Ян Буриан, Богумила Моухова

Загадочные этруски

Послесловие

 

Книга двух чешских писателей, Яна Буриана и Богумилы Моуховой, «Загадочные этруски» появилась в 1966 году и сразу вызвала большой интерес читателей. Это совершенно закономерно: этрусский народ, оставивший заметный след в истории древней Италии, насытивший ее землю яркими и самобытными памятниками, уже давно привлекает внимание не только ученых-специалистов, но и широкого круга людей, интересующихся далеким прошлым нашей культуры.

Для людей, живущих во второй половине XX века, интерес к прошлому связан не только с естественным желанием расширить свой кругозор, лучше понять окружающую действительность, нащупать связь, тянущуюся к современности от древних культур, сложившихся еще на заре человечества. Это своего рода эстафета, передаваемая от одного века к другому. Так, XX век со всеми его блестящими достижениями в области науки и техники неразрывно связан с XIX, XVIII и XVII столетиями, и если разматывать эту тонкую нить, то она нас приведет в глубь веков, к самым истокам культуры, без которых были бы невозможны достижения современности.

Свою долю в создание общечеловеческой культуры внесли и этруски — народ, населявший область древней Италии на заре ее истории. Он значительно опередил в своем развитии окружавшие его италийские племена, о чем красноречиво свидетельствуют памятники материальной и духовной культуры этрусков. Об этом же свидетельствуют и античные авторы — греческие и римские. Расцветшая в столь раннее время цивилизация этрусков имела огромное влияние на дальнейшее развитие не только древней Италии, но и всего античного мира. Страница, вписанная этрусками в историю общеевропейской культуры, оказалась настолько самобытной, что до сей поры среди ученых продолжаются жаркие дискуссии о том, кто такие этруски, откуда они взялись, какую роль сыграли в истории Римского государства, ставшего на долгий период центром всего античного мира.

Земля Италии скрывает в себе массу еще неведомых археологических памятников, оставленных многочисленными народами древности. Начиная от жалких остатков жилищ человека каменного века и кончая сохранившимися до наших дней на поверхности земли сооружениями древних римлян, такими, как знаменитый римский акведук, Пантеон, Колизей и множество других, не менее известных памятников, древняя италийская земля раскрывает историю развития человеческого общества на протяжении многих веков. Она щедро предоставляет в распоряжение ученых многочисленные произведения искусства, гробницы, предметы быта и целые города, подобные Помпеям и Геркулануму. И все же среди этого обилия памятников остатки архитектурных сооружений, гробницы, предметы художественного ремесла и искусства, созданные этрусками, выделяются своей оригинальностью, ярким своеобразием, высокой степенью мастерства, которые привели к возникновению специальной науки — этрускологии, одной из самых «загадочных» наук.

Если сформулировать кратко, в чем состоит загадка этрусков, то в первую очередь это — вопрос об их происхождении. Второй загадкой, не менее (а может быть, и более) важной, является язык этрусков, на котором сделаны многочисленные этрусские надписи — огромный эпиграфический материал, накопленный за все время существования этрускологии и лежащий бесценной, но, увы, бесполезной грудой перед глазами каждого этрусколога. Это ли не досада!

Не случайно поэтому неизведанные области этрускологии превратились в поля ожесточенных сражений между теми учеными, которые считали, что они проникли в тайну этрусского языка и уже располагают ключом к разрешению всех загадок, заданных этрусками много столетий назад, и теми исследователями, которые, не жалея сил, остроумия и эрудиции, с горечью доказывали, что все эти «открытия» не выдерживают строгой критики и не могут считаться убедительными, а следовательно, не решают проклятой загадки. Увлекательная история этих сражений, побед и поражений отдельных исследователей, напоминающая кровопролитные сражения, происходившие на землях самой Этрурии в битвах этрусков с латинянами, ярко описана авторами книги, и потому нет нужды останавливаться на этом вопросе. Остается лишь непонятным то обстоятельство, что наши авторы в главе, посвященной истории расшифровки языка этрусков, обходят молчанием одну из весьма любопытных книг по этрускологии. Она выпущена французским востоковедом-лингвистом 3. Майяни под названием «Этруски начинают говорить» (в русском переводе вышла в 1966 году) и содержит чрезвычайно интересную и смелую попытку на очень широком языковом материале показать связь языка этрусков с иллирийским языком, который когда-то бытовал у древнего населения северо-западных областей Балканского полуострова. 3. Майяни, считая себя дилетантом в этрускологии и не претендуя на полное и бесспорное разрешение проблемы дешифровки этрусского языка, предлагает этрускологам ключ, с помощью которого, по его мнению, можно начать процесс восстановления древнего языка, забытого еще в начале нашей эры.

