пришли из областей, расположенных севернее Сирийской пустыни, и их культура распространилась в двух основных районах, одним из которых была Палестина, а вторым – северная Анатолия, где найдена очень похожая серолощеная керамика. Эти регионы находятся на расстоянии примерно 643 километров друг от друга, в областях, расположенных между ними, эта индустрия засвидетельствована не была.

Считается, что эта культура появилась в северной Анатолии позднее, чем в Палестине, хотя этот факт так и не был проверен. Значительные скопления характерных для нее артефактов были найдены в центральной части побережья Черного моря, между городами Бафра и Синоп. Отсюда индустрия серолощеной керамики распространилась на юг и восток, достигнув озера Ван, где она практически без изменений господствовала на протяжении всего раннего городского периода в Палестине.

Культуры раннего городского периода

На протяжении XXXII в. до н. э. серолощеная керамика в северной Палестине постепенно вытеснялась другими видами сосудов, украшенными орнаментами, составленными из параллельных или крестообразных лент-налепов. Первоначально два этих типа керамики сосуществовали друг с другом, но позднее количество серолощеных сосудов уменьшилось, и в конце концов новая их разновидность стала доминирующей. В южной Палестине серолощеная керамика никогда не преобладала. Там, судя по всему, южная энеолитическая культура, постепенно развиваясь, превратилась в новую индустрию, для которой были характерны сосуды с орнаментами из параллельных или волнистых линий, раскрашенных красной краской. Возможно, она существовала одновременно с налепной керамикой с севера.

В то время Палестина стала своеобразным «мостом», через который происходил обмен традициями между двумя основными цивилизационными центрами – Месопотамией и Египтом. Это был период роста организованной торговли и усиления контактов. В Палестине дома и общественные здания стали возводиться с использованием методов, применявшихся в Месопотамии, а кирпич-сырец, основной месопотамский строительный материал, стал играть важную роль и здесь. Постепенно сформировался новый тип керамики – «металлическая», – очень похожей на сосуды, найденные вдоль верховьев Евфрата и в других районах северной Месопотамии. Она представляет собой очень твердую, хорошо обожженную керамику, у которой, когда она разбивалась, появлялось характерное «металлическое» кольцо. Ее часто украшали орнаментом из резных гребней.

Дополнительные сведения о размахе торговли можно получить, изучая отпечатки клейм, которые появляются на палестинской керамике. Они очень похожи на те, что использовались в Месопотамии джемдетнасрского периода (примерно 3100–2900 гг. до н. э.). Эти отпечатки играли роль торговых знаков и использовались таким же образом, как и штампы современных виноделов, которые ставятся на бутылки с изготавливаемым ими вином. Одни и те же отпечатки были найдены в довольно отдаленных друг от друга регионах – в разных частях Палестины, в Сирии, в долине, расположенной в верховьях Евфрата. Это, вероятно, свидетельствует о размахе торговли сельскохозяйственными продуктами.

Примерно в то же время (в конце герзейского (энеолитическая культура додинастического Египта 4-го тысячелетия до н. э. – Пер.) периода) палестинские кувшины попали и в Египет. Очевидно, в них перевозили какие-то жидкости, предназначенные для продажи. Быстро развивалась торговля со странами Леванта. Караванные маршруты соединили Месопотамию с Сирией, Палестиной и Египтом. К тому времени люди уже научились совершать длительные морские путешествия. Большие лодки могли много дней находиться в море, а у профессиональных моряков было достаточно опыта для того, чтобы плыть и днем и ночью.

Судя по всему, в конце 4-го или в самом начале 3-го тысячелетия до н. э. для международной торговли стали использовать «морской путь», ведущий вдоль побережья различных стран. Недавно этот факт подтвердился благодаря находкам, сделанным в Кабри (памятник в северном Израиле, через который пролегал этот путь). Моше Праусниц обнаружил там партию алебастровых и других каменных сосудов египетского протодинастического типа, обсидиановые предметы и орудия из Анатолии, а также другие товары, свидетельствующие о том, что торговля велась уже на значительные расстояния. Вполне возможно, что Кабри был конечным или перевалочным пунктом, расположенным на богатом торговом пути.

