При всей очевидной «легендарности» этот сюжет «выбора веры» имеет не менее очевидные исторические параллели в истории собственно тюркских народов, точнее — правящих династий, которые действительно склонялись еще в Центральной Азии к религиям, имевшим «писанный закон», — манихейству, буддизму, но отличавшимся от официальных культов враждебного тюркам Китая. Отказ от традиционной племенной религии (культа Тенгри, шаманизма) и обращение к писанному закону было необходимо по крайней мере правящему слою уже для того, чтобы преодолеть племенной сепаратизм и строить государственную идеологию. Очевидны и исторические основы самого сюжета выбора веры хазарским царем: маневрируя между Халифатом и Византией, когда каган мог выдать замуж за императора свою сестру, принявшую крещение, а после поражения в войне с арабами согласиться принять ислам, хазары выбрали действительно «престижную» веру, основанную на почитаемом и христианами и мусульманами Священном Писании.
Разительно сходный сюжет известен и из начальной русской истории, когда перед выбором веры в конце Х в. встал князь Владимир (см. ниже в главе XI). Кроме того, в отличие от христианства и ислама иудаизм не был миссионерской религией: каган не обязан был обращать своих подданных — язычников в новую веру, что было практически невозможно у кочевников: не случайно даже для хазар он избрал архаичную форму культа с переносным святилищем — скинией.
Памятники письменности и торевтики Хазарского каганата (Степи Евразии. С. 163)
Царь Иосиф, описывающий выбор веры Буланом, относится к обращению хазар как к чуду — у него нет речи о евреях, распространявших свой закон среди хазар; лишь сын сыновей Булана Обадья построил синагоги и призвал в страну мудрецов, которые объяснили ему Писание, а также Мишну и Талмуд — священное предание. Более «историчен» другой документ, повествующий об обращении хазар и также относящийся к еврейско-хазарской переписке — т. н. Кембриджское письмо, видимо, адресованное тому же Хасдаю ибн Шапруту неизвестным хазарским евреем (ср. [Коковцов 1932, 113 и сл.]; новое исследование — [Голб, Прицак 2003]).
Начало письма оборвано, но из контекста ясно, что предки хазарских евреев бежали из Армении в Хазарию от идолопоклонников и породнились с хазарами, став с ними «одним народом». Из закона предков они соблюдали лишь обрезание, и только часть праздновала субботу. Удачливый полководец еврейского происхождения вернулся к иудаизму, что обеспокоило «царя Македона» (Византии) и «царя Аравии»: их послы пришли к «начальникам» Хазарии и спросили, почему они возвращаются «в веру евреев, которые находятся в рабстве под властью всех (других) народов». Тогда состоялся диспут о вере, и израильские мудрецы оказались самыми сведущими в толковании книг Писания. Хазары приняли иудаизм, и в Хазарию стали стекаться евреи из Багдада, Хорасана (Ирана) и Греции. Полководец еврей получил имя Сабриэль и был избран царем (евр. мелек); кроме того, согласно кембриджскому письму, хазары избрали себе судью, которого на своем языке называли каганом.
В двух документах, описывающих обращение хазар, при общем сходстве немало противоречий. Исследователи склонны отождествлять Булана и Сабриэля — первых «царей» хазар; но Булан, согласно его потомку царю Иосифу, был не еврейского, а тюркского происхождения. Иосиф не поминает кагана, который у тюрков был верховным правителем, тогда как Кембриджский документ называет кагана судьей, наряду с царем. Для хазар действительно было характерно «двоевластие» — каган считался номинальным правителем, делами в государстве заправлял полководец — шад или бек; иногда предполагают даже, что это двоевластие сложилось как раз в результате «выбора веры», когда полководец еврей захватил реальную власть, оставив тюрку-кагану представительские функции. Из письма самого Иосифа неясно, впрочем, был ли этот правитель тюркско-хазарского происхождения (потомок Тогармы) реальным «царем» или номинальным (каганом). В действительности, «двоевластие» свойственно тюркской раннегосударственной традиции (равно как и традициям других ранних государств, включая Русь, где наряду с князем особые полномочия имел воевода), и то, что мы знаем о двоевластии у хазар, свидетельствует о древности этой традиции.
Подробно о «двоевластии» пишет арабский автор Х в. ал-Масуди: по его сведениям «хакан» пребывает в безраздельной власти у «царя», и даже не может покидать свой замок в Итиле. Если же страну постигает голод или другое бедствие, народ объявляет ответственным за это кагана и требует его смерти, царь же решает его судьбу. Ал-Масуди признается, что не знает, древен ли этот порядок или нов (см. [Минорский 1963, 192 и сл.]): с уверенностью можно сказать, что приводимый арабским автором сюжет относится к широко распространенному мифоритуальному сюжету «золотой ветви» — «сакрального царя», который не обладает реальной властью, но магически ответствен за благополучие страны; в современной историографии идут споры о том, насколько можно относить подобный сюжет к историческим реалиям, а насколько — к мифологическому эпосу. В отношении хазар безусловно, что этот сюжет не может относиться к эпохе после принятия иудаизма, — любые, даже самые «пережиточные» формы человеческих жертвоприношений несовместимы с этой религией. Ал-Масуди явно слышал от своих информаторов пересказ древнего тюркского эпоса о сакральном царе.
