Осенью 1405 г., согласно китайской летописи «Мин ши», малаккские послы прибыли в китайскую столицу и вручили императору Чжу Ди дары (из местных малаккских и привозных товаров) и письмо от Парамешвары, в котором тот изъявил готовность платить Китаю ежегодную дань и просил считать его земли частью территории Китайской империи. Парамешвара просил также, чтобы согласно китайскому обычаю одну из гор Малаккской области император наименовал «горой — охранительницей государства», что должно было закрепить ритуальную связь между новой колонией и ее метрополией. На такой далеко идущий шаг не решалось до сих пор добровольно еще ни одно государство Юго-Восточной Азии. Естественно, что письмо Парамешвары вызвало большую радость при китайском дворе. Немедленно было снаряжено ответное посольство во главе с тем же Инь Цином. Оно прибыло в Малакку в 1406 г., везя с собой указ императора о назначении Парамешвары ваном (вассальным королем) и подарки: шелк и другие ткани, одежды и регалии для торжественных случаев. По стоимости эти подарки значительно превышали дань, присланную Парамешварой.
Индонезия и Малайя в XIV-XVI вв.
Посольский корабль вез также каменную стелу, на который была выбита надпись, провозглашающая западную (ближнюю к Сиаму) гору страны Малакка «горой — охранительницей государства». Возглавить торжественную церемонию водружения этой стелы было поручено Инь Цину [15, с. 93; 54, с. 70; 209„ с. 122; 280, с. 47].
Осенью 1407 г. Парамешвара направил в Китай новое посольство с данью. В ответ адмиралу Чжэн Хэ, возглавившему в 1409 г. третью экспедицию китайского флота в страны Южных морей, было поручено произвести в Малакке церемонию титулования Парамешвары вассальным королем. Чжэн Хэ в торжественной обстановке провозгласил указ Чжу Ди о присвоении Парамешваре этого высшего по китайским нормам звания (не считая императора), а также вручил ему две серебряные государственные печати, шляпу, пояс и халат присвоенного этому званию образца. Кроме того, он воздвиг в Малакке каменную стелу, провозглашавшую Малакку городом, а прилегавшие к ней земли государством, независимым от Сиама. Из Китая были привезены также пограничные каменные столбы для обозначения границ нового государства [15, с. 93—94; 185, с. 108; 209, с. 47—48].
С этого момента Малакка прочно становится центральной базой китайского флота, действовавшего в Южных морях. Гигантский флот Чжэн Хэ с экипажем в несколько десятков тысяч человек выходил регулярно из южных портов Китая и разделялся затем на эскадры, которые посещали различные страны от Филиппин до африканского побережья. Выполнив свои задачи, они собирались в Малакке, откуда возвращались в Китай.
Как сообщает китайский летописец Гун Чжень, «китайские корабли, отправляющиеся в Западные моря, создали в этом месте (Малакке. — Э. Б.) свою зарубежную резиденцию (вай-фу). Здесь построен частокол и возведено четверо ворот и сторожевые башни. Внутри сооружена вторая стена и склады, наполненные всеми необходимыми припасами. Корабли главной эскадры Чжэн Хэ, посетив Тямпу, Яву и другие страны, а также корабли авангардных флотилий, высылаемых в Сиам и другие страны, — все при возвращении причаливают к берегам той страны. Корабли собираются все вместе. ...Всевозможные деньги и припасы, доставленные из различных стран, разбираются здесь и грузятся на корабли. Флот остается до пятого месяца, когда начинают дуть попутные ветры, и в полном составе отправляется в обратный путь» (цит. по [15, с. 96]).
Китайский чиновник Хуан Чун, посетивший Малакку позднее, отмечал, что часть дворца малаккского правителя крыта черепицей, оставленной здесь Чжэн Хэ, и что в городе много дворцов и зданий, построенных по китайскому образцу [15, с. 96]. При возвращении флота Чжэн Хэ в Китай в июле 1411 г. на его борту находился Парамешвара со своей семьей и свитой в 540 человек, решивший лично выразить китайскому императору благодарность за оказанное покровительство [15, с. 94; 54, с. 43; 209, с. 123].
