Среди парадинастов, следуя хронологическому принципу, прежде всего надо упомянуть Спарадока, сына Тереса I. Он не был царем Фракии (см. стр. 213—214), но являлся отцом царя Севта I. Особенно ярко роль Спарадока в Одрисском царстве прослеживается но нумизматическому материалу: до нас дошли монеты, чеканенные от его имени691. Аналогии изображениям на монетах Спарадока дают повод искать область его управления в наиболее западной части Одрисского царства, примыкающей к району расселения бизалтов692.
Среди других парадинастов следует назвать Севта (будущего царя Севта I), который еще будучи царевичем считался после царя (своего дяди Ситалка I) наиболее могущественным и влиятельным лицом в Одрисском царстве (Thuc., II, 101, 5).
Более подробно сообщают литературные источники еще об одном парадинасте — Майсаде, отце Севта II. Из рассказа Севта, переданного Ксенофонтом (Anab., VII, II, 32—34), становится известным, что еще до Медока, видимо, при правлении Севта I693, одрис Майсад владел фракийскими племенами — тинами, трипипсами (на Пропонтиде) и меландинами (в области Странджа Планина), но был изгнан из своих владений и вскоре умер от болезни694. Хотя неизвестно, в каких родственных отношениях к своему предшественнику Севту I находился Майсад, но ясно, что он вел свое происхождение от царского рода одрисов, так как его сын (Севт II) называет старого Тереса (т. е. Тереса I) своим предком (Xenoph., Anab., VII, 2, 22).
Одновременно с Майсадом во Фракийской дельте правил некто «Терес, сын Одриса, какого-то древнего царя» (Xenoph., Anab.. VII, V, I)695. О происхождении этого Тереса ученые спорят695, но в данном случае важно, что и этот парадинаст, как видно из приведенного пассажа Ксенофонта, был из царского рода одрисов. Монеты этого Тереса также указывают на его родственные связи с одрисскими царями: на их аверсе изображена двойная секира — символ, фигурирующий на монетах одрисских царей Амадока I, Амадока II, Тереса II. Очень любопытны свидетельства, касающиеся уточнения областей, подвластных этому парадинасту. Ксенофонт определенно сообщает нам, что он владел землями фракийцев, живущих во Фракийской дельте (Anab., VII, V, 1). Между тем монеты, носящие легенду с его именем, имеют на аверсе изображение виноградной лозы — символ, указывающий на чеканку монет этого Тереса на монетном дворе Маронеи. Поэтому А. Хок высказал мнение, что Терес был изгнан из своих владений во Фракийской дельте и получил во владение другую область, соседнюю с Маронеей697. С мнением А. Хока согласен В. Добруски698. С. Кэссон, хотя видит в появлении символов греческих городов указание на широкие коммерческие и политические связи, все же считает, что эти символы указывают на сферу действий фракийских правителей699. Г. Кацаров700 не согласен с таким объяснением появления маронейского типа на аверсе монет парадинаста Тереса, считая, что для этого было достаточно просто приятельских отношений с Маронеей, при этом он ссылается на мнение Кэссона, которое в целом, как мы видим, не подтверждает точку зрения Кацарова. Правление других царей (Амадока I, Амадока II), имеющих маронейские типы на монетах, в областях, соседних с Маронеей, бесспорно. В. Добруски, видимо, прав, полагая, что именно этих двух побочных властителей и имел в виду Фукидид, упоминая парадинастов времени Севта I, что не исключает возможности существования и других соправителей у этого царя, нам неизвестных701.
Весьма влиятельным соправителем царя Медока (Амадока I) был Севт (впоследствии — Севт II). Мы твердо знаем, что он был сыном Майсада [Xenoph., Anab., VII, II, 32) и вел свое происхождение от Тереса I (Xenoph., Anab., VII, II, 22). На его родственные связи с царями одрисов указывают и другие обстоятельства: и то, что после смерти отца его взял к себе на воспитание одрисский царь Медок (Xenoph. Anab., VII, II, 32), и то, что сам он был отцом одрисского царя Котиса I702.
Нузмизматические материалы дополняют список неизвестных нам по другим источникам парадинастов, свидетельствующий о том, что и в более позднее время эта система управления имела место. К периоду около 400 г. до п. э. относятся серебряные монеты с именем некоего Саратока. Его фракийское имя, фасосские и маронейские типы изображений на его монетах (коленопреклоненный сатир, роза) и вес монет указывают на то, что этот фракийский правитель владел областью Фракии, близкой к острову Фасосу и к Маронее703. С Фасосом связана и чеканка другого правителя — Бергея (ок. 400 г.): на серебряных монетах с его именем изображен, так же как на фасосских монетах, коленопреклоненный сатир с нимфой, что дало нумизматам основание считать, что Бсргей владел частью Фасоса или находящейся против этого острова областью материковой Фракии (может быть, Пангейской областью)704.
