Уж если мы нашли тех, кого многие поколения историков, начиная с Геродота, считали мифом — гипербореев и грифов, не отыщем ли мы заодно и прочих легендарных обитателей древней Центральной Азии? Как там было у отца исторической науки: «За исседонами обитают аримаспы — одноглазые люди; за аримаспами — стерегущие золото грифы, а еще выше над ними — гипербореи на границе с морем. Все эти народы, кроме гипербореев, постоянно воюют с соседями (причем первыми начали войну аримаспы). Аримаспы изгнали исседонов из их страны, затем исседоны вытеснили скифов, а киммерийцы, под напором скифов, покинули свою родину» [38].
Что ж, давайте попробуем разобраться во всем этом хитросплетении этносов по порядку. Обратимся к племени исседонов. Начнем с того, что даже великому скептику Геродоту эти азиаты казались вполне реальным народом, в отличие, к примеру, от грифов и гипербореев, в существование которых древний грек, как известно, не верил. Вспомним, что еще о них известно отцу историков: «Об обычаях исседонов рассказывают следующее. Когда умирает чей-нибудь отец, все родственники пригоняют скот, закалывают его и мясо разрубают на куски. Затем разрезают на части также и тело покойного отца того, к кому они пришли. Потом все мясо смешивают и устраивают пиршество. С черепа покойника снимают кожу, вычищают его изнутри, затем покрывают позолотой и хранят как священный кумир. Этому кумиру приносят обильные жертвы. Жертвоприношения совершает сын в честь отца, подобно тому, как это происходит на поминальном празднике у эллинов. Этих людей также считают праведными, а женщины у них совершенно равноправны с мужчинами» [38].
Пусть нам не покажется фантастическим этот рассказ, будем помнить, что речь идет о народах, живших на заре человечества, — в середине первого тысячелетия до Рождества Христова. Тем более, что с точки зрения религиозных культов обычаи этих кочевников вполне объяснимы. Трупоедение — это попытка обеспечить бессмертие членов племени, поглощая плоть умершего, они как бы оставляли часть его внутри себя, обеспечивая бесконечную преемственность поколений своего рода. Ритуальное поедание умерших предков некогда, очевидно, было достаточно распространенным явлением — каждый христианин доныне кладет себе в рот во время церковной службы кусочек теста и выпивает глоток вина, в качестве символов тела и крови Христовой. Необходимо отметить при этом, что сам факт людоедства у исседонов всячески маскировался, выступал в максимально облегченном виде — куски тела покойника смешивались с мясом скота.
Интересно, что в ту же эпоху на другом конце Степи, среди финно-угорских племен Среднерусской равнины, мы наблюдаем и открытых людоедов — уже знакомых нам андрофагов. Кстати, этносы того же круга часто исповедовали и культ черепа. Академик Валентин Седов, один из ведущих археологов Восточной Европы, свидетельствует: «Захоронения человека с отсеченной головой или отдельно головы человека — особенность погребальной обрядности, связанная с анимистическими представлениями финно-угров. Обычай почитания головы обусловлен реинкарнацией — верой в возрождение души» [184].
Почитание человеческого черепа, как мы знаем, распространено было также у кельтов. Кроме того, кельты и их ближайшие родственники — италийцы (включая римлян), хетты и тохары исповедовали в религии весьма стойкий культ предков. Ну, что — уже догадались, к чему клонит ваш покорный слуга?
Конечно же, европейские завоеватели Поднебесной — жуны и ди китайских летописей, карасукцы археологов, тохары лингвистов — вот кто отличался родством с кельтскими и италийскими народами, наличием значительного финно-угорского субстрата в своем составе, вел, в основном, кочевой образ жизни и обитал на востоке Великой степи — там, где греки помещали исседонов. Именно, этот этнос с множеством имен — непосредственные и прямые предки хунну — более всего подходит на роль геродотовских «собирателей черепов».
Правда, китайцы, отмечавшие у хунну жертвоприношения героическим предкам, ничего не пишут о черепах и трупоедении. Но, во-первых, надо помнить, что «исседонов» Геродота и «хунну» Сыма Цяня разделяют почти три столетия. За это время их обычаи могли измениться. А во-вторых, могилы с отдельно захороненными черепами археологи неоднократно находили в Прибайкалье — зоне распространения протохуннской культуры. В любом случае, из всех возможных кандидатов на роль исседонов европеоидные карасукцы — самые правдоподобные.
Займемся теперь загадочными одноглазыми агрессорами — аримаспами. Именно их натиск на своих соседей — исседонов породил скифскую миграционную волну, сокрушившую могущество киммерийцев на Ближнем Востоке. Сразу признаюсь, что в существование реального племени одноглазых людей я лично не верю. Не думаю, что такое ущербное в физическом отношении сообщество когда-либо бытовало на нашей планете. С другой стороны, я убежден в абсолютной научной добросовестности Геродота, и мы с вами, по ходу нашего расследования, имели возможность неоднократно в этом качестве древнего ученого убедиться. Иначе говоря, налицо очевидное противоречие. Еще одна почти детективная загадка.
Что ж, давайте вникнем в отрывок из сочинения древнего грека: «Итак, об исседонах у нас еще есть сведения. Выше исседонов, по их собственным словам, живут одноглазые люди и стерегущие золото грифы. Скифы передают об этом со слов исседонов, а мы, прочие, узнаем от скифов и зовем их по-скифски аримаспами: арима у скифов значит единица, а спу — глаз» [38]. Кроме того, мы знаем, что эти же «одноглазые» воюют с грифами за золото. Кстати, о чем свидетельствует этот последний факт?
