Жалобы на визиря Абу Али Хакани стали расти как снежный ком. Новый визирь был так занят своими делами при дворе, а также борьбой со своими врагами, что у него не было времени читать депеши, как входящие, так и исходящие. Поэтому он поручил это дело своему сыну, который должен был просматривать корреспонденцию и все важные письма показывать повелителю, кроме того, при необходимости он должен был замещать своего отца.

   Но этот сын находился под властью вина. Он уделял некоторое внимание военному ведомству и назначал наместников, но пренебрегал всем остальным. Несмотря на то что он назначил чиновника входящих депеш и чиновника исходящих депеш и несмотря на то что они регулярно и усердно писали свои отчеты, ни Абу Али, ни его сын не читали их. Корреспонденты тщетно ждали ответов, все дела были пущены на самотек. Квитанции на пересылку денег и чеки на получение их пылились в бухгалтерских книгах, о содержании которых ни визирь, ни его помощник-пьяница не имели ни малейшего понятия.

   Путаница в делах принимала угрожающий характер. За неделю сын визиря назначил семь наместников в одну и ту же провинцию Махаль-Куфа. Каково же было их удивление, когда, приехав к месту службы, они встретились друг с другом в гостинице в Хулване! Причиной этому были взятки, которые люди платили за свое назначение. Подобных историй было множество, некоторые были записаны, другие сохранились в памяти.

   Хакани пытался добиться популярности как среди знати, так и среди народа. В письмах к нему высокопоставленным гражданским и военным чиновникам позволялось обходить принятую у его предшественников высокопарную форму обращения. Завоевать сердца простых людей он рассчитывал тем, что молился вместе со всеми в городской мечети. Однако его поведение привело лишь к потере престижа должности визиря. Когда кто-нибудь просил его об услуге, он обычно бил себя в грудь и произносил: «Со всей душой!» Люди прозвали его за это «рубаха-парень, бьющий себя в грудь».

   Вскоре стало не хватать денег на выплату жалований военным. Солдаты и военачальники взбунтовались и пошли во дворец. Тучи над головой визиря сгустились – ему угрожали расправой. Муктадир приказал ему немедленно выплатить положенные суммы, Абу Али сказал, что это невозможно, так как налоги еще не поступили и годовой доход уменьшился. Он также заметил, что все деньги, конфискованные у Ибн Фурата и его подчиненных, поступили в личную казну халифа и казначей отказывается дать что-либо на нужды государства. Чтобы удовлетворить требования бунтовщиков, Муктадир был вынужден выплатить полмиллиона динаров из своей казны.

   После этого случая халиф понял, насколько запущены дела в империи. Он вызвал евнуха Муниса и сказал ему:

   – Как ты думаешь, может быть, будет лучше вновь поставить Ибн Фурата визирем?

   Мунис, однако, не забыл, как Ибн Фурат воспротивился его, Муниса, плану урегулирования спорного вопроса в Фарсе и даже обвинил его в сговоре с мятежниками, поэтому он ответил так:

   – Возвращение Ибн Фурата к власти через несколько месяцев после его отставки подорвет репутацию повелителя правоверных в глазах правителей провинций. Люди подумают, что государь не уверен в своих решениях, кроме того, может создаться впечатление, что халиф просто хотел завладеть собственностью бывшего визиря. Что же касается назначения нового визиря, то я думаю, что среди тех, кто входил в Верховный совет и способен управлять империей, кроме Абу Фурата, остался только один: Абу Хасан Али ибн Иса. Двое других, Ибн Давуд и Ибн Абдун, убиты во время подавления заговора. Али целеустремленный, способный, преданный и благочестивый человек, на него можно положиться.

   Халиф ободрил этот выбор и послал своего вольноотпущенника Ялбака в Мекку, куда Али удалился на вынужденный покой после участия в недавнем заговоре. По прибытии в Багдад Али приступил к выполнению обязанностей визиря.