Приведенные выше сведения дают возможность сделать некоторые выводы, касающиеся политической структуры Одрисского царства. Царство (если не все, то некоторые его части) было разделено на области, во главе которых стояли правители из числа членов одрисского царского рода. Они не были представителями местной знати племен, которые входили в состав управляемой парадинастами территории. Парадннасты из числа одрисов, не связанные с другими племенами, получали в управление области от царя, их власть в дальнейшем передавалась чаще всего здесь по наследству (Севт I претендует на управление тинами, тринипсами и меландинами именно на том основании, что ими владел его отец). Однако случай с Тересом, правившим во Фракийской дельте, а потом в областях близ Маронеи, свидетельствует о том, что парадинасты могли получать в управление разные области, править сначала в одной, потом в другой.
Таблица I
Таблица II
* В таблице опущены легенды с именами магистратов греческих городов, чеканивших монеты царем и, арадинастов.
В таком принципе построения Одрисского царства можно видеть указание, на отход от структуры племенных союзов, представлявших собою объединение племен, каждое из которых возглавлялось своим племенным вождем, на появление своеобразного института правителей705, назначаемых центральной властью из числа членов одрисского царского рода в различные части царства, т. е. появление высших административных лиц, связанных, однако, с одрисскими царями узами близкого родства.
Для подтверждения сделанного вывода любопытно отметить, что роль парадинастов раннеодрисского времени так, как она нам представляется, весьма сходна с ролыо стратегов (руководителей административных. а со II в. н. э. — военных округов) эллинистического и римского периода истории Фракии. Подобно парадинастам, стратеги назначались одрисским царем из числа членов правящей династии или фракийской аристократии; при этом часто применялся наследственный принцип706.
Взаимоотношения одрисского царя и парадинастов составляют характерную черту политической структуры Одрисского царства. Интересные сведения по этому вопросу дает нумизматический материал. Важно в этой связи обратить внимание на факт чеканки монет не только одрисскими царями707, но и их соправителями, что по меньшей мере указывает на определенную самостоятельность правителей отдельных частей Одрисского царства.
Этот вывод подтверждается и при сопоставлении монет, чеканенных от имени царей — с одной стороны, с монетами, чеканенными от имени парадинастов — с другой (табл. I и II).
Как это можно видеть (табл. I), типы изображений царей и парадинастов во многих случаях совпадают (типы 1, 2, 3, 4, 6)708; это обстоятельство позволяет считать, что у фракийцев не было особых сюжетов, которые бы отличали царские монеты от монет их соправителей в отдельных областях. Это тем более разительно, что совпадения можно отметить как раз в тех типах, в которых скорее всего следует видеть общефракийские символы: всадник с копьями в развевающейся одежде, на мчащемся галопом коне — общефракийский религиозный символ, столь знакомый нам по надгробным и вотивным памятникам Фракии; двуострая секира — предмет, связанный с культом Диониса — одним из основных общефракийских культов, ставший символом одрисского царского дома709.
Нельзя обнаружить какую-либо разницу и в легендах на монетах царей и монетах парадинастов (табл. II). И на тех и на других фигурируют имена лиц, их выпускавших.
Сличение легенд на монетах царей с легендами на монетах парадинастов не дает повода считать, что одрисские цари имели какой бы то ни было перевес или большую значимость во внутренних делах, чем правители отдельных фракийских областей. И те и другие выступают без титула, фигурировавшего иногда, как помним, на более ранних, доодрисских монетах. Появление букв ВА..., составлявших, по-видимому, начало слова «басилевс», на монетах Спокеса сравнительно позднего времени (середина, скорее всего 60-е годы IV в.)710 следует связать не со старой фракийской традицией, а с перенесением македонского типа легенды во фракийское монетное дело.
Судя по монетным данным, царь чеканит монеты не как глава царства, а так же, как и парадинасты, в качестве правителя одной из фракийских областей, возможно, собственно одрисской711.
Таким образом, можно считать, что в Одрисском царстве не было единой общефракийской царской чеканки, которая указывала бы на крепкую политическую консолидацию страны. Напротив, монеты скорее свидетельствуют о том, что во внутренней политике парадинасты были в значительной мере независимы от одрисских царей; это характеризует сравнительно слабые внутриполитические связи даже в период расцвета Одрисского царства.