В Нанкине Парамешваре был оказан радушный прием. Китайская летопись сообщает: «Он был принят императором и снова получил в подарок пояс с драгоценными камнями, лошадей с седлами, 100 лян золота, 500 лян серебра, 400 тыс. листов бумаги, 2600 связок медной монеты, 300 штук прозрачного шелка, 100 штук простого шелка и две штуки шелка, расшитого золотыми цветами. Его жене, сыну, племяннику и свите были оказаны соответствующие почести, и каждый получил подарки сообразно его рангу. Затем чиновники Управления обрядов устроили в их честь два банкета на почтовых станциях (по дороге к морю)» (цит. по [280, с. 47]). Для возвращения на родину Чжу Ди подарил Парамешваре морской корабль [185, с. 109].
В 1412 г. к императорскому двору прибыло новое малаккское посольство во главе с племянником Парамешвары. Официально его целью было выражение благодарности за оказанный в прошлом году прием. На деле, видимо, малаккский властитель пытался добиться от императора возвращения своего родового владения — княжества Палембанг на Суматре. Однако китайское правительство, последовательно проводившее политику фрагментации государств Юго-Восточной Азии, не было заинтересовано в чрезмерном укреплении своего нового вассала и предпочло оставить Палембанг под номинальным сюзеренитетом сильно ослабевшего Маджапахита. Малаккское посольство вернулось обратно ни с чем [280, с. 47].
Предприимчивый Парамешвара не примирился с этим отказом. В 1413 г. он направил королю Маджапахита подложный указ, составленный якобы от имени Чжу Ди, с требованием передать ему (Парамешваре) Палембанг. Подлог был раскрыт находившимся в это время на Яве китайским послом У Цином. Император Чжу Ди по этому поводу направил в Маджапахит следующее послание: «Недавно стало известно, что Малакка требует возврата земли Палембанга, а ван Явы (король Маджапахита.— Э. Б.) и подозревал подлог и в то же время боялся. Я искренне обхожусь с людьми и если бы было на то мое позволение, то обязательно был бы послан на Яву императорский указ. Как же ван мог усомниться? Мелкие люди не держат слова, не следует им легко доверяться» (цит. по [15, с. 94]).
Таким образом, Парамешвара попал в немилость у китайского двора. Он, однако, не оставил своих планов установить гегемонию в малайско-суматранском районе. С этой целью он решил опереться на новую силу, сравнительно недавно здесь появившуюся, — мусульманство, занесенное купцами из Индии и Аравии. Мусульманскими в этом районе к началу XV в. были несколько торговых городов-государств на Северо-Восточной Суматре. Крупнейшим из них был султанат Пасей, одноименный порт которого в XIV в. был главным центром торговли в проливах. В первые годы существования Малакки ее отношения с Пасеем, могучим конкурентом, были натянутыми. Томе Пиреш сообщает, что Парамешвара (видимо, около 1410 г.) арестовал прибывших к нему послов Пасея и держал под стражей три года [229, т. II, с. 240]. Теперь владетель Малакки резко изменил курс, освободил послов, установил дружбу с султаном Пасея, женился в возрасте 72 лет на его дочери и принял ислам вместе со своими приближенными.
Большинство историков считает, что переход Парамешвары в {ислам произошел в 1414 г. [54, с. 44; 56, с. 157; 209, с. 123]. Однако переводчик 4-й экспедиции Чжэн Хэ Ма Хуань, который сам был мусульманином, посетивший Малакку в 1413 г., сообщает, что он видел Парамешвару с белым тюрбаном на голове и что все жители страны, так же как король, мусульмане [185, с. 110]. По-видимому, Парамешвара сменил религию сразу же после фиаско с Палембангом.
