У читателя может сложиться впечатление, что та роль, которую мы определили на страницах нашей книги для индоевропейцев, является чрезвычайно скромной. Если точка зрения, высказанная в последней главе, является верной, то получается, что они не были создателями неолитической цивилизации даже в Европе и при этом они не были в целом пионерами в деле использования бронзы или железа. Создателей культуры мусорных куч на побережье Дании справедливо назвали «отвратительными дикарями». Еще более сильные эпитеты могли бы быть применены и к другим претендентам на право называться протоиндоевропейцами; подозрения в людоедстве высказывались относительно создателей культуры погребений с охрой. Даже в варварской Европе материальная культура скандинавов не была более развитой, чем у земледельцев долины Дуная или строителей мегалитов; в Трансильвании они появляются просто как грабители; на Древнем Востоке и в бассейне Эгейского моря они нанесли большой ущерб более древним и высокоразвитым цивилизациям.

Вероятно, вследствие каких-то причин они смогли подняться из состояния дикости и даже победить более цивилизованные племена. Не все дикари знают, как использовать в своих интересах подарки торговцев, как это делали скандинавы на Балтийском море и на юге России. Но каков был их положительный вклад в копилку человеческого прогресса? Мы можем, по крайней мере, сказать, что они не были просто разрушителями. Они знали, как использовать в своих интересах и улучшить достижения своих жертв.

Чтобы по достоинству оценить их роль, нам и далее придется использовать метод контраста. Следует отметить несколько обстоятельств. На Ближнем Востоке цивилизация достигла исключительно высокого уровня уже к 4-му тысячелетию до н.э. Поскольку более ранние достижения шумеров постепенно становятся известными и служат неким эталоном для сравнения, мы начинаем понимать, насколько пустяковыми были достижения, сделанные в течение последующих двух тысяч лет. Металлургия эпохи первой династии Ура показывает совершенное мастерство, которому по плечу были сложные технические процедуры. Основные типы инструментов, найденные в руинах ассирийских городов, использовались уже при ранних правителях Киша. С эстетической точки зрения медные коровы и инкрустации раковинами из храма в Телль-эль-Обейде (около 3200 года до н.э.) являются уже шедеврами, непревзойденными вплоть до персидского периода. Даже изумительные львы и лошади на ассирийских барельефах представляют сравнительно незначительный прогресс по сравнению с ними. Такие усовершенствования в искусствах и ремеслах, которые появляются в ассирийской цивилизации, обычно приписываются влиянию хеттов, среди которых были индоевропейцы. В области политики наиболее существенный прогресс был достигнут в 3-м тысячелетии до н.э. Правитель Аккада Нарамсин сделал шаг в направлении единства отдельных городов-государств, а Хаммурапи еще дальше продвинулся в этом отношении. Но империя Хаммурапи смогла объединить Восток только на короткое время, и его мудрые законы, в значительной степени основанные на более древних установлениях, были в дальнейшем изменены к худшему. Ассирийцы, которые были последними наследниками вавилонского суверенитета, не добавили ничего нового в политическую копилку человечества. Их империя была действительно более обширной, чем все предшествующие, но они опирались только на голую силу и жестокость, поэтому им не удалось обеспечить покоренным народам длительный мир и относительную безопасность взамен получаемой громадной дани, которой предшествовали безжалостные опустошения. Ассирийцы создали ужасный механизм для грабежа и вымогательства; а вот правительственную структуру, призванную защитить торговое и интеллектуальное общение, создал арий Дарий I. Наконец, религиозные идеи, получившие распространение по всему Древнему Востоку, оставались достаточно примитивными и не проявляли никаких признаков развития в направлении нравственности или подлинного единобожия вплоть до VI столетия до н.э. Единственным исключением было правление Аменхотепа IV в Египте; необходимо отметить, что первый еретик всемирного масштаба появился при дворе, где митаннийские принцессы играли видную роль, и его культ солнечного диска, как полагают, отражает религиозные представления ариев.