Сравнительная самостоятельность правителей отдельных областей Одрисского царства проявилась и в их самом непосредственном и активном участии в дележе доходов, поступавших с населении страны. По этому поводу Фукидид дает нам самые четкие сведения, сообщая о податях и «подарках» в Одрисском царстве: «Подарки эти делались не только Севту, но и правившим вместе с ним династам, а также знатным одрисам» (II, 97, 3). Выше мы останавливались на методах и формах получения доходов с жителей подвластной парадинасту Севту (будущему Севту II) земли.
Интересные примеры самостоятельности парадинастов, переходящей в полное отделение подвластной им области, дает политическая история Одрисского царства. Так, например, Диодор Сицилийский рассказывает нам (XIII, 105, 3), что в 405 г. (за несколько дней до битвы при Эгоспотамах) Алкивиад предложил афинянам помощь своих друзей — «фракийских царей Медока и Севта». Этот же автор в другом месте (XIV, 94, 2) сообщает, что афинский стратег Фрасибул во время своего пребывания в Херсонесе (392 г. до н. э.) убедил фракийских царей Медока и Севта стать союзниками Афин712. Это, как замечает А. Хок713, те же фракийские цари, которых упоминает и Корнелий Непот714. К этим сравнительно поздним источникам, указывающим на одновременное существование во Фракии двух царей, можно добавить и сведения Ксенофонта, который в «Анабазисе», т. е. во времена правления Медока (Амадока I), о Севте говорит как о «царе большой и многолюдной страны» и напоминает Севту, что греческие воины доставили ему целое царство (VII, VII, 26)715. Все это данные, указывающие на то, что парадинасты (в данном случае Севт при Амадоке I) по своему положению в подвластной им стране часто мало отличались от царей и в отдельные периоды правления стремились к полному отделению.
Самостоятельность имеют парадинасты в сношениях с руководителями наемных войск. Ксенофонт дважды (Anab., VII, II, 23 и VII, VI, 43) рассказывает о ведении переговоров и заключении соглашения Севта с греками-наемниками. В обоих случаях переговоры ведут послы Севта (Медосад и Абродзельм), которых посылает царь и которые действуют от его имени. Окончательное завершение переговоров совершается самим парадинастом Севтом, который и заключает соглашение. Перед нами не случаи сношений с иностранными державами, так как греческое наемничество имело характер частного предприятия, а чисто внутреннего (в пределах подвластной Севту области) регулирования дел с помощью найма воинских отрядов.
Перейдем к другим источникам, характеризующим Одрисское царство как единое политическое образование, и обратим внимание на некоторые черты субординации его правителей.
Несмотря на сравнительную самостоятельность парадинастов, их зависимость от верховного правителя — царя все же четко прослеживается по литературным источникам и эпиграфическим документам. В этим отношении интересна титулатура, которой награждают древние авторы парадинастов, в частности Севта. Выше мы обращали внимание на то, что греческая и римская историография в ряде случаев наделяет парадинастов титулами царей, в чем можно заметить указание на слабость центральной власти и политическую разобщенность отдельных частей Фракии. Однако эти данные вступают в противоречие с другими, указывающими на подчиненное положение соправителей одрисских царей. Исследователи уже обращали внимание на то, что по отношению к Севту - нарадинасту Ксенофонт применяет термин apyiov (Anab., VII, III, 16) и έθχλάττη άιον (Hell., IV, 8, 26) в отличие от титула Όδρυαών Βασιλείς, которым он наделяет Медока (там же). Также Аристотель (Polit., V, 1312-а), рассказывая о заговорах против монархов, приводит в качестве примера заговор Севта против Амадока (resp. Медока), называя при этом Севта стратегом Амадока (Σεύθης ό Ηράξ Άμαδοκω στρατηγόςν)716. Такое отличие в титулах парадинастов и одрисских парей дает достаточный повод для заключений о зависимом положении первых но отношению к последним.
Этот вывод подтверждается и конкретизируется другими свидетельствами. Нам уже приходилось отмечать, что Севт в бытность свою парадинастом довольно свободно распоряжался землей подвластной ему области, щедро раздавая право сбора налога с земли; тем не менее в конфликтном случае, когда мнение парадинаста разошлось с мнением представителя одрисского царя, первому пришлось тотчас же отступить и снять все свои притязания717. Подчиненность парадинаста царю в описанном эпизоде совершенно бесспорна.