В XXX в. до н. э., когда Египет был объединен под властью царей I династии, важными предметами торговли стали масло, вино, благовония, зерно и мед. Вдоль Левантийского побережья, от дельты Нила до Антиохийской равнины, росли многочисленные порты. В Ливане большим городом и крупным торговым центром стал Библ. Благодаря данным нескольких фрагментарных источников, мы можем представить себе масштабы, которые постепенно приобретала эта торговля. В египетской надписи, датированной XXVII в. до н. э., мы читаем: «Прибытие сорока кораблей, полных кедрового дерева. Постройка судов из кедрового дерева. Один корабль – «Похвала Обеих земель», 100 локтей в длину из дерева меру, два корабля 100 локтей (примерно 52 метра. – Пер.) в длину. Изготовление дверей царского дворца из кедрового дерева».

Востребованность металлов и других товаров заставила старателей искать в пустынях руду и места потенциальных приисков. В начале 3-го тысячелетия до н. э. египтяне уже стали разрабатывать месторождения Синайского полуострова. Медь и бирюзу добывали «промышленным путем», то есть в больших количествах и с применением высококвалифицированных и профессиональных кадров. Затем руду и камни перевозили в долину Нила на ослах.

О египетском влиянии на палестинскую материальную культуру в XXIX в. до н. э. свидетельствует появление особого типа краснолощеных сосудов с одной ручкой, стоящих на узкой цилиндрической ножке. Обычно по эталонному памятнику, где они были найдены в гробницах I династии, их называют «абидосскими вазами». Наиболее характерны для этого периода плоские тарелки и чаши с загнутыми внутрь венчиками, большие и овальные кувшины, а также фляжки со стянутым горлышком. Все они очень похожи на сосуды, распространенные тогда же в северной Месопотамии.

Палетка царя Нармера из Иераконполя. В верхнем регистре на фасаде дворца изображено имя царя, а с каждой стороны помещена голова богини Хатхор. В центральном регистре мы видим царя, на голову которого надета белая корона Верхнего Египта, бьющего пленника. Над пленником изображена его голова, лежащая на тарелке вместе с шестью стеблями папируса. Голову за веревку держит сокол. Сзади царя стоит слуга или раб. В нижнем регистре в беге изображены два азиата, каждый со своим символом. Высота около 63,5 сантиметра

Торговля была основным способом взаимодействия стран, но к тому времени, возможно, важную роль стали играть и военные действия. Вероятно, именно тогда Египет впервые попытался организовать военную экспедицию в Азию. Йигаель Ядин в качестве подтверждения этому приводит палетку Нармера. Внизу, по мнению профессора Ядина, изображены два азиата, бегущие от своих крепостей и укреплений. Недавние раскопки в Гате подтвердили, что первые стабильные контакты между Египтом и Палестиной возникли в эпоху правления I династии. На одном из сосудов, найденных в Египте, стоял отпечаток царя, правившего в XXIX в. до н. э., гласивший: «Сетх: Пре-Ибсем, который захватывает Азию». Эта надпись считается свидетельством того, что во время правления II династии Египет организовал военную экспедицию в Азию. Со временем Египет стал осуществлять более интенсивное вмешательство в жизнь этого региона, и в период правления V династии (около 2550 г. до н. э.) появились изображения кораблей, привезших азиатских пленников в Египет, и того, как египтяне атакуют азиатскую крепость. Но лишь во время царствования VI династии, в XXIV в. до н. э., появились первые письменные исторические свидетельства о военных кампаниях Египта в Сиро-Палестинском регионе. Речь в наиболее важном из них идет о полководце по имени Уни, которого царь Пепи I послал «наказать азиатов». Этот текст записан в принадлежащем этому чиновнику кенотафе, расположенном в Абидосе.

Египетская торговля и политическое влияние расширились, хотя они ограничивались одним лишь побережьем. Но и внутренние районы страны пожинали некоторые плоды этих контактов. При этом они шли своим путем – в них появлялись относительно независимые земледельческие и скотоводческие хозяйства.

