Наследие Цицерона представлено разноплановыми сочинениями: речи, судебные и политические (всего 58); труды по теории и истории красноречия; трактаты по проблемам философии, морали и этики; письма. Все это – бесценный материал для биографов Цицерона, исследователей римской философии, литературы, филологов, историков Рима.
РЕЧИ: ОБЩИЕ ОСОБЕННОСТИ. Важнейшая часть литературного наследия Цицерона – это его речи. Они – концентрированное выражение его политической и жизненной философии. Любое его выступление, в суде или сенате, было актом общественным, своеобразным диалогом с народом. Конечно, огромную роль играл содержательный момент, аргументация, факты, юридический фундамент, логика мысли, исторические и литературные параллели и многое другое. Но исход судебного дела, политический эффект речи зависели и от искусства оратора.
ХУДОЖЕСТВЕННОЕ СЛОВО. Цицерон – и в этом он был истинно римским литератором – всегда исходил из огромной общественной значимости художественного слова. Об этом свидетельствует его речь в защиту поэта Архия, произнесенная в 62 г. до н. э. Архий был одним из александрийских поэтов, фигурой не первого ряда. Некий Гратий оспаривал право Архия быть римским гражданином. Благодаря Цицерону, защищавшему Архия, имя этого поэта осталось в истории.
Пафос выступления Цицерона состоял в утверждении высокой значимости поэзии. Благодаря поэтам в памяти поколений остаются живыми, наглядными героические деяния славных государственных мужей, полководцев, граждан, патриотов. Поэт «вдохновлен божественным духом»; он – «святой»; «скалы пустыни внимают стихам, укрощаются дикие звери, склоняясь перед сладостью песен». Повсеместно поэты окружены почетом и любовью. Города и местности спорят за право считаться родиной знаменитого стихотворца.
У оратора, как и у поэта, – могучее средство воздействия на аудиторию. Это – художественное слово. Цицерон владел им в совершенстве. Он использовал различные риторические приемы, фигуры речи, восклицания, риторические вопросы.
«Я не знаю ничего прекраснее, – говорил он, – чем умение силою слова приковывать к себе толпу слушателей, направлять их волю куда хочешь и отвращать ее откуда хочешь; именно это искусство у всех свободных народов и, главным образом, в мирных и спокойных государствах пользовалось во все времена особенным почетом и славой».
В арсенале средств Цицерона одно из самых действенных – патетика. Вот начало первой речи против Каталины, вступление, которое входит не только в антологию ораторской прозы, но и в учебники латинского языка:
«Когда ж, наконец, перестанешь ты, Катилина, злоупотреблять нашим терпением? Где предел необузданных дерзостей твоих выступлений?!. Неужели на тебя не произвели никакого впечатления ни военная охрана Палатина, ни ночные патрули по всему городу, ни страх народа, ни многолюдное собрание благонамеренных граждан, ни это неприступное место заседания сената, ни, наконец, выражение лиц здесь присутствующих?! Разве не чувствуешь, что все твои планы раскрыты? Разве не видишь: заговор твой тем, что о нем знают, посажен уже на цепь, связанный по рукам и ногам?! Что ты делал прошлой ночью, что накануне, где ты был, кого созывал, какие решения принял, кому из нас, думаешь ты, это все неизвестно?»
РИТОРИЧЕСКИЕ ПРИЕМЫ. Охотно обращаясь к патетике, Цицерон избегал стилевой однотонности, варьируя высокое с прозаическим, бытовым. В числе его приемов – отступления общего порядка, экскурсы в прошлое, апелляция к славным деяниям предков, параллели, исторические или литературные.
В первой речи против Катилины, укоряя себя за медлительность, Цицерон вспоминает: «Была, была некогда в нашем государстве такая славная доблесть, что люди решительно дерзали укрощать вредного гражданина более суровыми мерами, чем самого жестокого врага».