Приход к власти иранской династии Ахеменидов привел к эстетической, политической и религиозной революции. Без сомнения, персы учли опыт своих предшественников. Достигнутые успехи являются потрясающими. Ахеменидское искусство характеризуется умеренностью и реалистичностью, неизвестными на Ближнем Востоке со времен шумеров, оно впитало в себя все достижения прошедших столетий. Его наиболее яркой чертой является живая индивидуальность человеческих тел, которая так контрастирует с застывшими и невыразительными типами хеттов, вавилонян или ассирийцев. Это кажется характерной арийской чертой. Весьма существенно, что персы смогли создать простой и почти алфавитный силлабарий на основе неуклюжей и невероятно сложной клинописи, которой шумеры, хетты, ассирийцы и халдеи пользовались без заметных модификаций в течение двух тысяч лет. Персидская империя занимала гораздо большую территорию, чем области, завоеванные некогда Саргоном или Сеннахерибом. Она была организована государственным гением Дария Великого и на двести лет принесла мир на истерзанные войной земли Ближнего Востока. Под ее защитой торговцы и философы могли путешествовать беспрепятственно от Эгейского моря до реки Инд; царские дороги были артериями, по которым не только военная сила, но также и научные и религиозные достижения Древнего Востока текли в Грецию и Рим. Эта просвещенная и благоразумная организация государства, которая так сильно контрастирует с разграбленными обширными владениями ассирийских деспотов, была продумана арийскими правителями и управлялась арийскими вельможами. Официальная религия Персидской империи, зороастризм, вдохновленная нравственными концепциями, была понятна многим народам своей идеей монотеизма, даже при том, что этот интернационализм и монотеизм в некотором смысле мог отражать империализм его глашатаев, находящихся у власти.

В Элладе тот эффект, который там оказало появление индоевропейцев, распознать еще труднее. Минойцы создали цивилизацию, которая была действительно европейской, и ее достижения вполне могли соперничать с современными ей цивилизациями Востока. Но минойская цивилизация, кажется, не испытывала особой потребности в территориальной экспансии; она уже находилась в упадке, когда ахейцы уничтожили ее. Египту минойцы платили дань или отсылали подарки; у ахейцев были рубящие мечи. Минойские купцы достигли дельты Нила и Леванта; военные отряды возглавлялись эллинами. Минойское искусство достигло своего зенита около 1600 года до н.э.; во второй позднеминойский период утвердилась условность изображений, что привело к его полному упадку в третий позднеминойский период. Этот упадок не был связан с проникновением ахейских династов, но они, по крайней мере, вдохновили на создание новых декоративных принципов, которые приносили обильные плоды в VI столетии до н.э. Роспись в виде метоп на керамике контрастирует с роскошью и богатством минойского орнамента, который до самого конца сохранял в себе нечто восточное. Присущий индоевропейцам интерес к изображению человеческих тел обеспечил вазописцев темой, в которой, после грубых попыток на вазах дипилонского стиля, их классические преемники должны были достигнуть превосходства.

Но именно в континентальной Европе влияние индоевропейцев, ставших основателями западной цивилизации, наиболее очевидно. Запад и север нашего континента были заняты носителями мегалитической культуры. Громадные размеры этих памятников и мастерство, которое потребовалось для их возведения, свидетельствуют о наличии у их создателей относительно высокой цивилизации. Если Перри прав, основатели этой цивилизации были оснащены всеми материальными и интеллектуальными ресурсами египтян периода строительства пирамид. Все же на территории Франции и на Пиренейском полуострове эта цивилизация не демонстрирует признаков внутреннего развития. Хотя число памятников постепенно увеличивалось, их погребальный инвентарь оставался грубым и архаичным. Несмотря на то что они владели областями, богатыми месторождениями металлов, а по занимаемой ими территории проходили торговые маршруты, строители мегалитов продолжали использовать кремень и камень или, в лучшем случае, медь, в то время, когда другие народы уже перешли к применению бронзы и железа. Едва ли возможно указать хотя бы на один оригинальный тип инструментов или украшений, которые появились бы в мегалитических областях Франции или Португалии. Создается впечатление, что ведущую роль у населения этой культуры играл культ мертвых, строгое соблюдение которого парализовало всю их активность. Их материальная культура пребывала в состоянии полного застоя, и, чтобы найти ей аналогии, мы должны обратить свой взор на острова Тихого океана. Эта цивилизация, которая существовала в состоянии стагнации на Атлантическом побережье в течение тысячи лет или около того, со второй половины 3-го тысячелетия до н.э., не принадлежала индоевропейцам; европейская цивилизация была принесена на запад Европы кельтами из Центральной Европы в конце 2-го тысячелетия!