Палестина поддерживала контакты не только с Египтом и Месопотамией, но и с более северными областями – Анатолией и Кавказом. В гробнице, относящейся к этому периоду, найденной в Киннерете, находящемся недалеко от Беф-Джераха, на Галилейском море, были обнаружены предметы, привезенные сюда из Анатолии. В Эт-Телле, недалеко от Иерусалима, где некогда располагался библейский город Гай, были обнаружены два боевых топора, сделанные на Кавказе.

Примерно в XXVII в. до н. э. неожиданно появился новый вид керамики – хирбет-керакская. Это произошло примерно там же, где были найдены наибольшие скопления серолощеной посуды конца 4-го тысячелетия до н. э. В некоторых поселениях, таких как Беф-Джерах, Беф-Шан и Аффула, распространение этой культуры привело к постепенному отмиранию предыдущих. В других районах, например в Мегиддо, эта новая индустрия не смогла стать доминирующей и смешалась с местной. Все еще в незначительных количествах эта керамика оказалась на юге страны. Однако чаще она встречается на севере. Ее можно найти практически на всех памятниках, лежащих к северу от долины Эздраэлона, в относящихся к этому периоду слоях. Но чем дальше на юг, тем меньше ее становится. Постепенно она остается только в самых крупных центрах.

На этой керамике нет резных или нарисованных орнаментов, характерных для местных палестинских культур. Зато она красно– и чернолощеная и покрыта тонкими налепами. Наиболее распространенными видами такой керамики являются глубокие острореберные чаши с сильно выгнутыми наружу венчиками, глубокие чаши с одной ручкой, маленькие кувшины с одной ручкой и плоским донцем, подставки, напоминающие по форме трубу, странные крышки с налепными ручками сверху и заглушки для очагов, на которых часто вырезались схематические изображения людей.

Хирбет-керакскую керамику находят на многих памятниках, но по какой-то непонятной нам причине она не оказала практически никакого влияния на местных гончаров. Эта культура не смешивалась с другими, даже несмотря на то что, должно быть, их носители часто контактировали друг с другом. Она смогла укорениться только в крупных, хорошо укрепленных городах.

Несмотря на то что в Палестине на протяжении уже четырех сотен лет посуду частично или полностью делали на гончарном круге, хирбет-керакская керамика была лепной, а ее форма и украшения – непривычны для этого региона. Налепные рельефные орнаменты не появлялись на сосудах со времен серолощенои керамики, а острореберность и сильно выступающие венчики также отдаленно напоминают этот тип керамики.

На эту проблему впервые обратили внимание Уильям Ф. Олбрайт и Г. Эрнест Райт, но оживленная дискуссия развернулась только в 1950 г., когда Синклер Худ, английский исследователь, и Рут Амиран, израильский археолог, обратили внимание на сходство этой керамики с сосудами из Анатолии. Благодаря единичным находкам и ранее было известно, что Анатолия оказывала влияние на развитие Палестины. В Киннерете, в одной из гробниц с импортными предметами, профессор Бенджамин Мазар обнаружил дощечку, вероятно анатолийского происхождения, а Жудит Маркет-Краузе нашла в Гае два каменных боевых топора, привезенные с севера. Крестовидные медные топоры, обнаруженные в Иерихоне и Телль-эль-Хеси, напоминают анатолийские и северомесопотамские изделия того же периода.

Хирбет-керакская культура хорошо представлена в северной Сирии, особенно в городе Хама, на Оронте, в Алеппо и на Антиохийской равнине, в Угарите и на других памятниках вдоль побережья. Раскопки в Табара-эль-Акраде, на Антиохийской равнине, позволили многое узнать об этой культуре, сменившей джемдет-насрскую. Здесь, судя по всему, эта индустрия появилась раньше, чем в Палестине. Она также присутствует в центральной Анатолии, но лучше всего вне Палестины она представлена на Кавказе, в регионе распространения куро-аракской культуры. Но в южной Анатолии, где в то время господствовала совершенно другая индустрия, она отсутствует. Синклер Худ предположил, что внезапное появление этой культуры в Сирии и Палестине стало результатом миграции людей из пустынных северо-восточных районов.

