Э. А. Менабде

Хеттское общество

§ 14. Храмовое хозяйство

 

§ 14. Храмовое хозяйство, как уже отмечалось выше, было, в основном, формой государственно-царского и общинного хозяйства и его выделение в обособленную религиозно-хозяйственную единицу в большинстве случаев почти невозможно. Дело, конечно, не только в самой структуре общества и власти, но и в определенных религиозных представлениях хеттов. Если экономические обстоятельства диктовали необходимость создания определенной хозяйственной области или даже более мелкой единицы, то в центре ее, как правило, возводился храм в честь какого-либо божества, которое объявлялось верховным покровителем-собственником всех земель в данном округе, что мы уже видели на примере превращения «Каменного дома» в «Каменный дом богов». Таким образом, государственная (царская) хозяйственная единица принимала облик храмового хозяйства, что вполне соответствовало структуре высшей государственной власти в стране, когда царь являлся не только верховным правителем, но и главным жрецом, представителем божественной власти на земле. [146]

Даже крупные святилища и целые «священные города» могут рассматриваться как часть царского хозяйства, ибо во главе их, как правило, стояли лично царь или царица. Царские храмы и святилища были разбросаны по всей стране, и они в своей деятельности руководствовались специальными уставами, составленными на основе царских предписаний. При этом отдельные местные храмы и святилища сохраняли известную самостоятельность и автономность, которая отнюдь не имела самодовлеющего характера, а вытекала из определенной самостоятельности отдельных общин, центром которых они и являлись.268) Вся жизнь в этих религиозных центрах была подчинена служению определенному культу, а само верховное божество становилось поистине «всемогущим и вездесущим»: оно возглавляло храм (который был его «домом»), «владело» землей, орудиями производства и людьми, принимало жертвоприношения, различные дары, дань и т. п.269) Такими «священными городами» были, например, Аринна, Нерик и Ципланта (§ 50 ХЗ-ов), которые в связи со своей ролью и значением пользовались известными привилегиями, определяемыми некоторыми учеными как феодальный иммунитет.270) Как видим, хеттские тексты упоминают не только отдельные «дома богов» — храмы (É [147] DINGIRLIM, хетт. É karimmi),271) но и целые «города богов» (URULUM DINGIRLIM),272) во главе которых стояли жрецы, сосредоточившие в своих руках не только религиозную, но и гражданскую власть.273) Они, по-видимому, играли здесь ту же роль, что и старейшины в сельских общинах. В этом, очевидно, и заключалось одно из основных формальных отличий «гражданской» общины от храмовой. Вся власть в первом случае сосредотачивалась в руках светских правителей, которые, как видно, возглавляли и местные храмы, а во втором — полнота власти (духовной и светской) принадлежала служителям культа (жрецам).

Храмовое хозяйство было связано с одной из двух форм крупного землевладения в Хатти (царской и храмовой).274) И хотя оба этих вида собственности, в конечном итоге, сосредотачивались в руках одного и того же верховного правителя — царя, и в этом смысле любое храмовое хозяйство может быть названо царским, тем не менее мы имеем полную возможность различать их подобно тому, как отличаем царя — главу светской власти от царя — верховного жреца в стране.

Храм не только в Хатти, но и вообще на Древнем Востоке имел обширную движимую и недвижимую собственность в виде земельных наделов, рабов, скота, необходимого инвентаря и т. п.275) Однако храмовое хозяйство в Хеттском царстве вряд ли являлось столь обособленным и автономным, чтоб можно было его характеризовать как особое государство в государстве.276) Во всяком случае, известная [148] независимость, автономность и привилегии отдельных храмовых общин отнюдь не отличали их от общин гражданских, которые сами (благодаря культу определенного божества на их территории) могли принимать форму религиозной общности. В этом смысле можно считать вполне правильной точку зрения акад. В. В. Струве, который в свое время указывал, что храмовое хозяйство являлось собственностью всего свободного населения страны (в том числе и жречества), а затем становилось частью царского хозяйства.277) Таким образом, наследником храма-общины в конечном итоге выступает храм как часть государственно-царского хозяйства.278)

Пестрота племенного состава населения Хеттской державы наряду с более или менее устойчивым существованием многочисленных общин находили свое отражение в многобожии и наличии большого числа центральных и местных культовых центров,279) что подтверждается не только письменными источниками, но и археологическими данными. В результате раскопок было обнаружено большое количество крупных и мелких храмов, окруженных многочисленными хозяйственными постройками: ремесленными мастерскими, складами, кухнями, загонами для скота, а также жилищами для: храмового персонала и т. п.280)