Иногда для усиления впечатления он вкладывал монологи в уста вымышленных, а иногда аллегорических персонажей. В первой речи против Катилины к преступнику обращается Отчизна со словами: «В течение нескольких уже лет ни одного преступления не было совершенно без твоего участия; ни одного такого гнусного злодеяния не обошлось без тебя; одному тебе безнаказанно сходили с рук частые убийства граждан, притеснения и ограбления союзников» и т. д. Оратор усиливает впечатление, «нагнетая» резкие обличительные детали и подробности. Испытанное оружие Цицерона – патетика – сгущение красок, заострение. Он прибегает к иронии, насмешке, сарказму; награждает хлесткими характеристиками политических оппонентов или врагов как людей низких моральных качеств, что отвечало логике политической борьбы. Таковы сторонники Катилины, которых он делит на шесть категорий. О последних представителях развращенной «золотой молодежи» он отзывался так: «В этих бандах гнездятся все игроки, все прелюбодеи, все развратники и бесстыдники. Эти изысканно вылощенные юнцы научились… не только танцевать и петь, но также владеть кинжалами и приготовлять ядовитые напитки».
Его стиль «пропитан» эффектными антитезами, иронией, остроумием, остроумными сентенциями, афоризмами, броскими концовками фраз. Особый аромат ораторской прозе Цицерона придает ее синтаксис, членение фраз на периоды, их ритмичность и внутренний динамизм.
Заслуга Цицерона – создание латинского периода, разветвленной системы главных, второстепенных и соподчиненных предложений, что позволяло одним напряженным умственным движением охватить большой и сложный комплекс идей. Эта внешне громоздкая сложная фраза может члениться на «колена», симметричные отрезки, иногда насыщенные внутренней гармонией или, напротив, контрастами. В итоге подобная фраза вызывает ассоциации с внушительным архитектурным сооружением.
Вот начало речи в защиту упомянутого поэта Луциния Архия: «Если обладаю, почтенные судьи, хоть немного природным талантом – а я сам сознаю, насколько он мал и бессилен; если есть во мне навык к речам – и здесь, сознаюсь, я кое-что уже сделал; если есть для общественных дел и польза и смысл от занятий моих над твореньями мысли и слова, от научной их проработки – тут о себе скажу откровенно, что в течение всей моей жизни я неустанно над этим трудился; – так вот, в благодарность за все, чем я теперь обладаю, вправе потребовать здесь от меня, можно сказать, по законному праву, защиты вот этот Луниний». Главную особенность своего стиля Цицерон видел в изобилии слов и мыслей.
РЕЧИ: ОБЩИЕ ОСОБЕННОСТИ. Важнейшая часть литературного наследия Цицерона – это его речи. Они – концентрированное выражение его политической и жизненной философии. Любое его выступление, в суде или сенате, было актом общественным, своеобразным диалогом с народом. Конечно, огромную роль играл содержательный момент, аргументация, факты, юридический фундамент, логика мысли, исторические и литературные параллели и многое другое. Но исход судебного дела, политический эффект речи зависели и от искусства оратора.
ХУДОЖЕСТВЕННОЕ СЛОВО. Цицерон – и в этом он был истинно римским литератором – всегда исходил из огромной общественной значимости художественного слова. Об этом свидетельствует его речь в защиту поэта Архия, произнесенная в 62 г. до н. э. Архий был одним из александрийских поэтов, фигурой не первого ряда. Некий Гратий оспаривал право Архия быть римским гражданином. Благодаря Цицерону, защищавшему Архия, имя этого поэта осталось в истории.
Пафос выступления Цицерона состоял в утверждении высокой значимости поэзии. Благодаря поэтам в памяти поколений остаются живыми, наглядными героические деяния славных государственных мужей, полководцев, граждан, патриотов. Поэт «вдохновлен божественным духом»; он – «святой»; «скалы пустыни внимают стихам, укрощаются дикие звери, склоняясь перед сладостью песен». Повсеместно поэты окружены почетом и любовью. Города и местности спорят за право считаться родиной знаменитого стихотворца.
У оратора, как и у поэта, – могучее средство воздействия на аудиторию. Это – художественное слово. Цицерон владел им в совершенстве. Он использовал различные риторические приемы, фигуры речи, восклицания, риторические вопросы.
«Я не знаю ничего прекраснее, – говорил он, – чем умение силою слова приковывать к себе толпу слушателей, направлять их волю куда хочешь и отвращать ее откуда хочешь; именно это искусство у всех свободных народов и, главным образом, в мирных и спокойных государствах пользовалось во все времена особенным почетом и славой».