Перейдя в ислам, Парамешвара принял имя Мегат Искандершах. Это звучное имя должно было не только прибавить ему популярности в международных мусульманских кругах. В 1414 г. он вновь отправился в Китай и, видимо, дал крупную взятку тамошним чиновникам, потому что они занесли в соответствующие документы, что в Китай прибыл Исыганьдерша, чтобы сообщить о смерти своего отца — вана Малакки Парамешвары и получить новую инвеституру на трон Малакки. Это внесло путаницу в построения позднейших историков, но сняло с него опалу императора, поскольку, выступая в качестве собственного сына, он, естественно, не отвечал за преступления отца [15, с. 95; 56, с. 157; 229, т. II, с. 245].
Утверждение мусульманства способствовало новому притоку мусульманских купцов различных наций в Малакку. Как сообщает Т. Пиреш, «много богатых маврских купцов перешли из Пасея в Малакку. Здесь были персы, бенгальцы, арабы. В то время большинство купцов принадлежало к этим трем нациям. Они были очень богаты и привезли с собой своих мулл. Они сказали, что готовы платить подати, ибо стало известно, что люди Явы хотят привозить сюда гвоздику, мускатный орех, мускатный цвет и сандал... Хакем Даркса (Мегат Искандершах) оказал им почести, дал землю для постройки домов и мечетей. Торговля стала быстро расти благодаря этим богатым маврам. И так же быстро стали расти доходы короля. ...И с Суматры стали прибывать люди, начали работать и зарабатывать на жизнь, и из Сингапура, и с ближних островов селатов, и из других мест. И так как король был справедлив и шедр к купцам, его любили» [229, т. II, с. 240—241].
Звезда Пасея стала постепенно закатываться, в то время как звезда Малакки всходила все выше. Однако растущее богатство Малакки не могло не привлекать внимания Сиама. В 1419 г. Парамешвара (Мегат Искандер-шах), несмотря на преклонный возраст, снова лично отправился в Китай с просьбой оградить его от сиамской агрессии [209, с. 124].
Выслушав жалобу Парамешвары, император Чжу Ди в конце 1419 г. направил в Сиам указ следующего содержания: «Я, почтительно получив на то соизволение Неба, правлю как государь китайцами и иноземцами. Руководствуясь в своем правлении помыслами любви ко всему живому между Небом и Землей, Я на всех взираю с одинаковой гуманностью, не делая различий между теми и другими. Ван Сиама может уважать порядок, предписанный Небом, усердно исполняя свои обязанности по присылке дани. Не проходит дня, чтобы я не помышлял о его благополучии и покровительстве ему. Недавно ван страны Малакка Исыганьдерша (Искандер-шах) унаследовал престол, чтобы воплощать замыслы своего отца. Он является сыном главной супруги вана. Он прислал дань к воротам моего дворца. Он действовал совершенно справедливо, как и подобает всякому вану. Тем не менее Я узнал, что ван Сиама беспричинно захотел двинуть против него войска. Ведь сражаясь с оружием в руках, войска обеих сторон будут нести потери, а поэтому любовь к войне не является гуманным помыслом. Ведь поскольку ван страны Малакка уже подчинился мне, он является вассалом императорского двора. Он уже доказал свою правоту перед императорским двором. Пренебрегая долгом, пойти на то, чтобы самочинно двинуть в бой войска, значит не считаться с императорским двором. Наверняка это не является помыслом самого вана Сиама, а, вероятно, кто-либо из его приближенных сделал это, ложно прикрываясь именем вана. Забавляться войной по своему собственному, единоличному усмотрению — достойно негодования. Вану следует глубоко поразмыслить над этим, не впадать в заблуждения, поддерживать дружественные отношения с соседними странами, не нападать на других, но совместными усилиями оберегать свое благополучие. Разве можно впадать в крайности? Вану Сиама следует принять это во внимание» (цит. по [15, с. 95]).