В первую очередь о том, что перед нами народ или народы, которые не чтут традиции Великой степи. Скифы, сарматы, хунну сами хоронят своих вождей на Алтае, никто из них не решился бы осквернить святое место и напасть на сторожей сакрального металла. Кроме того, обратим внимание на то обстоятельство, что «аримаспы» вовсе не самоназвание этого этноса, а прозвище, данное скифами Причерноморья. Однако если одноглазых людей в Природе не существовало, а Геродот, тем не менее, добросовестно пытался передать рассказы кочевников об их отдаленных соседях, значит, где-то вкралась ошибка понимания. Кто-то кого-то не так понял или перевел. Действительно, утверждение древнегреческого писателя, что «арима» по-скифски означает единицу, не находит параллелей в других иранских наречиях. Напротив, известный тюрколог, академик Мирфайтыйх Закиев еще в 1986 году предложил расшифровать этноним аримаспов с помощью тюркского слова «йарым» — что значит «половина» [86].
Общеизвестно, что речь древних тюркютов формировалась под воздействием их прославленных соседей, в том числе хунну и скифов. Аримасп, таким образом, должно переводиться, как «половиноглазый», то есть «человек с наполовину закрытыми глазами», проще говоря, «узкоглазый».
Мог ли отец историков ошибиться и принять термин «половиноглазый» в качестве указания на единичность органа зрения, одноглазие? Вполне. Геродот не настолько хорошо знал скифский язык, чтобы улавливать все его нюансы. Тем же недостатком могли страдать и его толмачи, переводчики из числа местных греков-колонистов. Так родилась великая легенда о племени одноглазых всадников.
Попробуем перевести теперь загадочный отрывок из Геродота о начале азиатской миграционной волны на современный язык: «Узкоглазые (да простят меня все монголоиды мира) изгнали протохунну-карасукцев из их страны, затем предки хунну вытеснили скифов, а киммерийцы под напором скифов покинули свою страну».
В самом деле, этнические «черноголовые» китайцы под руководством императора Суаня (827—781) начали глобальное наступление на предков хунну. Изгнанные из Поднебесной европеоидно-китайские метисы были вынуждены отступить в степи Монголии и Западного Китая. Карасукское оружие и предметы быта того времени широко распространяются на востоке Великой степи, в зоне от алтайского нагорья до Восточного Казахстана. То есть там, где до этого происходило формирование народов скифского круга. Это значит, что под напором выходцев из Китая сарматы и скифы стали перемещаться к границам государств Передней Азии. Так возникло то движение племен, которое в конечном итоге забросило скифов в Европу.
Если мы все правильно поняли, то «аримаспы» в данном конкретном случае — не кто иные, как многочисленные этнические китайцы, оказавшиеся виновниками грандиозной подвижки внутри Великой степи. Впрочем, скорее всего, термин «половиноглазые» использовался скифами достаточно широко, в качестве синонима любого монголоида. Поскольку жители Поднебесной никак не могли угрожать безопасности алтайских курганов и никогда не воевали со «стерегущими золото грифами». Напротив, если кто и проникал с целью поживы в этот регион, так скорее — монголоидные племена Сибири, предки монголов и тюрок. «Давление монголоидов заставило нас покинуть Азию, они же теперь угрожают безопасности могил наших предков», — вот о чем сообщали скифы грекам.
Но не показалось ли вам, любезный читатель, что мы далеко не все сказали о характере этой оригинальной кочевой культуры — афанасьевско-катакомбно-скифской? Что здесь, на востоке Великой степи мы столкнулись с уникальной, невиданной ранее нигде цивилизацией? Она как бы распадается на почти самостоятельные фрагменты, которые, тем не менее, связаны меж собой незримыми нитями и, вообще, зачастую не могут существовать друг без друга. Смотрите — племя скифов, главная ударная сила этого мира, вполне похожа на армию, которая однажды ушла в далекий поход и из него не вернулась. Известный скифолог Дмитрий Раевский одним из первых указал, что захоронения скифов в Европе и Передней Азии «однозначно демонстрируют чисто воинскую культуру» [170]. Археолог Владимир Еременко обратил внимание на «отсутствие женских погребений» у ранних скифов и сделал вывод: «Кочевники передвигались без женщин» [84]. В это же самое время в степях Средней Азии появляются, напротив, чисто женские племена — легендарные амазонки.
Трудно не связать одно с другим: где-то мужчины без женщин, в другом месте — наоборот. Тагарцы Минусинской котловины демонстрируют нам близкую скифам, тем не менее, сугубо земледельческую культуру. Протохуннские, карасукские племена играют роль уникальных ремесленников — творцов «звериного стиля». И, конечно же, пазырыкцы — «стерегущие золото грифы», выступающие жрецами-хранителями общих могил, довершают эту картину. Если мы правильно оценили то, что творилось на востоке Великой степи, перед нами — единственная в мире «расчлененная цивилизация» — назовем ее так по праву первооткрывателей явления — общество, части которого, распавшись по разным историческим причинам, тем не менее, испытывают тягу друг к другу, сознают себя элементами единого целого. Когда настала пора, самый сильный фрагмент — царские скифы устремились назад, домой, к могилам предков, чтобы собрать наконец степную мозаику в один народ.