Ранняя история Британии имеет свои особенности. Вскоре после 2000 года до н.э. носители культуры боевых топоров завоевали территорию, ранее занятую, точно так же как во Франции и в Португалии, строителями мегалитов. С их появлением начался период быстрого и самобытного развития. Богатый и разнообразный инвентарь носителей культуры круглых курганов представляет собой разительный контраст с монотонной бедностью погребального инвентаря из более древних длинных курганов. Мы теперь знаем, что носители культуры боевых топоров смешались с индоевропейцами, и европейская цивилизация, которая отныне утвердилась в Британии, была, очевидно, принесена туда ими.

В Скандинавии контраст с Францией и Пиренейским полуостровом выглядит еще более впечатляющим. Здесь также население строило мегалитические гробницы, но их погребальный инвентарь коренным образом отличается от того, что находят в западной части континента. Помимо мегалитических гробниц, здесь также известны и другие типы погребений, скрывающих либо остатки народа, который прибыл сюда с юга России, либо представителей более древней культуры, существовавшей здесь еще до начала строительства дольменов, которые, как мы полагаем, были индоевропейцами. Именно благодаря им мегалитическая цивилизация на севере продвинулась дальше в своем развитии, чем на других занимаемых ею территориях. Взаимодействие двух типов цивилизаций стало главной движущей силой быстрого прогресса. В конечном итоге различия между ними были преодолены; индоевропейцы утвердили свое господство и свою культуру — заимствовав при этом некоторые достижения у своих соседей — объединив различные этнические группы в одно целое, в котором гармонично сплелись западные и восточные идеалы, создали прогрессивное общество, которое одинаково блестяще проявило себя как в торговле, так и в искусстве и в войне. Разрыв между культурами на территории Франции и Скандинавии в начале 2-го тысячелетия до н.э. был огромным. Превосходство второй из них объясняется вкладом индоевропейского элемента в европейскую цивилизацию.

В долине Дуная события развивались примерно по такому же сценарию. Ранние земледельцы достигли довольно высокого уровня культуры. Достижения материальной культуры, принесенные туда скандинавами, имели вторичное значение. Очень часто подобные вторжения даже отбрасывали развитие цивилизации назад. Но первая дунайская культура была сугубо земледельческой цивилизацией, неспособной к прогрессу и застойной. Предоставленная сама себе, она, возможно, так и осталась бы на уровне тотемических обществ Меланезии или Северной Америки. Те уголки Дунайской культуры I, которые не были затронуты внешним влиянием, в течение долгого времени пребывали в застойном состоянии. Но только там, где вторжения скандинавов происходили постоянно, мы находим достижения бронзового века, которые являются действительно европейскими инновациями. Тем ферментом, который преобразовал земледельческие общины в героические племена бронзового и железного веков, открыв тем самым дорогу инициативе и индивидуальности, по нашему мнению, были индоевропейцы.

Таким образом, индоевропейцы действительно появляются всюду как носители истинного прогресса, в Европе их расселение отмечает тот момент, когда история нашего континента начинает развиваться иным путем, чем Африка или острова Тихого океана.

Возможно, в умах читателей разочарование теперь сменилось замешательством. Каким образом индоевропейцам удалось всего этого добиться? Только не благодаря превосходству их материальной культуры. Мы отвергаем идею, что их особую гениальность следует связывать со строением скандинавских черепов. Мы более чем уверены в том, что, когда гений индоевропейцев в полной мере проявил себя в Греции и Риме, чисто скандинавский тип был в основном поглощен средиземноморским субстратом: последний подарок, завещанный индоевропейцами побежденным народам, не был ни более высокой материальной культурой, ни крепким телосложением, а тем, что мы упоминали в первой главе, — более развитым языком и менталитетом, благодаря которому он появился. Особенно важно подчеркнуть, что в тех местах, где, как, например, в Митанни, индоевропейский язык не был сохранен, эффект от вливания индоевропейской крови не дал существенного результата.

В то же время факт, что первые индоевропейцы были скандинавами, также имел важное значение. Физические характеристики этого народа позволили им, только благодаря своей превосходящей физической силе, завоевать даже более развитые народы и тем самым распространить свой язык на те области, где их физический тип в дальнейшем почти полностью исчез. Это истина, лежащая в основе панегириков германистов: превосходство скандинавов в телосложении способствовало распространению их более развитого, по сравнению с другими, языка.