В чем же заслуга 3. Майяни с точки зрения современного состояния дешифровки этрусских надписей? Сделанные им наблюдения о сходстве словаря и отдельных грамматических форм, бытующих в современном албанском языке, со словами и формами, обнаруженными в этрусских надписях, не являются его открытием. Эти параллели приводились и раньше. Майяни, использовав опыт своих предшественников, собрал огромный материал и провел систематические сопоставления отдельных слов, отметая все то, что могло носить случайный характер. Вполне возможно, что открытый им ключ позволит серьезно отнестись к высказанной им гипотезе об определенном родстве древнего этрусского и албанского языков, хотя у ряда этрускологов ключ Майяни может вызвать взрыв иронического негодования, ибо он воскрешает уже однажды признанный бесперспективным сравнительный метод — т. е. сопоставление этрусского языка с различными мертвыми и живыми языками. Правда, один из поборников другого метода расшифровки этрусских надписей — комбинаторного в статье, посвященной вопросу о возможности интерпретации этрусских надписей, трагически воскликнул: «Не есть ли это полный крах?» (имея в виду результаты Первого международного съезда этрускологов, где шла речь об успехах, достигнутых с помощью комбинаторного метода дешифровки). Впрочем, как нам представляется, Майяни в своих сопоставлениях применяет оба эти метода и часто достигает убедительных результатов. Известного успеха достиг и советский ученый А. И. Харсекин, тоже применивший отвергнутый большинством этрускологов сравнительный метод для исследования этрусского языка. В небольшой по объему, но весьма насыщенной материалом работе1 он привел значительное количество примеров общности этрусских и древнегреческих слов, причем не только политических и культурных терминов, что возможно объяснить тесными связями и прямыми заимствованиями этрусков у греков.

Исследования А. И. Харсекина вскрыли более глубокое и существенное родство, свидетельствующее об общности этих языков. Он показал сходство образования глагольных форм, местоимений, числительных, предлогов. Подобные же изыскания проводятся учеными в области сопоставления хеттского и этрусского языков (А. Тромбетти, В. Георгиев). Здесь также намечается ряд параллелей при сопоставлении некоторых этрусских глаголов и местоимений с хеттскими. Таким образом, неутешительные выводы, к которым приходят авторы книги «Загадочные этруски», утверждая, что этрусский язык занимает особое место и что его нельзя понять с помощью какого-нибудь из тех языков, которые мы знаем, представляются нам неоправданно пессимистическими. После долгих мучительных поисков ученым удалось найти языковую среду, в ареале которой, по-видимому, следует производить дальнейшие изыскания в области изучения этрусского языка. Этот путь в сочетании с достижениями комбинаторного метода, давшего уже определенные результаты, должен привести к успешному решению «загадки» этрусских надписей, хотя, возможно, 3. Майяни, увлекшись, слишком оптимистично восклицает на страницах своей книги: «Этрусская Бастилия взята!»

Столь же загадочной является проблема происхождения этрусков. В ранней истории Западного Средиземноморья этруски наряду с греками и карфагенянами были основными народностями, которые определяли все историческое и культурное развитие этих областей. Поиски так называемой прародины этрусков, ожесточенные дискуссии по этому поводу породили литературу, не менее обширную и разнообразную, чем исследования, посвященные дешифровке этрусских надписей.