Благодаря царским дарениям281) и поборам с населения (налоги, повинности, жертвоприношения, выплата части захваченной на войне добычи и т. п.)282) многие храмовые хозяйства превращались в мощные экономические центры государственного значения.283) Знаменательно, что храмы вместе с этим играли, по всей видимости, и крупную политическую роль (главным образом, в области внешних сношений), являясь частью государственного механизма. Вспомним, что [149] все договоры и соглашения находились под покровительством богов и, как видно, заключались в присутствии не только гражданских лиц, но и представителей жречества. После подписания соглашения документ, как правило, передавался на хранение в храм.284) О процессе возникновения и развития государственно-храмового хозяйства в какой-то мере можно судить по данным текста Анитты, в котором автор повествует о строительстве в городе Неса разного рода укреплений285) и нескольких храмов, о передаче этим последним захваченной на войне добычи (главным образом, скота и диких зверей).286) Интересно заметить, что если в основном тексте Анитта говорит о том, что он доставил добычу в «Неса, мой город», в одном из вариантов этого же памятника сказано: «к моим богам».287) Единство храмового и государственного хозяйства видно даже из этой небольшой детали, хотя в подтверждение этого факта можно привести и другие более весомые доказательства: непосредственное участие и руководство ритуальными церемониями со стороны царя и других членов царствующего рода (главным образом, царицы и царевича),288) издание царем инструкций для храмов и правил поведения служителей культа, доставка ритуального инвентаря в храм на период религиозных празднеств.289) Внимательно изучая ритуальные тексты, можно заметить, что целый ряд государственных служащих и «царских слуг» участвовали в отправлении культа, а значит несли и определенные жреческие обязанности.

Из всех письменных источников наибольшее значение в интересующем нас аспекте имеет так наз. «Инструкция служителям храма»,290) которая в оригинале носит довольно пространное название: «(IV. 78). Первая табличка всех людей [150] храма (LÚMEŠ É DINGIRLIM):291) (79) храмовых работников кухни (ENMEŠ UTÚL DINGIRMEŠ),292) храмовых земледельцев (LÚ.MEŠApin.LAL DINGIRMEŠ), (80) и храмовых пастухов крупного и мелкого рогатого скота (LÚ.MEŠSIPAD GUD DINGIRLIM LÚ.MEŠSIPAD UDU DINGIRLIM)..."

Уже из этих строк ясно видна картина трудовой деятельности «людей храма», т. е. лиц, непосредственно занятых производительным трудом и изготовлением пищи не только для богов, но, очевидно, и для наиболее привилегированных служителей храма — жрецов293) и т. д. Из этих же строк можно заключить, что храм владел определенными земельными угодьями и значительным количеством скота, которые составляли основу его богатств и самостоятельной экономической деятельности. О характере храмового хозяйства и его структуре можно судить при более подробном ознакомлении с рассматриваемой инструкцией, начало которой, к сожалению, не дошло до нас.

Сохранившаяся часть инструкции начинается с предписания хлебопекам о том, как следует выпекать жертвенные хлеба (I, 14-20). Далее следует, пожалуй, важнейшая (для понимания социальной структуры и мировоззрения хеттов) часть, определяющая взаимоотношения господ и рабов, людей и богов (I, 21-38).294) Затем инструкция требует своевременного празднования важнейших хеттских празднеств (I, 39-45) и продолжает: «(I, 46) И если вы быками, овцам, хлебом, пивом и вином, — (47) всем (необходимым) обеспечивать не будете (богов); (48) и (если) с кем-либо (кто выдал все это) вы, люди храма, (49) вступите в сделку, то по [151] воле богов узнается все, что не достигает».295) Под страхом смертной казни инструкция предостерегает от всякого посягательства на собственность храма,296) которая состоит, кроме всего прочего, из серебра, золота, одежд, бронзовых орудий, находящихся под охраной особых стражей (LÚ.MEŠ UMMEDA) (II, 32-38). Далее речь идет о царских дарениях (в серебре, золоте, а также одежды и бронзовых орудий), которые оформлялись документально (II, 39-44). Продажа царского дара допускалась лишь с ведома «господ города Хатти»(ENМЕŠ URUḪA-AT-TI) или самого царя; тайная продажа вышеперечисленных даров каралась смертной казнью (II, 45-58). Тяжким преступлением считался как отказ от религиозных празднеств, так и нарушение сроков празднования и занятие в дни праздников какими-либо иными делами (II, 59-79). Тут же наряду с трудящейся частью храмовых работников (LÚMEŠ É DINGIRLIM) упомянуты прямые служители культа: жрецы (LÚ.MEŠSANGA),«помазанники» (LÚ.MEŠIM.ME) и особая группа жриц — «матерей богов» (SAL.MEŠAMA DINGIRLIM), которые, как видно, составляли более привилегированную (и, возможно, не занятую физическим трудом) прослойку,297) чем простые «люди храма» (II, 64). Сама эта привилегированная часть служителей храма отнюдь не была однородной, распадаясь на три основные группы: «крупных жрецов» (LÚ.MEŠSANGA GAL.GAL), «мелких жрецов» (LÚ.MEŠSANGA DUMU-DUMU) и «помазанников» (III, 3-4), рядом с которыми упомянуты особые «патрули» (LÚ.MEŠṷeḫeskattallas) и стражи (LÚ.MEŠḫaliiattallas), бдительность которых особо требовалась по ночам (III, 7-9). Данная часть документа (II, 80 — III, 20) посвящена правилам поведения служителей храма ночью и вопросам их отношения к своим семьям (женам) и другим женщинам вне собственного дома. [152]

Последующие части текста говорят об обязанностях стражи, жрецов и т. д. (III, 21-43).