Проблема времени, когда хазары приняли иудаизм, относится к числу трудноразрешимых. В пространной редакции письма Иосифа указано время, отстоящее от правления этого царя на 340 лет — т. е. 620-е гг.; более реалистична дата, сохранившаяся в еврейском источнике XII в., — 740-е гг.: в начале VIII в. хазарские каганы еще могли породниться с византийским императором и крестить свою родственницу (что было бы невозможным для иудейки), а в 730/731 г. во время войн с арабами хазары действительно напали на Ардебиль, поход на который, по Иосифу, предшествовал обращению. Впрочем, после поражения 737 г., согласно арабским авторам, принял ислам. По арабским известиям, хазары приняли иудаизм во время правления Харуна-ар-Рашида, то есть на рубеже VIII—IX вв.: эти известия соотносят с сообщением Иосифа об упрочении иудейской религии при царе Обадии, когда в Хазарию прибыли ученые раввины, знатоки Талмуда. Религиозные споры в Хазарии на этом не прекратились: в 861 г. в каганат — «к Меотскому озеру и к Каспийским воротам Кавказских гор» — прибыла византийская миссия во главе с Константином (Кириллом) Философом, будущим просветителем славян, и каган не препятствовал диспуту между христианами и иудеями. Хотя, согласно «Житию» Константина, тот победил в споре с иудеями и крестил какое-то количество язычников (см. [Флоря 1981, 78 и сл.; Иванов 2003, 146—152]), в целом миссия не имела успеха — каган и его окружение остались иудеями.
Неясно, где хазары вступили в контакт с еврейскими общинами: эти общины известны в древних центрах Закавказья, в том числе в Мцхете, столице раннесредневековой Грузии; однако традиционными центрами, где иудейские общины были тесно связаны с кочевым ираноязычным, а затем тюркоязычным населением, были и города Северного Причерноморья, в том числе Фанагория, центр Великой Болгарии, Гермонасса-Таматарха, именуемая Самкерц в письме Иосифа (в арабских документах именовалась городом иудеев), наконец, византийский Херсонес. Существенно, что иудейские общины были в состоянии распространять у хазар не только писанный закон, но и навыки городского быта.
Столица каганата — город Итиль (Атил) в дельте Волги (р. Итиль или Атил у арабских географов) — до сих пор не обнаружена археологами1. Ее подробное описание сохранилось у ал-Масуди, который свидетельствует, что город состоял их трех частей: его кварталы располагались на обоих берегах реки, а на самой реке был остров с замком царя и кагана из редкого в Хазарии обожженного кирпича; стены Итиля были возведены из кирпича-сырца. Население столицы состояло из общин иудеев, мусульман, христиан и язычников, среди которых были славяне и русы. Иудеями были сам каган, его окружение и «хазары его рода»; много евреев бежало из Византии в Итиль от преследований императора Романа в 943 г. Большую же часть населения в городе, согласно арабскому автору, составляли мусульмане, в том числе войско ал-ларисийа — наемники из Хорезма: они служили кагану на условиях свободы их вероисповедания; воевать хорезмийцы должны были только против «неверных», но не против мусульман; из их числа назначался везир — один из главных сановников при дворе восточных владык. В. Ф. Минорский [1963, 193] связывал наименование ал-ларисийа с древним сарматским (аланским) этниконом аорсыи Реальная власть в Хазарии находилась в руках у царя, которому подчинялись не только ал-ларисийа, но и русы и славяне, также служившие в его войске. Кроме воинов, в Итиле было много мусульманских купцов и ремесленников, чувствовавших себя в безопасности под властью хазар: у них были не только мечети, но и школы (медресе), где дети могли изучать Коран. Каждая община — иудейская, мусульманская, христианская и языческая — имела собственных судей. Эта сложная этническая структура была характерна уже для раннесредневековых столиц (в том числе для Киева — см. ниже), особенно в тех государственных образованиях, которые включали разноплеменные объединения. Очевидно, что традиционно разноэтничными были Семендер, считавшийся «гуннским» городом (ср. имя гуннского племени забендер; от Семендера шел прямой путь с Северного Кавказа на Итиль) и причерноморские города каганата Таматарха, Фанагория, Керчь. В крепости Саркел саму цитадель занимали хазары (и, возможно, гузы), во внешнем городе, окруженном валами, жили болгары и (с середины Х в.) группа славян; стратегическое значение Саркела заключалось не только в том, что он защищал западные рубежи домена правителя хазар, но и в том, что эта крепость контролировала ответвление знаменитого Шелкового пути и охраняла купеческие караван-сараи [Плетнева 1996].
Хазарский тяжеловооруженный всадник. Рис. О. Федорова
Торговые пошлины (десятина) наряду с данью с подвластных народов были важнейшей статьей доходов Хазарского государства: каганат прочно удерживал речные магистрали — Дон и Волгу, ведущие с севера — из глубин Восточной Европы и формирующегося Русского государства — к Черному и Каспийскому морям, в Византию и на Ближний Восток, а также контролировал (до Х в.) ответвление т. н. Шелкового пути, ведущего с Востока (из Китая) через Северный Кавказ (и Саркел? — см. [Плетнева 1996]) к городам Северного Причерноморья. При этом, вопреки ставшим расхожими представлениям о главенстве «финансового капитала» в Хазарии, у нумизматов практически нет данных о денежном обращении в каганате; хазары чеканили собственные подражания арабским дирхемам, но клады серебряных монет на территории каганата единичны (ср. [Флеров 1993]), особенно по сравнению с многими десятками кладов, содержащих десятки тысяч монет на территории Руси (и связанной с ней Скандинавии). Русь должна была испрашивать разрешения хазар, чтобы те пропустили их дружины в Закавказье, и платить десятину при провозе товаров для торговли. Царь Иосиф утверждал, что если бы он не сдерживал русов, те захватили бы весь цивилизованный мир. Русь стала главным соперником каганата в Восточной Европе.
1С 2001 г. ведутся раскопки на городище Самосделка в дельте Волги — единственном известном там раннесредневековом поселении.