Разногласия по этому вопросу мы находим уже у древних авторов. Собственно говоря, до нашего времени основные положения, вокруг которых ведется дискуссия о прародине этрусского народа, остались без изменения со времени античности. Поскольку в этрусской культуре и искусстве сильны бесспорные восточные черты, то одна часть ученых стоит на позициях Геродота и выводит этрусков из малоазийской области Лидии. Другие сторонники переселения этрусков в Италию следуют за Ливием и считают, что этруски пришли из области Центральных Альп. Ученые, отстаивающие местное происхождение этрусков, по существу разделяют точку зрения Дионисия Галикарнасского. Каждый из сторонников одной из этих концепций приводит для ее обоснования большое количество фактов, почерпнутых из археологических, лингвистических и прочих данных. А поскольку за время существования этрускологии накоплен огромный и невероятно разнообразный материал, то в этой поистине бездонной сокровищнице каждый исследователь находит те данные, которые, по его мнению, подкрепляют высказываемую точку зрения неоспоримыми доказательствами. В сложности и многогранности духовной и материальной культуры этрускови заключается ловушка, которую поставил для этрускологов загадочный народ, создавший высокую цивилизацию и намного опередивший в своем развитии остальные племена и народности древней Италии. Не случайно в современной этрускологии вопрос о происхождении этрусков уступил место вопросу формирования и развития этрусской народности и культуры уже в соприкосновении с другими италийскими племенами. Это стремление к историческому подходу в изучении этрусков представляется куда более плодотворным и может привести к положительным результатам и в решении загадки происхождения этрусков. По такому пути воссоздания истории развития культуры, экономики, ремесла, политических и культурных связей этрусков на основании большого археологического материала и античных источников пошел и советский ученый Н. Н. Залесский, посвятивший этрускам несколько исследований2.

Затрагивая вопрос о колонизации этрусками областей Италии, мы снова попадаем в водоворот противоречивых мнений. Взгляды ученых на столь многогранный и сложный вопрос, как значение этрусков или этрусского элемента в истории древней Италии, столь же многогранны и разноречивы. Нет никаких сомнений в том твердо установленном наукой факте, что на заре исторической жизни Италии этруски далеко ушли вперед в своем развитии, что у них существовала развитая городская жизнь, торговля, ремесла, искусство, что этрусский торговый флот поддерживал связи со многими областями Средиземноморья. Однако ограниченность наших сведений о социально-политической организации этрусков, политическом строе в сочетании с многочисленными культурными, религиозными и политическими заимствованиями, бытовавшими у римлян (и известными нам как этрусские), явилась питательной средой для возникновения различных концепций. Одни исследователи полагают, что в Риме царского периода существовало этрусское владычество, т. е. Рим был этрусским городом и резиденцией этрусских царей. Другие видят лишь этрусское влияние, но отрицают политическую власть этрусков. Третьи утверждают, что существовала единая и мощная этрусская держава от Альп до Кампании с централизованным управлением, руководившим всей этрусской колонизацией в остальных областях Италии. Однако, как справедливо отмечает в одной из своих работ Н. Н. Залесский, в самой проблеме этрусской колонизации по существу заключены два вопроса, тесно связанные между собой,— это вопрос о политическом владычестве этрусков в той или иной области и вопрос об экономическом и культурном влиянии этрусков на соседние племена. Поскольку признаки экономического и культурного влияния этрусков не могут служить доказательством их политического владычества, то, не располагая прямыми данными, нельзя утверждать, что этруски господствовали над всеми италийскими областями. Твердо установлено наукой политическое господство этрусков лишь в нескольких италийских областях — Кампании и Паданской области, не считая собственно Этрурии, однако не подлежит сомнению их огромное влияние в области культуры, обычаев, религиозных представлений и обрядов на население древнего Лация, этой колыбели грозного и могущественного Римского государства, подчинившего своему влиянию весь античный мир.

Авторы нашей книги, рассказывая о сложных и запутанных путях, которыми бредет современная этрускология в поисках «прародины» этрусков, приводят читателя к малоутешительному выводу о том, что «тяжелые врата, охраняющие тайну этрусков, до сих пор не открыты».

Подобным рефреном заканчивается почти каждая глава, и это по существу очень верный прием, поскольку в таком сложном вопросе, как освещение этрусской проблемы для широкого круга читателей, осторожность в отборе имеющихся данных является необходимым условием. Поэтому легкий налет пессимизма, характеризующий весь настрой книги, вполне закономерен. Ведь авторы не желают вводить читателя в заблуждение, а хотят рассказать о современном состоянии науки об этрусках, по возможности проводя четкую грань между областью достоверного и областью предполагаемого.