Прибегая к политике кнута и пряника, китайское правительство вместе с тем одарило согласно установленной традиции сиамского посла, прибывшего в Китай в начале 1420 г., и направило вместе с ним в Сиам дворцового евнуха Ян Миня с подарками для сиамского короля. Такая двойная политика принесла свои результаты. В 1421 г. сиамский король Интарача (1408—1424) прислал в Китай посольство в составе 60 человек с дарами и просьбой о «прощении» за вторжение сиамских войск в Малакку [15, с. 95]. В 1424 г. Парамешвара (Мегат Искандер-шах) умер. Трон унаследовал его сын Шри Махараджа (1424—1444). Его тронное имя соответствовало титулу правителя раннесредневековой империи Шривиджайя. При жизни отца он, по-видимому, был мусульманином, как и вся семья Парамешвары, но теперь вновь вернулся к старой религии — индуизму (в сочетании с буддизмом). При нем ведущую роль при дворе стали играть богатые купцы и феодалы — индуисты и буддисты, которых возглавлял дядя правителя Шри Дева Раджа, занимавший пост первого министра [54, с. 45].
Сразу же после вступления на престол Шри Махараджа вместе с женой и сыном отправился в Китай, чтобы добиться признания со стороны императора и помощи против Сиама, который активизировался после смерти Чжу Ди. В китайских источниках Шри Махараджа фигурирует под именем Силамахала [56, с. 157]. Но новый император Жень Цзун (1424— 1425) отрицательно относился к практике заморских походов своего предшественника и помощи Малакке не оказал. Только при новом императоре Сюаньцзуне (1425—1435) Китай косвенно выразил свое недовольство Сиа Аму, урезав наполовину традиционную норму даров сиамскому послу [13, с. 81].
Тем не менее несколько лег спустя над Малаккой вновь нависла угроза сиамского вторжения. В 1431 г. в Китай на корабле, доставившем послов из Самудры (Северная Суматра), тайно прибыло малаккское посольство в составе трех человек. Они сообщили, что их правитель хотел бы вновь побывать в Китае, но опасается нападения со стороны Сиама, о подготовке которого ему донесла разведка. Император Сюаньцзун отправил их обратно с флотом Чжэн Хэ. Тот же флот доставил в Сиам императорский указ, предписывавший королю Боромораче II «жить в добром согласии со своими соседями и не нарушать приказов императорского двора» [209, с. 124].
После того как непосредственная угроза сиамского нападения была устранена, Шри Махараджа направился в Китай, где пробыл три года (1433—1436). Такой длительный визит, возможно, был вызван болезнью и смертью Сюаньцзуна, а также колебаниями в китайской внешней политике, завершившимися в 1436 г. полным запрещением дальних морских походов и строительства крупных морских кораблей [15, с. 116]. И хотя новый император послал вдогонку Шри Махарадже указ с похвалами, а губернатору Гуандуна было приказано сопровождать малаккского правителя на обратном пути [15, с. 96], Шри Махараджа понял, что опираться на поддержку Китая, как прежде, больше не удастся.
В этой обстановке он, как и его отец после конфликта 1413 г. с Китаем, решил опереться на растущую в Южных морях силу — мусульманство. В 1436 г. он вновь перешел в ислам и принял тронное имя Мухаммед-шах. При этом на политической арене Малакки на первое место выдвинулся тесть Шри Махараджи, богатый тамильский купец-мусульманин, детям и внукам которого суждено было сыграть важную роль в истории этого государства [54, с. 73; 280, с. 49—50].
Последние годы правления Шри Махараджи мусульманские купцы и феодалы господствовали при% малаккском дворе, но после его смерти в 1444 г. власть снова перешла в руки индуистско-буддийской фракции правящего класса. Ее лидер — бендахара (дядя Шри Махараджи) отстранил от престолонаследия старшего сына покойного монарха Раджу Касима (от жены тамилки) под тем предлогом, что его мать была всего лишь дочерью купца, и посадил на трон младшего сына Ибрахим-шаха, матерью которого была роканская принцесса2.
