Восстановив свою власть в Малой Азии, Дарий стал готовиться к походу против материковой Греции. Он справедливо считал, что персидское господство в Малой Азии, во Фракии и на островах Эгейского моря будет непрочным, пока греки Балканского полуострова сохраняют свою независимость. В то время Греция состояла из множества автономных городов-государств с различным политическим строем, находившихся друг с другом в постоянной вражде и войнах. Поэтому казалось, что покорение Греции не будет представлять большой трудности для персов, располагавших огромной, хорошо вооруженной армией и лучшим для своего времени флотом.
Если верить Геродоту (V, 105), когда Дарию доложили о сожжении Сард афинянами и восставшими ионийцами, он спросил, кто такие афиняне. Услышав ответ, Дарий велел одному из своих слуг ежедневно перед обедом повторять слова: «Владыка, помни об афинянах!»
Правда, афиняне всячески стремились избежать, войны с персами. Когда драматург Фриних в 493 г. поставил в Афинах свою трагедию «Взятие Милета», публика единодушно рыдала от жалости к погибшим и от стыда, что ионийцы были брошены на произвол судьбы. Но власти оштрафовали Фриниха на тысячу драхм за напоминание о недавних неудачах афинской внешней политики. Многие ведущие политические деятели Афин, прежде всего Алкмеониды и сторонники свергнутых тиранов Писистратидов, а также руководимая ими масса населения либо были против сопротивления персам, либо же считали, что надо сделать все возможное для предотвращения войны с ними, и выступали против использования своими противниками театра в целях политической пропаганды.
Но не были пассивны и сторонники решительных действий. Когда Персия в конце VI в. захватила проливы, ведущие в Черное море, афинские купцы, по-видимому, еще могли торговать с Северным Причерноморьем. Но во время Ионийского восстания и после его подавления проливы оказались закрытыми для афинян. Это было большим ударом для кровных интересов значительного числа афинских ремесленников, работавших на экспорт и живших за счет привозного причерноморского хлеба, и могло привести к экономическому кризису. Одновременно афиняне лишились также возможности доставлять столь нужный им корабельный лес из Фракии и Македонии, незадолго до этого ставших персидскими провинциями. Поэтому в Афинах не было недостатка в антицерсидски настроенных гражданах, и они только ждали появления подходящих вождей. Весной 493 г. в Афины прибыл бывший тиран Херсонеса Фракийского Мильтиад, который бежал, когда этот город был захвачен персами. Всем было ясно, что Мильтиад является сторонником военной политики, и поэтому он сразу был привлечен к суду своими противниками из партии Алкмеонидов, которые обвиняли его в установлении тирании в Херсонесе. Однако суд оправдал Мильтиада, и тогда он начал объединять своих сторонников из партии землевладельцев. В том же, 493 г. одним из архонтов (высших должностных лиц) был избран Фемистокл, первый радикальный демократический деятель Афин, который опирался на ремесленников и торговцев. Он начал сооружать военные корабли для войны с персами. Все это свидетельствовало о том, что вскоре после наказания Фриниха общественное мнение стало сильно меняться и верх начали брать решительные враги проперсидской ориентации. Теперь персофильские группы лишились власти, хотя и сохранили возможности оказывать значительное влияние на политику.
Дарий, будучи прекрасным стратегом, понимал трудности Предстоящей войны и начал тщательно готовиться к ней. В частности, персидская администрация предприняла смелый шаг, свидетельствовавший о широте взгляда и политической терпимости. В 492 г. персидский полководец Мардоний распорядился заменить в большинстве греческих городов Малой Азии тиранию на демократию, чтобы не создавать недовольства среди подвластных персам эллинов и обеспечить их преданность. Этот факт говорит как о том, что Ионийское восстание в конечном итоге добилось некоторых из своих целей, так и о том, что персы были не особенно обеспокоены внутренним устройством в своих малоазийских сатрапиях и готовы были поддерживать там любые политические группы, которые не стали бы выступать против ахеменидского господства. Но сообщение Геродота (VI, 43) об установлении демократического правления в ионийских городах относится не ко всем ионийским областям Ахеменидской державы, так как на некоторых островах правление тиранов не было отменено [см. 122, с. 222]. Например, еще в 480 г. на Хиосе, по свидетельству Геродота (VIII, 132 и IX, 90), правил тиран Страттис, а после Саламинской битвы тираном на Самосе за преданность персам был посажен Феоместор. Согласно Фукидиду (VI, 59, 3), в городе Лампсак на Геллеспонте тирану Гйппоклу наследовали его сыновья и внуки.
В том же 492 г. персидская армия и флот во главе которых стоял Мардоний, женатый на дочери Дария Артазостре, выступили в поход. Прибыв в Киликию, Мардоний оттуда отправился с флотом к Геллеспонту. Туда же двинулось и сухопутное войско. Затем оно переправилось через пролив и прошло в Македонию и Фракию, которые вместе с северным побережьем Эгейского моря были завоеваны еще за два десятилетия до этого. Но персидская власть в этих областях оказалась непрочной, так как во время Ионийского восстания пришлось перебросить оттуда гарнизонные войска в Малую Азию, и эти провинции были потеряны для персов. Мардоний прошел вдоль фракийского побережья, восстановил там персидское господство и тем самым лишил Грецию возможности получать строительный лес из северных районов Балканского полуострова.