Нет сомнений и в том, что в военных походах главенство над фракийским войском было в руках одрисского царя, которому подчинялись другие, более мелкие военачальники, в том числе и парадинасты. Подчиненное положение Севта по отношению к Медоку, военная помощь и поддержка которого в значительной мере решают исход основных сражений, прослеживается во многих разделах «Апабазиса» Ксенофонта.
Само назначение парадинаста, передача ему царем в управление той или иной части Фракии ставило его в определенную зависимость от верховного правителя. Со временем при этих назначениях начал соблюдаться принцип наследственного перехода власти парадинаста от отца к сыну: во всяком случае все претензии Севта на управление тинами, меландитами и тринипсами основаны на уже укоренившемся представлении о том, что это земля его отца — Майсада; само изгнание Майсада восставшими против него племенами представляется Севту и его покровителю — одрисскому царю вопиющим беззаконием (Anab., VII, II, 33). Существенно, что одрисский царь принимает самое активное участие в восстановлении власти своего парадинаста: воспитывает осиротевшего наследника Майсада, дает ему отряд воинов, с которым он мог бы начать успешную борьбу за власть, помогает ему вести эту борьбу даже тогда, когда Севт уже был в состоянии нанять мощный отряд греков под руководством Ксенофонта.
Таким образом, можно констатировать противоречивость сведений источников (литературных и нумизматических) о характере власти и прерогатив правителей Одрисского царства. Часть источников указывает на элементы политической централизации в управлении царством, другая, напротив, может быть использована для доказательства ограниченности власти царя и самостоятельности правителей отдельных его областей.
В этой противоречивости источников мы склонны видеть данные для характеристики Одрисского царства как единой политической организации с очень слабыми, однако, внутренними связями.
Парадинасты были, однако, лишь одной, высшей ступенью управления. Можно уловить наличие и других, более мелких звеньев. Я. Тодоров, вероятно, прав, отмечая, что не только одрисские цари имели парадинастов, но и сами парадинасты имели своих соправителей, указывая, что при парадинасте Севте такую роль «субпарадинаста» играл Медосад718.
Эти данные создают впечатление появления какой-то иерархической лестницы в управлении страной, основные ступени которой можно наметить в самых грубых чертах. На ее верху стоит одрисский царь, управляющий большей частью Фракии; в непосредственном подчинении у него были правители крупных областей — парадинасты из числа людей, происходящих чаще всего из одрисского царского рода; им подчинялись управлявшие отдельными поселениями «субпарадинасты», вероятно обычно из племенной аристократии, но иногда из числа служилой знати. Из-за скудости источников из нашего поля зрения могли выпасть и другие, возможно, очень существенные звенья этой иерархии.
Весьма сложен вопрос о взаимоотношении института парадинастов с родо-племенными органами власти, в частности с вождями покоренных одрисами племен. Бесспорно, однако, сохранение родовых институтов в одрисское время. Наиболее осведомленный по этому вопросу историк — Ксенофонт очень немногословен. С полной ответственностью можно сказать лишь то, что среди тинов, тринипсов и мсландинов, о покорении которых сообщает этот автор, не нашлось ни одного племенного вождя, который противостоял бы Севту: «Они (твои подданные — Т. 3.),— говорит Ксенофонт Севту, — покорились тебе не потому, что были подавлены нашей многочисленностью, но из-за отсутствия у них вождей» Также в другом месте (Hell., V, 2, 17) этот же автор называет «бесцарскими» тинов, тринипсов и меландинов. В качестве заложников от фракийцев к грекам и Севту не попадает ни один вождь, «но только «самые влиятельные люди» (Xenoph., Anab., VII, IV, 21). Подобные же сведения можно почерпнуть и из Диодора (XIII, 105, 3), который сообщает, что накануне битвы при Эгоспотамах Алкивиад вел войну с «бесцарскими» фракийцами на Пропонтиде. Но эти сведения, касающиеся к тому же одного и того же небольшого района Фракии, нельзя распространять на всю страну. Они дают лишь повод предполагать ослабление роли племенных вождей некоторых из племен, вошедших в состав Одрисского царства, но не дают оснований считать, что этот процесс зашел далеко. Многочисленные гробницы (и очень богатые, и просто богатые), разбросанные по всей Фракии, свидетельствуют о сохранении экономической мощи племенных вождей и знати в V и IV вв. и позже719. К памятникам не менее ярким в этом отношении надо отнести и множество крепостей, служивших жилищем местной знати, о которых уже неоднократно шла речь (см. стр. 137, 168 сл.). Наиболее ярко сохранение института племенных руководителей прослеживается по источникам, освещающим порядок набора в армию. Весьма достоверные свидетельства одрисского и даже значительно более позднего времени указывают на племенной принцип формирования основных подразделений фракийской армии, когда во главе каждого племени стоит вождь720.