Затем следует повеление быть весьма осторожным с огнем особенно в дни празднеств (III, 44-54), ибо если при пожаре «хотя бы только храм будет уничтожен, а имущество (assu) города Хаттуса и царя не будет уничтожено» (III, 50-51), закон грозит смертной казнью не только преступнику, но и всей его семье.

§ 14 рассматриваемого документа (III, 55-83) целиком посвящен порядку приготовления «пищи богов» работниками кухни и обязанности чашеносца, стольника, повара, хлебопека, виночерпия.

Далее речь идет об обязанностях храмовых земледельцев (LÚ.MEŠAPIN.LAL DINGIRMEŠ) поставлять богам первые плоды своих трудов (ḫuelpí) (IV, 3 сл.),298) так же как пастухи обязаны выдавать богам принадлежащий им молодняк скота (IV, 34 сл.). Утаивание зерна и др. продуктов, подлежащих выдаче, приводит к конфискации всего урожая (IV, 12-22). Тут же проводится четкое различие между полем богов (A.ŠÀ DINGIRLIM) и полем земледельца (А.SÀ APIN.LAL) (IV, 15-16), при чем первое засевается зерном, поставляемым жрецом, очевидно, из храмовых хранилищ. Инструкция требует заботиться о скоте, принадлежащем храму, и всякое посягательство на храмовую собственность (на скот) считается тяжким преступлением (IV, 25-33). Заключительная часть документа посвящена необходимости своевременных поставок богам положенного количества скота и продуктов. Все лица, зависимые от храма, должны выполнять, в первую очередь, свои обязанности перед богами.

Как видим, положения рассмотренной инструкции в целом настолько ясны, что не требуют особых и подробных комментариев.

Таким образом, можно считать установленным, что храмовая собственность не была чем-то обособленным и противопоставленным государственной и отчасти общинной собственности. Храм в целом был подчинен самому царю и местным властям (в данном конкретном случае «господам г. [153] Хаттуса»). Он владел обширными земельными угодьями и значительным количеством скота. Поля храма обрабатывались земледельцами, которые, помимо этого, имели собственные наделы в личном пользовании. Храмовые пастухи обязаны были заботиться о скоте. Первой и главной обязанностью этих основных производителей материальных благ была поставка первых плодов и молодняка богам, т. е. в пользу храма.299) Всякое посягательство на продукцию, предназначенную для выдачи богам, равно как и на собственность храма вообще, считалось преступлением и каралось либо штрафом, либо смертной казнью.300) Социальный состав храмовых служащих был отнюдь не однороден: помимо наиболее бесправных земледельцев, скотоводов, работников кухни имелась и более привилегированная часть жрецов («великих и малых»), которые являлись не только непосредственными служителями богов и отправителями культа, но и следили за работой трудовой части населения и обеспечивали своевременные поставки в пользу храма.301)


268) Именно в этом смысле и следует понимать утверждение О. Гэрни (Gurney, стр. 32) о независимости «городов-общин» (city-communities. По мнению О. Гэрни, эта самостоятельность проявлялась в области не только управления и прав, но и в области религии, которая в данном случае, добавим мы, была лишь внешней формой для выражения известной автономности указанных общин. Во всем этом не было ничего исключительного. Так, напр., Г.Франкфорт (Frankfort, Kingship, стр. 221) говорит о существовании «храмовых общин» (temple communities) в Месопотамии.

Указанные «священные города» на ранних этапах развития хеттского общества играли, по-видимому, значительную политическую роль в деле консолидации наиболее крупных племен в единое государство.

269) Ср. Gurney, стр. 150.

270) См. напр., А. Aymard et J. Auboyer, L'Orient et la Grèce antique, Paris, 1953, стр.182; J. Pirenne, La politique d'expansion hittite envisagée à travers les traités de vassalité et de protectorat, Ar. Or., XVIII, 1/2, 1950, стр. 373; Sommer, Hethiter und Hethitisch, стр. 5 сл.; Hrozný, Asie, стр. 202 сл., Cuq, Études, стр. 483 и др.

