Хань раскинулась на огромном пространстве от Тихого океана до Средней Азии и от Манчжурии до Индокитая. По переписи 2 года до н.э. в стране насчитывалось около 60 млн человек. Это был народ древней цивилизации, имевшей полуторатысячелетнюю историю. Тотальная централизация власти, столь благотворно сказавшаяся на благосостоянии государства в первые два века империи, в начале нашего тысячелетия начала давать отрицательные результаты. Поскольку правительство нуждалось не столько в толковых, сколько в покорных чиновниках, оно нашло их в лице евнухов.
Практика использования евнухов была в Китае не нова, но во II веке н.э. она превратилась в систему. Постепенно евнухи, набиравшиеся из низших слоев населения, заняли все ведущие должности, образовали своего рода касту и сосредоточили в своих руках власть. Им, осуществлявшим контроль над правительством, подчинялась даже армия. Их не стесняли никакие традиции. Они выполняли любую волю деспота – и при этом при помощи взяточничества составляли огромные состояния, вызывая ненависть народа. Попытка чиновничьих родов, ориентировавшихся на конфуцианские идеалы ранней Хань (т. н. «партии ученых»), свергнуть власть евнухов в 169 году закончилась полным провалом. Ситуацию обостряла череда неурожаев и вызванный ими голод, охвативший в середине II века практически весь Китай.
В 184 году некий Чжан Цзяо, связанный с даосскими сектами, объявил себя воплощением «Желтого неба» – то есть «Неба справедливости», в противоположность «Синему небу» (так восставшие называли династию Хань), небу государственного произвола, и поднял восстание «желтых повязок», в котором приняло участие до полумиллиона человек. Хотя восстание было подавлено, оно сыграло решающую роль в распаде Ханьской империи. Отметим, что движение «желтых повязок» было не только крестьянским бунтом или политическим восстанием. Оно ознаменовалось также мощным идеологическим сдвигом: в противовес официальному и чаще всего поверхностному конфуцианству все большую силу стала набирать философская система Лао-цзы – даосизм.
Несмотря на то, что против династии выступила практически вся страна, перевес сил был все-таки на стороне центральной власти, так как армия осталась верна своему долгу. С регулярными войсками – латными конниками и арбалетчиками – восставшие крестьяне тягаться не могли. Но тем не менее дни империи стремительно катились к закату. Летом 189 года скончался император Лин-ди, оставивший двух малолетних сыновей, которых звали Бань и Се. В результате страна сразу же раскололась на два лагеря, поддерживавших сыновей покойного правителя. Находящиеся в Лояне войска взяли приступом дворец и перебили всех евнухов, а фактически – все правительство. На другой день в столицу явились регулярные войска из Шэньси, и власть захватил полководец Дун Чжо. Чтобы упрочить свое положение, он сместил с трона Баня и заточил его в тюрьму. Вскоре после этого мальчика убили, и на престол был возведен Се под именем Сянь-ди.
Если управление евнухов породило в стране народное недовольство, то солдатский произвол вызвал взрыв возмущения уже у имущих классов. На борьбу с Дун Чжо и армией поднялись крупные землевладельцы и провинциальная знать – класс, успевший сформироваться в политическую силу во время подавлении восстания «желтых повязок». Теперь он начал борьбу с правительством под лозунгом защиты императора и восстановления порядка. «Земское» ополчение разбило войска диктатора, заняло развалины столицы и... распалось на враждующие друг с другом группировки. Между его полководцами не оказалось и тени единства – каждый думал только о себе и поспешил в свой округ, страшась недавних друзей. Преследовать Дун Чжо бросился лишь один-единственный военачальник по имени Цао Цао. Но не его ополченцам было равняться с регулярной армией: Дун Чжо заманил Цао Цао в засаду у Жунъяна и разбил его наголову. После этого ополчение развалилось окончательно, Дун Чжо укрепился в Чанане и, имея в своем распоряжении императора, рассылал указы от его имени.
Но Цао Цао не сдался. Он бежал в родную провинцию и начал серьезно готовиться к войне – объявил рекрутские наборы и обратился к князьям с предложением объединить силы. В 192 году, усмирив очередную вспышку активности «желтых повязок» в своей провинции, Цао Цао включил в свои войска сдавшихся мятежников и в результате оказался во главе сильнейшей армии. Это побудило его устремиться к дальнейшим завоеваниям.
Тем временем Дун Джо, отличавшийся чрезвычайной жестокостью и самодурством, был убит своими генералами, и Цао Цао, дабы спасти беззащитного императора, вывез его в свою провинцию, где император Сянь-ди фактически превратился в его пленника. Этот шаг Цао Цао отнюдь не способствовал объединению страны, наоборот – он стал идеологическим основанием для борьбы с зарвавшимся военачальником. Лю Бэй (162–223), дядя юного императора, поднял свои войска и захватил Сюйчжоу.
Осенью 199 года разгорелась настоящая война за трон. Цао Цао разгромил высланную против него армию, но развить успех не смог: зима приостановила военные действия. Весной 200 года Цао Цао в битве при Байма вновь разбил авангард своих противников. Но в это время у него в тылу, в Жунани, вспыхнуло новое восстание «желтых повязок», и, усмиряя мятежников, Цао Цао потерял темп наступления. Осенью того же года он все-таки возобновил наступление и снова разгромил войска своих противников при Гуаньду, а летом следующего года – при Цантине.
Тем временем неугомонный Лю Бэй перебрался в Жунань и, по примеру Цао Цао, включил в свои войска разбитых «желтых», намереваясь ударить в тыл Цао Цао и взять беззащитный Сюйчан. Однако Цао Цао с легкими войсками форсированным маршем успел вернуться к Жунаню и победил Лю Бэя.
Вскоре войско Цао Цао за счет включения в его ряды сдавшихся отрядов северных губернаторов и «желтых повязок» возросло до 1 миллиона человек. Главной силой армии были латники и конные лучники, которых Цао Цао привлекал щедростью и возможностью быстрой карьеры. Равной армии на тот момент в Китае не было, как не осталось и полководцев, равных Цао Цао по опыту и хитрости. Казалось, власть Цао Цао над всей империей – дело ближайшего будущего. Так думал и он сам, а потому объявил своей целью объединение всего Китая под властью императора, и, усмирив север, направил гигантскую армию на юг, чтобы, во-первых, окончательно покончить с Лю Бэем, а, во-вторых, привести к покорности Сунь Цюаня (182–252), владевшего фактически независимым княжеством У, контролировавшим долину Янцзы.
Но в этот момент произошло весьма знаменательное событие: в 207 году Лю Бэй пригласил к себе на службу Чжугэ Ляна, известного под именем «Дремлющий дракон». Согласно легенде, пятидесятилетний член императорского дома Лю Бэй ходил на поклон к простому 26-летнему юноше-даосу трижды; видимо, дела его действительно были плохи, и в конце концов Чжугэ Лян согласился служить ему. В результате события приняли совершенно неожиданный оборот.