Некоторый свет на изучение вопроса о роли племенных органов власти в Одрисском царстве проливают более поздние материалы, в том числе нумизматические. На монетах из бронзы с изображением головы Геракла на аверсе и быка на реверсе, чеканенных около 300 г. до и. э„ имеются легенды ΟΛΡΟΙΙΣ, ΟΔΡΟΣΙΤΩΝ,ΟΔΡΟΣΩΝ, ΟΔΡΟΣ721. Как видим, надпись по грамматической форме напоминает нам те легенды на южнофракнйских монетах, которые указывают на чекан монеты от имени племени и свидетельствуют, как мы утверждали, о сохранении родо-племенных институтов. Возрождение такой надписи на одрисских монетах в период упадка и распада Одрисского царства, происшедшего вследствие кельтского завоевания, может, как кажется, быть свидетельством сохранения племенных традиций и органов управления и во время существования мощной Одрисской державы даже у наиболее развитого из племен царства — у самих одрисов; их роль была, однако, ослаблена, так как над ними стояли вновь возникшие органы государства в виде царя, парадинастов и т. п. В этом сохранении племенных институтов под эгидой государственных органов управления мы видим одну из характерных черт раннего государства во Фракии. Их жизненность проявилась при первых же ударах, постигших непрочное Одрисское царство. И в период македонского подчинения, во время кельтского нашествия и римского завоевания отдельные племена и их руководители не сходят с исторической арены722. Представители этих племен даже после многих десятилетий существования нивелирующего местную культуру римского господства указывают в надписях свою принадлежность к тому или иному фракийскому племени, поклоняются местным божествам и т. п.723 Жизненность племенной организации во Фракии доказывается и тем, что даже в период Римской империи провинция Фракия была поделена на 50 (по Плинию, NH, IV, 11 (18), 40) или на 14 (по Птолемею, Geogr.. Ill, II, 6) стратегий, многие из которых были названы по именам фракийских племен: дентелетов (стратегия Δανθλητική ), медоз (Μαδική), койлалетов (Κοιλητκή), сапеев (Σαπαϊκή), Корнилов (πιλική), бессов (Βε3σκή), астов (Αστική) и др.
В исторической литературе широко дебатировался вопрос о том, что следует понимать под strategia римской Фракии. В данной связи важно отметить мнение многих ученых о том, что римляне положили а основу стратегий племенное деление страны, существовавшее в Одрисском царстве: стратегию составляла или часть племенной территории, или территория всего племени724.
Итак, области, управляемые парадинастами, были лишь наиболее крупными, основанными на территориальном принципе деления единицами Одрисского царства. Внутри них сохранялись племенные территории, прослеживаемые во все периоды существования этого государства. Можно сказать таким образом, что территориальный принцип деления не был в Одрисском царстве единственным; он касался лишь наиболее крупных административных округов и не охватывал всю политическую систему этого государства целиком. В своих низовых и средних звеньях Одрисское царство основывалось на племенном делении. В этой двойственности организационных принципов Одрисского царства (племенном и территориальном) улавливается тесная связь политической структуры только что возникшего фракийского государства с предшествовавшими ему племенными союзами.
К той же категории явлений, характеризующих возникновение государства, следует отнести появление служилой знати. Ксенофонт дает нам два ярких примера этой категории лиц. Первый из них Медосад. Фракиец по происхождению, он «постоянно служил послом» Севта (Anab., VII, II, 23). В качестве такового он трижды фигурирует в «Анабазисе» (VII, I, 5; VII, II, 10; VII, II, 23), ведя или сам от имени царя, или в присутствии царя переговоры с Ксенофонтом об условиях поступления воинов-греков на службу к Севту. Более широкий круг обязанностей лежит на другом лице — на Гераклиде, греке из Маронеи. Он нечто вроде дипломата и советника Севта. То он успешно уговаривает гостей подарить Севту богатые подарки (VII, III, 16—20), то советует Севту отпустить войско греков и настраивает его против Ксенофонта (VII, VI, 2—7), то рекомендует Севту не выплачивать большую сумму солдатам-наемникам (VII, VII, 35); он выполняет также различные другие поручения царя (VII, IV, 2). И Медосад и Гераклид обладают деревнями и укреплениями (Xenoph., Anab., VII, VII, 1 — Медосад; VII, VII, 19 — Гераклид). Нет сомнений в том, что эти владения достались им не по наследству, а получены от Севта за оказанные ему услуги: мы знаем, что до успехов Севта Медосад был беден и жил грабежом и что оба они обязаны своими земельными богатствами Севту (VII, VII, 1; VII, III, 19). Таким образом, перед нами явно служилая, а не родовая знать.