Придя в Палестину, эти племена не двинулись в глубь страны, а там, где они поселились, их необычная культура просуществовала триста лет. Затем она постепенно стала сливаться с местными индустриями, пока полностью не исчезла. В некоторых случаях, как, например, это произошло в Беф-Джерахе, она погибла вместе с разрушением самого города, на что указывает присутствие в слое обугленных остатков и пепла. Исчезновение этой культуры совпадает по времени с походом египтян в Азию, описанным Уни, полководцем царя Пепи I.

В период распада хирбет-керакской культуры, то есть в конце XXV или начале XXIV в. до н. э., хозяйство Палестины, судя по всему, процветало.

Это было время благоденствия старых городов и основания новых, эпоха колонизации, когда по всей территории от Гезера до Беэр-Шевы вырастали города. К примеру, проанализировав ранние слои Телль-Бейт-Мирсима, Уильям Ф. Олбрайт пришел к выводу о том, что в тот период там неукрепленная земледельческая деревня превратилась в укрепленный город. Тогда же этот процесс происходил в Телль-Гераре, Телль-эль-Хеси и на других южных теллях.

Археологические свидетельства указывают на появление в то время двух основных тенденций. Одна из них связана с широким распространением постоянных поселений и оседлого образа жизни, а другая заключается в том, что кочевые и полукочевые племена сосредоточились на окраинах плодородных регионов и попытались осесть там.

Очевидно, первоначально эти процессы происходили довольно гармонично. Страна процветала, а люди жили в мире, но через некоторое время на сцену вышли новые культурные и политические силы, и Палестина снова превратилась в поле для постоянных миграций и боевых действий. Это произошло в конце XXIV в. до н. э., когда по всему «плодородному полумесяцу», как и в Египте, происходили постоянные передвижения народов и значительные изменения.

Культуры переходного периода

На протяжении последних трех веков 3-го тысячелетия до н. э. число различных народов, приходивших в Палестину из пустыни, резко возросло. В Египте закончилось Древнее царство, и волны азиатских варваров, постоянно приходивших в страну, привели ее к упадку, заставили людей забыть прежние ценности и воевать друг с другом. Так наступил Первый переходный период.

Древние цивилизации Месопотамии также заканчивали свое существование, но смешение пришлого населения с местным обновило кровь жителей плодородных и процветающих регионов и ускорило рождение новой цивилизации. К 2300 г. до н. э. аккадцы, семитские племена, жившие до этого в приграничных областях, под предводительством царя по имени Саргон установили свое владычество на большей части северной Сирии и Месопотамии.

Саргон, могущественный царь, происхождение которого неясно, возможно, самая легендарная фигура в истории Древнего Востока, пришел, согласно месопотамскому эпосу, в Аккад из холмистых областей. По легенде, его отец неизвестен, а мать была проституткой. В тексте более поздней надписи так описывается его происхождение: «Зачала меня моя бедная мать; втайне родила меня, положила меня в тростниковую корзину, запечатала меня смолой и отдала меня реке… Тогда подняла меня река, принесла меня к Акки-водоносу. Акки-водонос поднял меня, взял меня в сыновья и воспитал меня». Правление Сарго-на началось около 2300 г. до н. э., и именно в то время в Месопотамии стала изготавливаться в больших количествах бронза, так как он и те люди, которые пришли с ним, разбирались в металлах намного лучше, чем население плодородных районов Месопотамии. В эпоху его царствования появились исторические сочинения и началась настоящая история долины Тигра и Евфрата, объединенной под властью единого правителя.

В жизни Саргона скрыта тайна происхождения семитов, которые впервые вышли на историческую сцену именно в период его правления. Вполне вероятно, что семиты стали значительным этническим элементом во всех захваченных им областях, а также в приграничных районах южной оконечности «плодородного полумесяца».