Рисуя яркую картину процветания Этрурии, ее широких торговых связей со всем культурным миром той эпохи, ее столкновения с другими торговыми средиземноморскими центрами, авторы находятся в более благоприятном положении. Они черпают свои сведения из книг древних историков, уделявших большое внимание торговому и политическому соперничеству и военным столкновениям греков, этрусков и карфагенян. Причины упадка Этрурии они правильно ищут в отсутствии единства среди самих этрусских городов, некогда процветавших в виде мощных федераций (этрусские «двенадцатиградья»). Разногласия между городами и внутри городских общин, вызванные социальными противоречиями, привели к потере ряда городов и областей, находившихся за пределами собственно Этрурии, а следовательно, и к утрате богатых колоний и того политического и экономического значения, какое имели этруски прежде. Длительная борьба с крепнущим Римом привела к тому, что этруски безвозвратно утеряли свою политическую самостоятельность и постепенно растворились в массе других италиков, вошедших в состав могущественной Римской державы. Но все, что этруски создали и распространили в подвластных им областях,— основы государственного устройства, планировка городов, техника строительных сооружений, архитектура, искусство, религия,— все это навсегда осталось в основе культуры древней Италии римской эпохи, и на всем протяжении античного периода мы постоянно сталкиваемся с пережитками этрусских традиций.

К сожалению, от этрусских городов, бывших когда-то центрами кипучей культурной, торговой и ремесленной жизни, почти ничего не осталось. Поэтому трудно судить о том, какой вид имели значительные этрусские города. Мы знаем только, что когда римские войска после ожесточенного штурма захватили этрусский город Вейи, то он, наполовину разрушенный, сожженный и разграбленный, показался римлянам настолько красивее и благоустроеннее их родного города, что часть солдат пожелала переселиться в Вейи со своими семьями. Больших усилий стоило отговорить их от этого намерения.

Пытаясь на основании имеющихся данных нарисовать картину городской и сельской жизни этрусского общества, наши авторы с большой осторожностью относятся к категорическим заключениям некоторых ученых, утверждающих, что у этрусков существовало уже крупное землевладение типа римских латифундий. Хотя этрусское общество было рабовладельческим и мы знаем от античных авторов, что у этрусков существовала категория зависимых земледельцев, трудно представить себе, чтобы Этрурия, не являвшаяся централизованным государством, могла располагать огромным количеством рабов, необходимым для обработки больших земельных угодий. Пока не прочтены этрусские надписи, мы не можем с уверенностью судить о степени развития рабовладения у этрусков, о самой системе рабовладельческих отношений в этрусском обществе.

Быт этрусков, их жизненную философию и религиозные представления лучше всего сохранили некрополи — города мертвых, которые не были разрушены ни врагами, ни временем. Именно в них скрылась от полного забвения этрусская цивилизация и потом, через много столетий, засияла яркими красками своих росписей, богатством украшений, красотой и изысканностью различных изделий, вышедших из рук этрусских ремесленников и художников. Ранняя италийская стенная живопись представляет собой памятники искусства мирового значения не только для этрускологов, а для историков искусства вообще: это единственный материал для изучения ранней античной живописи, поскольку ране греческая стенная роспись вообще не сохранилась и мы знаем о ней лишь по рассказам античных авторов. Авторы нашей книги широко использовали огромный материал, который дала археология в распоряжение этрускологов. Заглядывая в этрусский «микромир», как они выражаются, они живо и увлекательно рисуют обстановку, в которой жил и трудился этот замечательный народ, описывают его обычаи, одежду, развлечения, взаимоотношения. Тем более досадными являются такие непонятные упущения, как отсутствие более подробного описания вооружения этрусков, хотя авторы несколько раз говорят о «грозных, закованных в бронзу» воинах, страшных для соседних племен, а погребения содержат богатейший материал для красочного описания этрусского войска, состоявшего из конницы и пехоты.