Можно полагать, что развитая система налогового обложения при одрисах требовала и чиновников, занимавшихся сбором налогов, подсчетом доходов и т. п. Однако имеются сведения только об одном лице, связанном с финансовым ведомством,— о казначее Котиса по имени Мильтокит (Demosth., с. Polykl., 4; с. Aristokr., 169—170). Вероятно, это ведомство было весьма влиятельным: Мильтокит сумел в 362 г. поднять восстание против Котиса, захватить крупный пункт на Пропонтиде — Гиерон орос, вступить в переговоры с афинянами и за помощь обещать им владение всем Херсонесским полуостровом725 (см. стр. 244).
Вероятно, в Одрисском царстве существовала и регистрация поступлений налогов, или хотя бы какие-то элементы регистрации. На это предположение наталкивает наличие в богатейших фракийских погребениях тяжелых золотых перстней, плоские щитки которых весьма подходят для того, чтобы играть роль печатей. На возможность такого назначения перстней обратили внимание Б. Филов (о перстне из Брезово)726 и В. Добруски (о перстне из Гложене)727.
Для изучения форм управления в Одрисском царстве было бы важно выяснить, имело ли оно столицу, и если да, то в какой мере играла она роль административного центра страны. К сожалению, эта проблема еще не может быть решена. В письменных источниках нет прямых указаний на существование столицы Тереса, Ситалка, Севта I и Медока. Археологическими исследованиями до настоящего времени также не обнаружено поселения, которое можно было бы считать столицей Одрисского царства V в. до и. э. Некоторые исследователи, однако, полагают, что молчание античных историков по поводу столицы первых одрисов объясняется тем, что цари не имели одного постоянного места пребывания, игравшего роль столицы: они обладали укреплениями в различных местах царства, где принимали иноземных послов, проводили военные советы, устраивали празднества, пиры, приносили жертвы богам и т. п.728
Есть и иное мнение, высказанное М. Тоневым, о том, что по крайней мере во времена Медока, о которых пишет Ксенофонт, одрисские цари имели столицу во внутренней части Фракии (Xenoph, Anab., VII, IV, 21; VII, V, 15; VII, VII, 2), где-то (судя по количеству дней перехода, необходимых для того, чтобы пройти от моря до места пребывания Медока) в районе Свнленграда729. Однако интересные соображения, приведенные М. Тоневым, могут быть приняты во внимание только при решении вопроса о том, где находился царь Медок в течение одного месяца, когда войско греков под руководством Ксенофонта было на службе у Севта. Основного вопроса — имело ли Одрисское царство столицу — они все же не решают. Более определенно можно говорить о столице Одрисского царства лишь с IV в. до н. э.: возможно, во время Гебридзельма, Котиса и Керсоблепта (т. е. в первой половине этого века) — г. Кипсела в нижнем течении Марицы (совр. г. Ипсала), а в конце этого века — г. Севтополь, основанный Севтом III.
Не менее существен для нашей темы вопрос о границах Одрисского царства. Географические границы этого государства достаточно исследованы, нам приходилось о них говорить во введении, они отражены и на карте (см. карту 1). Здесь следует, однако, отметить некоторые особенности этих границ, характеризующие, как кажется, формы политической организации царства одрисов. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что границы царства не охватывали даже в эпоху расцвета при Ситалке все фракийские племена, т. е. проходили не по племенным и этническим пределам. Так, например, фракийские племена за Стримоном — эдоны, бизалты, одоманты и др., как известно (Thuc., И, 97, 1; II, 101; IV, 107; Herod., VII, 11), не входили в состав Одрисского царства исследуемого времени. С другой стороны, оно включало некоторые нефракийские племена, например пеонов. Причем юго-западная граница царства, шедшая по р. Стримону, разделяла пеонов на «зависимых» и «не зависимых» от одрисов (Thuc., II, 96, 3—4). Создается впечатление, что границы Одрисского царства не совпадали с границами области распространения тех племен, которые входили в состав этой державы. Стратегические рубежи играли немаловажную роль, и, если того требовали военные соображения, границы царства нарушали племенные границы. В этом нельзя не заметить отхода от принципов организации союзов фракийских племен, границы которых в общих чертах совпадали с внешними границами племенных областей членов союза. Более четко этот отход от племенных организационных принципов можно заметить в несколько более позднее время: после смерти Котиса I (359 г.) Одрисское царство было разделено на три части (их царями были Керсоблепт, Берисад и Амадок II), без всякого учета племенных границ730. Несмотря на отмечавшуюся уже подвижность границ Одрисского царства, в каждый данный момент они были четко определены (например: Thuc., II, 96; II, 97, 1—2). Однако ранний период государственности у одрисов сказался и здесь: внутри царства находились племена, не признававшие власть одрисских царей, бывшие независимыми (αΰτονομοι) или жившие без царя (άβασιλέοντες).