Медное лезвие меча или наконечник копья из слоя XVIII Мегиддо (по Лауду)

Сразу после того, как аккадцы захватили Месопотамию, в Палестину пришло несколько кочевых племен. Они заняли большую часть Иордании и Негева. Они стали осваивать территорию, на которой до этого не жило оседлое население, и, судя по остаткам их поселений, сами они были полукочевниками. Самой характерной чертой их маленьких селищ стали огромные загоны для скота. Это свидетельствует о том, что скотоводство было одним из их основных занятий.

Процесс, о котором мы уже несколько раз говорили, снова повторился. Полукочевые племена вторглись на территорию Палестины, уничтожили города и поселились недалеко от их руин или прямо на них, постепенно впитывая опыт предшественников. Через некоторое время они приспосабливались к новому образу жизни и учились строить свои собственные дома и укрепления. В конце этой книги мы поговорим о другом подобном нашествии, во время которого еврейские племена захватили Палестину.

Активные этнические движения, происходившие на окраинах Палестины, когда погибла шумерская цивилизация, а аккадцы захватывали обширные участки Ближнего Востока, часто были связаны с народом, получившим во многих ближневосточных текстах название амурру, а в Библии – аморитов. «Аморит» – слово семитского происхождения, и люди, получившие это название, были кочевниками, жившими в стране Марту (название «марту» аморитам дали шумеры), западнее Шумера, где-то между Месопотамией и Палестиной. Согласно шумерской поэзии, первоначально амориты жили в хижинах, ели сырое мясо и были очень опасными бандитами.

Возможно, они были одним из многочисленных племен, живших в 3-м тысячелетии до н. э. в окраинных районах южной части «плодородного полумесяца». Позднее их численность и мощь резко возросли, и разные группы, входившие в это сообщество, расселились по всему Ближнему Востоку. В начале 2-го тысячелетия до н. э. несколько аморитских князей и царей установили свою власть над Месопотамией. У них были типичные восточносемитские имена, например Абамрам (Авраам), Якоб-эль (Иаков). Наиболее известна их династия Шему-абу, превратившая в XIX–XVIII вв. до н. э. Вавилон в центр огромной империи. К этой династии принадлежал царь Хаммурапи, создавший один из самых выдающихся сводов законов древности, моральные нормы которого очень похожи на описанные в Библии.

Ко времени появления еврейских патриархов амори-ты населили Палестину (в современной науке эпоху патриархов принято относить к более позднему периоду. – Пер.), и до прихода сюда евреев они были основной частью местного населения (в современной науке эта гипотеза, как и теория утверждения власти аморитов в Вавилоне, считается устаревшей: действительно, в период, промежуточный между ранним и средним бронзовым веками, или, как его называет автор, городским периодом, произошли масштабные изменения в образе жизни и культуре населения Палестины, связи с Египтом угасли, в керамике и металлообработке сохраняются традиции предыдущего периода, но в меньших масштабах, жители покидают многие города; вполне возможно, что коллапс городов произошел из-за целого комплекса как внутренних, так и внешних причин, а на месте прежних крупнейших центров поселились палестинские кочевники, которые, объединившись, и стали называться аморитами, или аморреями, со временем воспринявшие образ жизни своих предшественников, они же могли и ассимилировать остатки прежнего городского населения. – Пер.). В Библии говорится, что амориты – один из нескольких народов, населявших центральную Палестину, а в Книге Иисуса Навина (5: 1; 10: 6) опять же сказано, будто они были одной из групп, живших на холмх, а ханаанцы обитали на равнинах и вдоль побережья моря.

Амориты играют важную роль в египетских, месопотамских и хеттских источниках, и они сохранили свое значение до железного века. Саргон отправился покорять народ амурру незадолго до того, как уже упомянутые кочевники впервые вторглись в Иорданию и Негев, принеся в плодородные районы Палестины элементы новой культуры. Вполне возможно, что все эти этнические движения и политические акции как-то связаны друг с другом.

Мы не знаем, были ли различные группы людей, получившие название аморитов, единым народом, но вполне вероятно, что они входили в племена, которые были вынуждены покинуть свою родину и осели, таким образом, в Палестине. Некоторые из них поселились рядом с местными народами, а другие через некоторое время покинули страну.