Вооружение этрусских воинов в основе было заимствовано у древнегреческих гоплитов (тяжеловооруженной пехоты). Этрусские воины носили панцирь, обшитый бронзовыми пластинками, шлемы различных форм — круглые, высокие с длинными нащечниками (коринфского типа), украшенные высокими гребнями с султаном (такой шлем надет на голове воина, изображенного на погребальной стеле, найденной в Ветулонии). Щиты у этрусков также были нескольких типов — круглые и продолговатые, различные по величине. Копья, мечи, двойные секиры (лабрисы) — вот набор оружия этрусков. Были среди них и пращники, так как найдено большое количество свинцовых или каменных снарядов для пращи, на которых есть надписи на этрусском языке.

Вера в силу заклятий, предзнаменований и предсказаний, в магические свойства различных предметов была характерна для религий всех народов древности. В главе «Родина суеверий» авторы с большой живостью и не без юмора рассказывают об этой интереснейшей стороне духовной жизни наших загадочных этрусков, которая придавала им таинственный и загадочный ореол даже в глазах современников.

Некоторое возражение может вызвать эта глава лишь в том плане, что в ней недостаточно четко показаны совершенно очевидные восточные влияния, которые особенно ярко прослеживаются в погребальном ритуале этрусков.

Значительная роль, которая отводится у этрусков загробному культу, сама по себе свидетельствует о сильном восточном (египетском и сирийском) воздействии на их религиозные представления о загробной жизни.

Обилие вещей, сопровождающих умершего в загробную жизнь, и весь их набор перекликаются с заупокойным инвентарем восточных погребений.

Особенно сильно выражены восточные элементы в ранней живописи этрусков. Ярким примером служат росписи «Грота Кампана» и этрусского двухкамерного погребального сооружения, датируемого VII веком до н. э. Яркие краски (красная и желтая по голубому фону), пестрый орнамент, заполняющий свободное пространство в главной композиции,— все это напоминает декоративную ковровую ткань. Фигуры всадников, зверей (льва и пантеры), сфинкса переданы в фантастических пропорциях и чрезвычайно стилизованы. В этом же «Гроте Кампана» среди многочисленного погребального инвентаря были обнаружены большие глиняные сосуды для хранения зерна или жидкости (пифосы), которые были украшены типичным восточным рельефным орнаментом — «финикийской плетенкой». А роспись ваз с изображениями животных — львов, пантер, горных козлов, фигуры которых были расположены в декоративных поясах, заполненных в промежутках пестрым геометрическим орнаментом, подражала росписи ране греческих ваз восточного стиля.

В главе об искусстве Буриан и Моухова показали, что этруски нашли формы выражения, присущие им одним. А ведь искусство — это тот общечеловеческий язык, на котором люди могут рассказать о своей жизни, мечтах, о том, что они считают истинно прекрасным, без переводчика, одной только силой своего художественного гения. Именно благодаря памятникам искусства мы знаем о этрусках достаточно много (правда, не столько, сколько хотелось бы), хотя надписи их только начинают говорить. Огромное влияние этрусков на культуру Рима (а следовательно, и на общечеловеческую культуру) переоценить трудно. Древнейшие римские государственные установления, сословия, должности, религиозные обряды, обычаи пришли в жизнь римского народа непосредственно от этрусков.

Этрусский период развития италийской культуры предстает перед нами столь же закономерным, как и последовавший за ним
римский период. Поэтому появление книги о загадочных этрусках, где все стороны сложнейшей этрусской проблемы и ее современное состояние освещаются для широкого круга читателей, не обладающих специальной подготовкой, представляется весьма своевременным.

То обстоятельство, что авторы не скрывают от читателей всех препятствий, стоящих на пути решения загадок, заданных этрусками, а, наоборот, всячески подчеркивают трудности, на каждом шагу возникающие перед этрускологами, не пытаясь объяснить путем собственных домыслов еще не объясненное, несомненно, относится к числу неоспоримых достоинств этой книги. Ну, а что до трудностей, то, когда одного великого физика спросили, что же больше всего помогает в решении сложной проблемы, он ответил: «трудности».

А. А. Нейхардт




1А. И. Харсекин, Вопросы интерпретации памятников этрусской письменности, Ставрополь, 1963.
2Н. Н. Залесский, Этруски в Северной Италии, Л., 1959; Его же, К истории этрусской колонизации Италии в VII — IV вв. до н. э., Л., 1965.
Просмотров: 4395