271) См. Otten, Totenrituale, стр. 143. О термине „храм" см. также F. R. Kraus, Le rôle des Temples depuis la Troisième Dynastie d'Ur jusqu'à la Premiere Dynastie de Babylone, GHM, I, № 3, стр. 518 сл. (краткую аннотацию см. ВИМК, 1, 1957, стр. 178 сл.).

272) См. договор Мурсили II с Kupanta-KAL, § 10, стк. 38 (Friedrich, Vert, I, стр. 116). Ср. также Kleinasien, стр. 103; Kulturgeschichte, стр. 372 сл.

273) См. Kleinasien, стр. 103; Guterbock, ALAO, стр. 18.

274) Kultargeschichte, стр. 399. Ср. В. В. Струве, Общественный строй южного Двуречья в эпоху III династии Ура, Юб. сб., стр. 722, где говорится о том, что экономическая мощь государства (времен III династии Ура) покоилась на царском и храмовом хозяйствах.

275) См. Gurney, стр. 145: Kulturgeschichte, стр. 373, 425; G. Furlani, La Religione degli Hittiti, Bologna- 1936, стр. 380. Ср., напр., Тюменев, Шумер, стр. 29 сл., 261 сл., 310 сл.

276) См. Afet, TTKB, III, 11/12, стр. 427; Kleinasien, стр. 118.

277) Струве, Очерки, стр. 58.

278) Ср. также Никольский, 433, стр. 12 сл., 31.

279) См. Furlani, La Religione, стр. 3S0 сл.; Pirenne, Ar. Or., XVIII, 1/2, 1950, стр. 373.

280) См., напр., Bossert, Altanatolien. стр. 49 сл., 55 сл.; Schaeffer, Stratigraphie, стр. 281; Delaporte, стр. 254; Contenau, Civilisation, стр. 123; Kleinasien, стр. 118; Kulturgeschichte, стр. 426; Furlani, La Religione, стр. 406 сл.; Gurney, стр. 145 сл.

281) См., напр., Cornelius, Or., 28, 3, 1959, стр. 295-296; Rost MIO, VIII, 2, 1962, стр. 165, 167, 182 сл. и т. д., Alp, IKF, I, 2, 1950, стр. 117.

282) См., напр., Delaporte, стр. 259 сл.; Otten, MDOG, 91, стр. 78 сл.; Gurney, стр. 150; Kulturgeschichte, стр. 425.

283) Ср. Furlani, La Religione, стр. 330-381.

284) Korošec, Vert., стр. 14.

285) Так у Г. Оттена (MDOG, 83, стр. 41). В. В. Иванов (ХИДВ, стр. 305) переводит «(жилые кварталы?)». Короче говоря, речь, по-видимому, идет о каком-то строительстве то ли военного, то ли гражданского характера.

286) См. Текст Анитты, стк. 55-63.

287) Цит. по Otten'y, MDOG, 83, стр. 42, стк. 63.

288) См., напр., Kleinasien, стр. 91.

289) См., напр., Rost, MIO, VIII, 3, стр. 176.

290) KUB, XIII, 4-6, 17-19; XXVI, 31; XXXI, 92-95. Переводы см. Sturtevant, JAOS, 54(1934), стр. 363-406; Sturt., Chrest., стр. 148-167; ANET, стр. 207-210.

291) Э. Стэртевант (Chrest., стр. 167) ставит здесь запятую. Нам кажется, что последующее перечисление различных работников лишь уточняет состав «людей (служителей) храма».

292) Букв. «хозяева (господа) еды богов» т. е., по-видимому, изготовители жертвенной пищи.

293) Термин LÚMEŠ É DINGIRLIM. А. Гётце (ANET, стр. 208, абз. 4, стк. 45) переводит „ihe god's priests", что очевидно, не совсем точно, ибо, как видно из данного контекста (да и всей инструкции), основной обязанностью «людей храма» был производительный труд, а не непосредственная служба богам (выполнение жреческих функций).

294) Перевод и краткий анализ этой части документа см. в ПСб., стр. 29 сл.

295) Несколько иначе переводит А. Гётце (ANET, стр. 218) и Э. Стэртевант (Chrest., стр. 151).

296) См. §§ 5-7 рассматриваемой инструкции.

297) Чисто жреческие функции этих служителей храма видны и из дальнейшего текста (III, 35 сл.). Здесь они выступают как активные участники религиозных празднеств.

298) А. Гётце (ANET, стр. 210) и здесь переводит „the young animals", исходя, очевидно, из характера штрафа в случае, если земледелец не выплачивает богам положенной части своего труда (бык или 10 овец).

299) Ср. NHL, стр. 182; Delaporte, стр. 263; Gurney, стр. 150; а также Gen. 14:20; Lev. 19:23 сл., Deut. 20:6.

300) Ср. Lev. 22:14; 27:33.

301) Ср. Delaporte, стр. 258, 262-263.

Просмотров: 8868