691 В. Довруски. Исторически поглед, стр. 503—565, табл I, 1—4 и рис на стр 503; МТЦ, стр 199, табл. I, 1—3, 5-7, ??, р. 282.
692 Изображения на лицевой стороне его тетрадрахм (всадник, держащий в одной руке два копья, а в другой — узду) сходны с изображениями на монетах бизалтов конца VI- начала V в. (MP, Taf XXVIII, 6—8); поэтому нет необходимости, как это иногда делают (В. Добруски. Исторически поглед, стр. 503—565; МТЦ, стр 199), связывать их с изображениями на монетах Александра I Македонского, так как и те и другие, думается, восходят к типу монет бизалтов. Типы реверса (орел со змеей и клюве) заимствованы с монетных типов Олинфа на Халкидике (HN, р. 282) — одного из ближайших к области расселения бизалтов греческих городов, имевших монетный двор.
693 S. Casson. Macedonia, Thrace, Illyria, p. 84, note. 2.
694 Я. Товаров. Тракийските царе, стр. 22; МТЦ, стр. 200; A. Hock. Odrysenreich, S. 84; Сагу Geschichtc der Konigc von Thracien, S. 11.
695 Вероятно, позже on правил в области близ Маронеи (см. об этом ниже).
696 Полемику но этому вопросу см. в работах Я. Тодорова «Тракийските царе», стр. 2.2 и В. Добруски «Исторически ноглед», стр. 581.
697 A. Hock. Odrysenreich, S. 85.
698 В. Добруски. Исторически поглед, стр. 580.
699 Casson. Macedonia, Thrace, Illyria, p. 195, 208.
700 Г. Кацаров. Принос към историята на древна Тракия, стр. 156.
701 В. Добруски Исторически поглед, стр. 571.
702 A. Hock Odrysenreich, S. 89; Я. Тодоров. Гракийките царе, стр. 34.
703 В. Добруски. Исторически поглед, стр. 623—624, табл. 111, 1—5; МТЦ, стр. 206-207, табл. I, 29—35; HN, р. 283; S. Casson. Macedonia, Thrace, lllyria, p. 208.
704 Добруски Исторически поглед, стр. 624-625, табл. Ill, 6—8; МТЦ, стр. 207, табл. 1. 36; IV, 38; HN, р. 283. И. Своронос относит чеканку этих монет городу Берге на оз. Болбе; см. возражения ему ? С. Кессона («Macedonia, Thrace, lllyria», 08, note 2).
705 В этом смысле можно принять термин «наместник» (Statthalter), употребляемый («Geschichte der Konige von Thrakien», S. 10) и Шохом (RE, 3(1), 2 Reine. s v. Sitalkes, S.381). При этом, конечно, надо иметь в виду специфику этого института у одрисов.
706 Г. Михайлов. Кьм въироеа за стратегиите в Тракия. ГСУ ФЗФ, LXI, 2, 1967, стр. 33
707 Монеты Септа I. В. Добруски. Исторически поглед, стр. 579, табл. I, 5—7; МТЦ, стр 200—201, табл. I, 8—11; HN, p. 282. Монеты Тереса II: МТЦ, стр. 205, табл. I, 24, 26; HN, р. 283. Монеты Амадока I и П. В. Добруски. Исторически поглед, стр. 577—579, табл. I, 8, 9; МТЦ, стр. 196—197, 202—204, табл. I, 12—18; табл. VIII, 21; HN, р. 283. Монеты Гебридзельма. В. Добруски. Исторически ноглед, стр. 583—584, табл. II, 1—4; МТЦ, стр. 209—210, табл. II, 41—46; IIN, р. 289, Монеты Котиса I; В. Добруски. Исторически поглед, стр. 590—591, табл. I, 9, 11, 13, 15; МТЦ, стр. 210-211, табл. II, 51—55; HN, р. 284.