В арсенале средств Цицерона одно из самых действенных – патетика. Вот начало первой речи против Каталины, вступление, которое входит не только в антологию ораторской прозы, но и в учебники латинского языка:
«Когда ж, наконец, перестанешь ты, Катилина, злоупотреблять нашим терпением? Где предел необузданных дерзостей твоих выступлений?!. Неужели на тебя не произвели никакого впечатления ни военная охрана Палатина, ни ночные патрули по всему городу, ни страх народа, ни многолюдное собрание благонамеренных граждан, ни это неприступное место заседания сената, ни, наконец, выражение лиц здесь присутствующих?! Разве не чувствуешь, что все твои планы раскрыты? Разве не видишь: заговор твой тем, что о нем знают, посажен уже на цепь, связанный по рукам и ногам?! Что ты делал прошлой ночью, что накануне, где ты был, кого созывал, какие решения принял, кому из нас, думаешь ты, это все неизвестно?»
РИТОРИЧЕСКИЕ ПРИЕМЫ. Охотно обращаясь к патетике, Цицерон избегал стилевой однотонности, варьируя высокое с прозаическим, бытовым. В числе его приемов – отступления общего порядка, экскурсы в прошлое, апелляция к славным деяниям предков, параллели, исторические или литературные.
В первой речи против Катилины, укоряя себя за медлительность, Цицерон вспоминает: «Была, была некогда в нашем государстве такая славная доблесть, что люди решительно дерзали укрощать вредного гражданина более суровыми мерами, чем самого жестокого врага».
Иногда для усиления впечатления он вкладывал монологи в уста вымышленных, а иногда аллегорических персонажей. В первой речи против Катилины к преступнику обращается Отчизна со словами: «В течение нескольких уже лет ни одного преступления не было совершенно без твоего участия; ни одного такого гнусного злодеяния не обошлось без тебя; одному тебе безнаказанно сходили с рук частые убийства граждан, притеснения и ограбления союзников» и т. д. Оратор усиливает впечатление, «нагнетая» резкие обличительные детали и подробности. Испытанное оружие Цицерона – патетика – сгущение красок, заострение. Он прибегает к иронии, насмешке, сарказму; награждает хлесткими характеристиками политических оппонентов или врагов как людей низких моральных качеств, что отвечало логике политической борьбы. Таковы сторонники Катилины, которых он делит на шесть категорий. О последних представителях развращенной «золотой молодежи» он отзывался так: «В этих бандах гнездятся все игроки, все прелюбодеи, все развратники и бесстыдники. Эти изысканно вылощенные юнцы научились… не только танцевать и петь, но также владеть кинжалами и приготовлять ядовитые напитки».
Его стиль «пропитан» эффектными антитезами, иронией, остроумием, остроумными сентенциями, афоризмами, броскими концовками фраз. Особый аромат ораторской прозе Цицерона придает ее синтаксис, членение фраз на периоды, их ритмичность и внутренний динамизм.
Заслуга Цицерона – создание латинского периода, разветвленной системы главных, второстепенных и соподчиненных предложений, что позволяло одним напряженным умственным движением охватить большой и сложный комплекс идей. Эта внешне громоздкая сложная фраза может члениться на «колена», симметричные отрезки, иногда насыщенные внутренней гармонией или, напротив, контрастами. В итоге подобная фраза вызывает ассоциации с внушительным архитектурным сооружением.
Вот начало речи в защиту упомянутого поэта Луциния Архия: «Если обладаю, почтенные судьи, хоть немного природным талантом – а я сам сознаю, насколько он мал и бессилен; если есть во мне навык к речам – и здесь, сознаюсь, я кое-что уже сделал; если есть для общественных дел и польза и смысл от занятий моих над твореньями мысли и слова, от научной их проработки – тут о себе скажу откровенно, что в течение всей моей жизни я неустанно над этим трудился; – так вот, в благодарность за все, чем я теперь обладаю, вправе потребовать здесь от меня, можно сказать, по законному праву, защиты вот этот Луниний». Главную особенность своего стиля Цицерон видел в изобилии слов и мыслей.