Усиленная агитация Октавиана привела к тому, что поздней осенью 32 года он был избран верховным главнокомандующим и все население Италии принесло ему торжественную присягу. Примеру Италии последовали и западные провинции.105) Теперь у сына Цезаря было моральное основание для того, чтобы лишить Антония всех должностей и званий. Консульство на следующий, 31 год получили Октавиан и его друг Мессала. После этого торжественно с соблюдением старинного религиозного церемониала, была объявлена война. Но, воспользовавшись тем обстоятельством, что Клеопатра находилась в главной квартире восточной армии, Октавиан объявил войну не Антонию, а ей.
После длительных маневров и передвижения войск 2 сентября 31 года произошла решающая морская битва у мыса Акция, в Эпире. Флот Антония потерпел поражение. Часть кораблей вырвалась, увозя Антонин и Клеопатру, которые через некоторое время вернулись в Александрию. Победитель продвигался медленно, и беглецы могли еще что-то предпринять для своего спасения. Но они почти все свое время проводили в пирах и забавах. Именно тогда, как бы в предчувствии неминуемой гибели, при египетском дворе возник «Союз Живущих Бесподобно».
Клеопатра и Антоний пытались, правда, то вместе, то порознь вступать в переговоры с Октавианом, Но безрезультатно: Октавиан выдвигал жесткие условия, так как он больше не нуждался в компромиссах.
Несмотря на поражение, в Египте царило спокойствие. В одном документе говорится, что народ готов был [193] стать на защиту царицы. Это кажется вполне вероятным. Хотя Клеопатра не пользовалась особой популярностью в своей стране, угроза римского владычества всех повергала в ужас. Однако царица, по свидетельству того же источника, пренебрегла преданностью своих подданных. Безусловно, она поступила правильно. Клеопатра видела подавляющее превосходство римлян и понимала, что война принесет стране разорение и лишит не только ее, но и ее потомков последней надежды удержаться на троне. Главной же ее заботой сейчас было сохранить трон для своих детей. Поэтому она послала Октавиану скипетр и диадему, прося его назначить царем Египта одного из ее сыновей. Победитель через своих послов втайне заверил царицу, что не причинит ей зла. Однако, надо полагать, ему важно было одно — завладеть сокровищами, которые царица в случае бегства увезла бы с собой или утопила в море.
Полная тяжелых предчувствий, Клеопатра готовила корабли, на которых она с семьей в крайнем случае переправилась бы через Красное море и уплыла в Индию,106) собирала деньги и драгоценности. Одновременно она испытывала на заключенных действие различных ядов, в особенности змеиных.
1 августа 30 года Октавиан подошел к стенам Александрии. Антоний подготовил к бою остатки своих войск и приказал кораблям выйти из гавани. Однако ему изменил сначала флот, а потом и сухопутные отряды.
Когда оставшийся без армии полководец возвращался во дворец, навстречу ему выбежали слуги Клеопатры, крича, что царица заперлась в огромной усыпальнице, построенной для нее около храма Исиды, и там покончила с собой.
Антоний вошел в свои покои и снял латы. Потом он произнес с печальной улыбкой, обращаясь к слугам и нескольким друзьям:
— Какой же из меня полководец, если даже женщина превзошла меня решимостью!
Он попросил верного раба Эроса вонзить меч ему в сердце — таков был их давний уговор. Эрос взял меч, примерился и нанес удар себе. Когда раб упал мертвым у ног своего господина, Антоний взглянул на него с восхищением и сказал:
— Ты хорошо показал, как это делается! [194]
Но сам он поразил себя мечом не так ловко — удар пришелся в живот и оказался слишком слабым. Антоний упал на постель, обливаясь кровью, однако не потерял сознания, а стонал и молил окружающих добить его; но все разбежались, оставив его бившегося в конвульсиях, кричавшего от боли и ужаса. В этом положении его нашел секретарь Клеопатры — Диомед.
— Царица еще не совершила самоубийства. Она жива и жаждет тебя видеть, — сказал он.
Диомед созвал рабов, которые на руках отнесли Антония к усыпальнице. Но подъемная дверь в виде тяжелой плиты была уже опущена. Клеопатра с двумя рабынями, укрывшимися вместе с ней, выбросила через верхнее окно веревки. Ими обмотали раненого, и женщины с трудом втянули наверх истекавшего кровью и почти лишившегося чувств Антония.
Когда Антоний наконец оказался внутри, царица уложила его на своем ложе и накрыла одеждами. Она горько плакала, называя его своим мужем и господином.
Антоний попросил вина, выпил немного и произнес еще несколько слов. Он уговаривал Клеопатру не отчаиваться и заняться своими делами. А свою жизнь он считает счастливой: в ней было много прекрасных минут, он был одним из самых прославленных людей, обладал величайшим могуществом и теперь умирает достойно, как подобает римлянину, побежденному римлянином.
Не успел Антоний испустить последний вздох, как перед входом в усыпальницу появился посланец Октавиана — Гай Прокулей. Гай Прокулей пользовался репутацией человека безупречного, и Антоний советовал Клеопатре из всего окружения Октавиана доверять только ему.
Тем не менее царица не впустила Прокулея внутрь: они разговаривали, разделяемые плитой. Клеопатра требовала, чтобы Октавиан пообещал сохранить ее детям трон; Прокулей же призывал ее положиться на милосердие сына Цезаря.
Едва ушел Прокулей, как прибежал другой сподвижник Октавиана, Галл. Он тоже вступил в долгие переговоры с царицей. А Прокулей между тем приставил лестницу к тому самому окошку, через которое подняли [195] Антония, и спрыгнул внутрь. Одна из рабынь, увидев его, крикнула своей госпоже:
— Тебя схватят живой!
Клеопатра обернулась и выхватила кинжал, намереваясь заколоть себя. Но римлянин быстро подбежал к ней и, схватив ее обеими руками, вскричал:
— Ты несправедлива к себе и Цезарю! Позволь ему проявить человеколюбие! Это милосерднейший правитель, а ты хочешь, чтобы в нем видели злодея!
Прокулей отнял у царицы кинжал и осмотрел ее платье — он опасался, что она спрятала в одежде яд.
Октавиан поручил своему вольноотпущеннику Эпафродиту внимательно следить за тем, чтобы Клеопатра не лишила себя жизни. Вместе с тем ему было приказано вести себя учтиво и заботиться о царице.
105) Присяга 32 г., принесенная Италией и западными провинциями, санкционировала власть Октавиана по истечении срока триумвирата.
106) «В том месте, где перешеек, отделяющий Красное море от Египетского и считающийся границею между Азией и Африкой, всего сильнее стиснут обоими морями и уже всего — не более трехсот стадиев, — в этом самом месте царица задумала перетащить суда волоком, нагрузить их сокровищами и войсками и выйти в Аравийский залив, чтобы, спасшись от рабства и войны, искать нового отечества в дальних краях. Но первые же суда сожгли на суше, во время перевозки, петрейские арабы» (Плутарх, Сравнительные жизнеописания, т. III, стр. 267).