В этот период были построены последние палестинские мегалитические сооружения. В Баб-эд-Дра, Адере, Ладжуне, в Иордании и в различных частях Негева пришельцы сооружали грубые мегалиты, менгиры (стоящие камни), которые назывались «массебы», и небольшие цистовые гробницы, окруженные каменными каирнами.

В этот период (в конце 3-го тысячелетия до н. э.) в плодородных регионах сооружались также целые ряды менгиров. В Гезере их вообще поставили в самом центре города. В Угарите, расположенном в Сирии, они стояли в храме Дагона, покровителя моря, а в Ашшуре поле менгиров находилось за городской чертой. Однако каирны сооружали только в пустыне. Эти мегалитические памятники по размаху нельзя даже сравнивать с дольменами Голана и Башана или с энеолитическими цистовыми гробницами Адейма, но, вероятно, эти памятники как-то связаны друг с другом. Возможно, более поздние из них были связаны с очередным этапом развития ранних.

Менгиры были найдены в различных частях Иордании, но их всегда обнаруживают неподалеку от погребений. Очевидно, они были как-то связаны с культом мертвых или с поминанием покойных, но, конечно, это было не единственным их предназначением. О них часто говорится в Библии, а их возведение входило в религиозную практику еврейских патриархов. Иаков, когда «пробудился от сна своего и сказал: «Истинно Господь присутствует на месте сем, а я не знал… И встал Иаков рано утром, и взял камень, который он положил себе изголовьем, и поставил его памятником; и возлил елей на верх его» (Быт., 28: 16–18).

Эти менгиры должны были стать символом заключения договора между Иаковом и Лаваном. Эта часть источника очень важна, так как в ней говорится о том, что далеко не каждый мегалит сооружался из религиозных соображений: «И взял Иаков камень, и поставил его памятником. И сказал Иаков родственникам своим: наберите камней. Они взяли камни, и сделали холм; и ели там на холме» (Быт., 31: 45–46). С помощью этой церемониальной трапезы был ратифицирован договор между Иаковом и Лаваном, и снова воцарилась дружба. Это место стало называться Галаад, или «каирн свидетельства».

Проанализировав это свидетельство Библии, можно сделать вывод о том, что подобные каирны и менгиры во время еврейских патриархов использовались довольно часто, и, должно быть, их сооружали многие обитатели засушливых регионов. Интересно отметить, что они появились в начале 2-го тысячелетия до н. э., сразу после того, как семитская династия Саргонидов основала Аккадскую империю, а еврейские патриархи, очевидно, впервые появились в Палестине.

Полукочевые племена не долго жили в засушливых районах Палестины. Затем многие из них исчезли оттуда так же неожиданно, как и появились.

Уильям Олбрайт отнес к этому периоду две интересные стелы, найденные в Иордании. Одна из них была обнаружена в Шихане, и на ней рельефно изображен воин с копьем в руках, прическа которого очень похожа на те, что были у изображенных в Бени-Хасане азиатов. Вторая обнаружена в Аль-Балуа, причем в начале железного века ее вторично использовали, но первоначальная надпись сохранилась.

У каждого народа, жившего в плодородных регионах, были свои погребальные обряды и разновидности поселений. Но практически все эти сообщества придавали большое значение культу мертвых. Для этого периода характерны различные виды одиночных и реже – коллективных погребений. Кэтлин Кеньон попыталась соотнести виды погребений и материальной культуры с каким-либо народом, проживавшим на этой территории. Эти люди относились к захоронениям намного более внимательно, чем к поселениям, и, очевидно, затрачивали на их организацию много энергии, применяя все свои конструкторские способности. Я раскопал некрополь в Хацорее, относящийся к этому периоду. Там я выделил по крайней мере три типа шахтовых могил. Некоторые из них имели обычную форму – очень глубокая узкая шахта вела в практически овальную погребальную камеру. Другие были выкопаны очень аккуратно, широкой яме и погребальной камере старались придать квадратную форму. Среди найденной керамики на этом некрополе, как и на других погребальных памятниках Палестины того же времени, превалируют маленькие кувшины с носиками, сильно напоминающие современные чайники. Некоторые из этих сосудов были краснолощеными, благодаря чему они очень похожи на северомесопотамскую керамику периода Саргонидов.