Ибрахим-шах, взойдя на престол, принял смешанное индуистско-мусульманское имя Шри Парамешвара Дева-шах. Это, по-видимому, означало, что сам он, став правителем, не отрекся от мусульманской религии, как его отец, но общий курс его политики будет направлен на поддержку индуистских феодалов и купцов. В 1445 г. он направил в Китай посольство, чтобы поднять свой авторитет утверждением со стороны императора. Реальную власть в Малакке взял в свои руки дядя государя по матери, раджа Рокана. Однако правление Шри Парамешвара Дева-шаха оказалось весьма кратковременным. Индуистско-буддийская фракция насчитывала в своих рядах лишь часть местных феодалов, потомков соратников Парамешвары, и незначительное число купцов-индуистов из Индии (большинство индийских купцов было мусульманами). Мусульманская же фракция обладала огромными международными связями и могла рассчитывать на поддержку всего мусульманского мира. Когда индийская фракция добилась обложения мусульманских купцов дополнительными пошлинами, обстановка созрела для государственного переворота [54, с. 46; 56, с. 157].
В конце 1445 г. в Малакку прибыли корабли арабского к п-ца Джелаль-уд-дина. Этот купец наряду с торговлей, видимо, занимался и пиратством, поскольку обладал хорошо вооруженным и опытным в военном деле экипажем. Лидер мусульманской фракции Тун Али (дядя Раджи Касима и сын тамильского купца, тестя Шри Махараджи) предложил Джелаль-уд-дину присоединиться к заговору, на что тот охотно пошел. На семнадцатом месяце правления Шри Парамешвара Дева-шаха люди Тун Али и Джелаль-уд-дина под покровом ночи внезапно атаковали дворец и убили раджу Рокана и молодого монарха. Впоследствии малайские летописцы «исправили историю» в своих аналах следующим образом: Шри Парамешвара Дева-шах был дескать убит не заговорщиками, а своим дядей, раджей Рокана, который в предсмертной агонии потерял ориентацию. В связи с этим Шри Парамешвара Дева-шаху было посмертно присвоено приличное мусульманское имя — султан Абу Шахид, «государь-мученик» [280, с. 50—51].
После этих событий мусульманство восторжествовало в Малакке окончательно. К середине XV в. мусульманство распространилось и по всему Малаккскому полуострову. Может показаться странным, что буддизм хинаянского толка (в сочетании с элементами индуизма), продержавшийся в Малайе более тысячи лет, был так быстро вытеснен здесь новой религией, в то время как другие страны хинаянского буддизма (Бирма, Сиам, Лаос и Кампучия) остались совершенно глухи к пропаганде мусульманских миссионеров. Некоторые историки объясняют это тем, что ислам, высоко поднявший статус купцов, оказался особенно пригодным для торгового государства Малакки. Но и буддизм также считал торговлю более достойным занятием, чем скотоводство и земледелие, потому что эти профессии находились в противоречии с принципом ахинсы (непричинения вреда живым существам, включая даже земляных червей).
Причины перемены религии заключались в другом. Если в XIII в. торговые города Малайи сражались под знаменем хинаяны против гегемонии махаянской Шривиджайи, то в XV в. основным врагом Малайи был единоверный хинаянский Сиам, что не могло не ослабить популярности хинаяны в подвергшейся агрессии стране в условиях конкуренции ислама. Ислам стал удобным политическим знаменем Малайи, боровшейся за свою независимость. Кроме того, переход в ислам позволял Малакке укрепить союз с мусульманскими государствами Индонезии, а также установить более прочные торговые связи с мусульманскими торговыми кругами Индии, Персии и Аравии, обеспечивавшими приток в Малакку товаров с запада и вывоз ее товаров в страны, Среднего и Ближнего Востока.
1 Португалец Т. Пиреш писал в начале XVI в.: «Из Ару и других мест стали приходить люди — пираты, рыбаки-селаты и прочий люд. И через три года в Малакке было 2 тыс. жителей. И из Сиама сюда доставляли рис» [229, т. II, с. 238].
2 Рокан — государство на Восточной Суматре.