708 Здесь отмечены тс типы избражений, которые совпадают на монетах трех и более правителей (царей и парадинастов).
709 Совпадения типов 4 и 6 объясняются чеканкой на монетных дворах одних и тех же греческих городов.
710 МТЦ, стр. 208; HN, р. 283.
711 На это предположение наталкивает то обстоятельство, что монеты с изображением сосуда с двумя ручками (кипсела), чеканенные царями (Гебридзельмом и Котисом 1), находят исключительно в районе нижней Марицы, преимущественно в окрестностях г. Кипселы (совр. Ипсала), в центре расселения племени одрисов.
712 Diod. XIV, 94, 2. Μηδιϰό ϰίί Σβύϑην τήος τών θρακών βασιλβίς.
713 Hock. Odrysenreich, S. 87.
714 Alcib., 1: magnam sibi amicitiam cum quibusdam regibus Thraciae pepererat.
715 Эта ситуация даот повод одним исследователям говорить о «дуалистичности Одрисской державы» с 40? г. (Я. Тодоров. Тракийските царе, стр. 24), другим — с еще более раннего времени — с Севта I, который управлял прибрежной Фракией, и Майсада, который якобы управлял только Верхней Фракией (М. Кэри приводит такое мление академика Гибсрта, но при этом высказывает свое сомнение но этому ново ду — см. М. Сагу. Geschichte der Konige von Thracien..., S. 11, Anm. «G»).
716 Я. Тодоров. Тракийските царе, стр. 26—27 и прим. 4 на стр. 26; A. Hock. Odrysenreich, S. 87; S. Casson. Macedonia, Thrace, Illyria, p. 199.
717 Xenoph, Anab., VII, III, 36; VII, V, 8; VII, VI, 43; VII, VII, 1; VII, VII, 50.
718 Я. Тодороа. Тракийските царе, стр. 27.
719 В качестве предположения можно высказать мысль о том, что члены одрисского царского рода имели свое место захоронения в районе Дуванлия, подобно тому, как царей скифов и их родственников хоронили у Герра {Herod., IV, 71). Если это так, то богатые гробницы в других частях Фракии суть погребения местной (не одрисской) знати и не могут быть отнесены к числу погребений парадинастов — одрисов.
720 См. подробнее об этом в разделе «Формы поенной организации», стр. 251.
721 Н. А. Мушмов. Античните монети, стр. 330, 5683 и табл. XXXIX, 13. Однако Т. Герасимов высказал сомнение по поводу существования в одрисское время монет с легендами, представляющими наименование племени одрисов.
722 О роли отдельных племен и их руководителей в период позднего Одрисского царства (в македонское время, во время кельтского царства в Тиле) см.: X. М. Данов. Към историята на Тракия и Западното Черноморие от втората половина на III век до срсдата на I век преди н. е. ГСУ ФИФ, № 47, 1952.
723 Т. Д. Златковская. Мёзия в I—II вв. н. э. М. 1951. стр. 130—133.
724 Моммзен («Romische Geschichte», V, S. 281) полагает, что стратегия во Фракии представляла собою племенной округ, составляя противоположность городу. У. Марквардт («Romische Staatsverwaltung», I2, S. 315) добавляет, что лишь ко времени Птолемея (III в. н. э.) часть (14 из 50) стратегий превратилась в городские округа и приобрела характер военного округа. С ними согласны М. Ростовцем, А Бетц, Г. Кацаров. Д. П. Димитров («За стратсгиите и за някои градски територии в римска Тракия». ГНМ, VI, 1936, стр. 123—146), однако, доказал, что стратегии не совпадали полностью с землями племен, по имени которых они названы. Г. Михайлов («Към въпроса за стратегиите в Тракия». ГСУ ФЗФ, LXI, 2, 1967, стр. 46) подчеркнул особое внимание римлян к этническим границам Фракии при организации провинций.
725 A. Hock. Odrysenreich..., S. 95.
726 Б. Филов. Памятиици на тракийското изкуство, стр. 6—7.
727 В. Добруски. Материали по археология на България. Археологически известия на България. «Археологически известия на народния музей в София», кн. 1, София, 1967, стр. 601.
728 Г. Кацаров. България в древността, София, 1926, стр. 24; он же. Произход и перъв разцвет, стр. 752; U. Kahrlstedt. RE, XI, S. 1552; D. P. Dimitrov. Das Entstehen der thrakischen Stadt, S. 381.
729 Тонев. Приноси, стр. 181—183.
730 Там же, стр. 197—199.