Но около Афонского мыса на Халкидском полуострове персидский флот был разбит сильной бурей, во время которой погибло около 20 000 человек, ставших жертвой хищных рыб, и было уничтожено 300 кораблей. Кроме того, ночью на персидский лагерь напало фракийское племя бригов, которое перебило много персов и ранило самого Мардония. После этого пришлось отвести сухопутную армию и флот обратно в Малую Азию и заново начать подготовку к походу против Греции. Впрочем, С. Я. Лурье и Г. Бенгтсон, полемизируя с Э. Мейером и другими историками, полагают, что поход Мардония не был направлен против Греции, а имел целью восстановить персидскую власть на севере Эгейского моря [33, с. 195; 94, с. 47]. Однако против такого мнения может свидетельствовать в определенной мере тот факт, что после этого похода Мардоний был отстранен от командования армией и флотом.
В 492 г. на еще независимые острова и в города материковой Греции были посланы персидские вестники с требованием «земли и воды», т. е. покорности власти Дария. Одновременно в греческие города Малой Азии были направлены гонцы с приказанием строить военные корабли и грузовые суда, чтобы принять участие в предстоящем походе. Большинство островов и многие области Греции (например, Фивы, Аргос и Эгина) ответили согласием на требование вестников персидского царя, и лишь Спарта и Афины отказались признать власть Дария и даже убили послов (афиняне бросили их в пропасть, а лакедемоняне — в колодец). Г. Бенгтсон считает это сообщение Геродота противоречащим исторической вероятности, поскольку афиняне ранее помогали восставшим ионийцам и, следовательно, находились в состоянии войны с Персией. Поэтому, полагает он, Дарий вряд ли стал бы посылать своих вестников в Афины [94, с. 47]. Однако с этими доводами согласиться трудно, так как, во-первых, афиняне бросили ионийцев на произвол судьбы и, во-вторых, у Дария было много сторонников в Афинах.
Персы начали готовиться к новому походу; официально было объявлено, что целью войны является наказание афинян и эретрийцев за их помощь малоазийским грекам в борьбе с персами. Но истинная цель была другая. Дарий рассчитывал на то, что захват Аттики во главе с ее столицей Афинами приведет к покорению всей Греции. К тому же изгнанные из Афин и бежавшие к персам тираны Писистратиды подстрекали Дария к захвату Афин, чтобы вернуть себе утраченную власть.
Дарий в 492 г. отстранил от командования Мардония, обвинив его в неудачах первого похода против Греции. Сухопутную армию возглавил Артафрен, сын лидийского сатрапа с тем же именем и племянник Дария, а команду1бщим флотом был назначен мидиец Датис [см. о нем 271]. По Геродоту, флот насчитывал 600 кораблей, но большая часть их была транспортными судами для переброски пехоты и конницы. Оба полководца получили приказ захватить в плен и доставить к Дарию афинян и эретрийцев.
Летом 490 г. персидский флот был сосредоточен у берегов Киликии. Туда же были направлены и грузовые суда для перевозки лошадей. В Киликии собрались также конница и пехота. Учтя опыт прошлых неудач, персидские полководцы решили переправить войско на кораблях через.Эгейское море, не подвергая флот новым опасностям у неспокойного мыса Афон, а также набегам фракийцев, которых трудно было держать под эффективным контролем.
Персы высадились на Наксосе, который все еще оставался непокоренным, завоевали и опустошили его. Большинство населения острова бежало в горы. Затем персидская армия прибыла в Эретрийскую область на Эвбее. Эретрия была разделена на враждующие политические партии, причем аристократы выступали за оборону своего города, а демократы были склонны сдать его. Шесть дней эретрийцы сопротивлялись персам, но на седьмой день демократы сдали город, надеясь, что теперь их партия придет к власти. Однако персы разграбили и сожгли город и храмы, а его жителей увели в рабство. Они были доставлены в Сузы и затем по приказу Дария поселены в деревне Ардерикка в эламской области Киссии [см. 185, с. 350 и сл.].
Таким образом, одна из целей похода была достигнута, и персидские полководцы могли надеяться на успех и в Афинах. Однако чрезмерная жестокость персов в Эретрии должна была лишь усилить решимость афинян. Через несколько дней после опустошения Эретрии персидская армия с помощью опытных греческих проводников направилась на кораблях в Аттику и высадилась на равнине Марафон, в 40 км от Афин. Равнина эта тянется в длину на 9 км, ширина ее составляет 3 км. Она была выбрана для высадки потому, что там можно было легко развернуть конницу. Кроме того, когда-то землевладельцы на этой равнине и в ее округе были опорой тирана Гиппия, который теперь указывал персам путь против своей родины Афин. Датис полагал, что либо афинская армия подойдет к Марафону и он разгромит ее, либо же, если афиняне не решатся выступить, персы сами направятся к их городу. Это был период, когда персы еще господствовали на море и легко могли блокировать Афины с моря, мешая подвозу хлеба. Персидская армия вряд ли насчитывала более 15 000 человек, поскольку на кораблях трудно было доставить слишком много конницы. Среди воинов, возможно, были и вавилоняне, о чем может свидетельствовать находка на поле боя в Марафоне вавилонской цилиндрической печати [см. 319, с. 29]. Утверждение Корнелия Непота о том, что на Марафоне высадилось 100 000 персидских воинов, является вымыслом более позднего времени, рассчитанным на прославление афинского оружия.