Знания о материальной культуре жителей того времени мы получаем, в основном изучая некрополи. Поселения в то время были намного более примитивными и менее стабильными, чем раньше. Культурный слой высотой более 2 метров до строительства первых домов был сосредоточен в яме, население Лахиша обитало в пещерах, в Телль-Бейт-Мирсиме Олбрайт обнаружил селище с крайне примитивными постройками, а основные находки из Мегиддо, Телль-эль-Аджуля и других памятников были сделаны на некрополях.

Одна из поздних культур этого периода (конца XX–XIX в. до н. э.) была намного более развитой, чем описанные выше. Ее носители пришли в Палестину вдоль (или по границе) плодородной прибрежной полосы и поселились, судя по всему, в городе Хама, расположенном на Оронте, и в других частях северной Сирии, а затем уже попали в Палестину. Для этой культуры характерно изготовление чашевидных сосудов, за что археологи дали ей не очень удачное название «чашевидной индустрии». В Палестине, в отличие от Сирии, где она представлена в чистом виде, она смешалась с другими культурами. Следовательно, определить, попала ли она в Палестину в результате крупных этнических передвижений, мы не можем. Однако в инвентаре нескольких могил были найдены артефакты, принадлежащие только к этой индустрии, а это свидетельствует о том, что обнаруженные там предметы представляют собой е просто привозные товары, – вероятно, носители традиционной «чашевидной» культуры действительно жили здесь.

Хотя переходный период известен нам по раскопкам на многих памятниках, типы характерной для него материальной культуры настолько разнообразны, что восстановить последовательность его фаз практически невозможно.

С полной уверенностью можно сказать лишь следующее: в Палестине тогда жили различные народы, делавшие разные типы керамики. Они периодически вступали в контакты и передавали друг другу опыт изготовления сосудов и других артефактов.

Наиболее могущественными и организованными из всех пришельцев были гиксосы, прибывшие сюда сразу по окончании раннего городского периода. К тому же они вторглись в Египет и правили практически всей этой страной на протяжении двухсот лет. Но и до их появления на территории Египта, в мрачную эпоху, названную Первым переходным периодом (между Древним и Средним царствами), на его развитие оказывали большое влияние другие группы азиатов.

Можно не сомневаться в том, что все эти широкомасштабные передвижения народов и культур, происходившие на Ближнем Востоке во времена Аккада, были взаимосвязаны и что все они являются звеньями одной цепи, разорвавшейся под влиянием каких-то политических событий. Шумерская цивилизация погибла, ее территорию заняли аккадцы-семиты и создали самую большую в то время империю, а могущественный Египет был захвачен азиатскими варварами. Все это произошло на протяжении жизни трех поколений.

Чуть позже мы снова вернемся к описанию воцарившегося в тот период беспорядка, который можно назвать сирийским, палестинским и египетским «древним средневековьем». Действительно, это была эпоха нашествий варваров, постоянных войн и упадка культуры и искусств, но именно этот период открыл жителям Палестины путь в новую эру. Он продолжался почти пятьсот лет, пока в регионе не утвердилась новая индустрия, носители которой стали более динамичными и организованными.

На протяжении XIX в. до н. э. появились более совершенные виды вооружений, методы строительства и способы изготовления керамики. Все эти новшества постепенно внедрялись в культуры раннего городского периода и в итоге вытеснили их. В середине XVIII в. до н. э. власть в Сирии, Палестине и Египте захватили люди, которых египтяне называли гиксосами, или «правителями чужих стран» (гиксосы – многоплеменной скотоводческий союз, в состав которого входили и семитские элементы, – как считается, не захватывали власть в Палестине, а лишь прошли через нее по пути в Египет, увлекая за собой многих представителей местных кочевых и полукочевых общностей. – Пер.).