А. А. Сванидзе

Средневековый город и рынок в Швеции XIII-XV веков

2. Втягивание в товарное обращение деревенских промыслов

 

Сохранение ремесленных и промысловых занятий, их значительное распространение в среде шведских крестьян, неоднократно отмечалось литературой. В свое время Э. Ф. Хекшер справедливо связал это с недостаточностью земледелия1172. Другая причина – обилие источников промысловой добычи. Специальные исследования по ряду районов собственно Швеции, а также финской Приботнии и Северо-Западной Руси позволяют считать, что компенсация недостаточного развития сельского хозяйства, особенно хлебопашества, ремеслами и промыслами была характерна в средние века почти для всего балтийского ареала1173.

По тем товарным связям, которые складывались у крестьянства на базе сбыта продукции сельского хозяйства, видно, что в течение XIII-XV вв., но особенно в XV в., происходило интенсивное втягивание в сферу товарного обращения той части натурального хозяйства крестьянина, которую мы называем домашней промышленностью. Это деревенские промыслы и кустарные ремесла, отличительная особенность которых – производство продукта из сырья, добытого в том же хозяйстве, тем же хозяином. Вероятно, от случая к случаю крестьяне приторговывали различными поделками и продуктами промыслов. Но некоторые виды этих предметов выносились ими на рынок столь регулярно, что можно говорить уже о товаризации тех или иных подсобных промыслов крестьян и специализации в этом направлении отдельных поселений или местностей.

Так, в районах Бергслагена многие бонды занимались "незаконной" добычей руды1174. Учитывая концентрацию металлопродуктов в экспортных партиях, в руках купцов, эта мелкая и мельчайшая добыча руды могла иметь значение для местного потребления и для обмена с приезжими бондами.

Развитие горно-металлургического промысла стимулировало не только городскую металлообработку, но и дальнейшее выделение металлистов в сельской местности, прежде всего в том же Бергслагене. С одной стороны, там развивалось кузнечное ремесло: бонды горняцких областей, особенно в Далекарлии и Вестерйётланде, платили годовой земельный налог (skatt) лопатами, топорами и стрелами; там было много специалистов – кузнецов, оружейников, пушкарей, слесарей и др., которых в документах называют бондами1175. В далекарлийских документах упоминается "королевский бонд" Магнус, который держал от короны половину железоплавильни в Норберге, сам же проживал в деревушке Нючёпингского лена, в Сёдерманланде1176. Многие далекарлийские бонды-землевладельцы имели доли в шахтах1177.

В том же Бергслагене бонды регулярно поставляли плавильням древесный уголь, а шахтам – крепежный материал1178; дрова и лесоматериалы, в частности бочарная древесина, поступали от бондов в города1179. Известно, что из Швеции регулярно вывозили неразделанное дерево, доски, бересту, смолу и другие продукты лесного промысла1180; вероятно, их поставляли бонды. Судя по номенклатуре изделий городских бочаров и столяров, мелкая деревянная утварь и бытовая посуда вообще или почти не изготовлялась в городе1181; видимо эти предметы также привозили бонды. Известно, в частности, что обработкой дерева особенно славились деревни Вестерйётланда, а также финские поселения на побережье Балтики, откуда всевозможная деревянная посуда вывозилась сотнями штук1182.

Важнейшим промыслом в ряде прибрежных поселений было плотничество, особенно судостроение. В эпоху викингов постройка и снаряжение кораблей были, как известно, повинностью бондов (ledung, snäkkiolag), и эта повинность в виде денежного побора просуществовала в Швеции до конца XV в., особенно в приморских и приозерных областях. В XIV в. каждая сотня обязывалась выставить (или оплатить) 4 корабля, причем бонды должны были сами позаботиться о починке этих судов1183. В XIV и XV вв. древние и сильные в приморской Швеции традиции крупного судостроения ослабели. Судя по отдельным находкам, шведы до XVI в. строили преимущественно небольшие каботажные и речные суда – шняки (snäka), шхуны (ладья, skuta), карвы (karva), но строили в большом числе. Лодки же (bååt) были составной частью имущества крестьян побережья и многих горожан1184, не говоря о рыбаках. Лодки и корабли находились под охраной королевского мира, торговля ими особо нормировалась в Государственном законодательстве XV в.1185 Выше говорилось, что кораблестроение стало отраслью городского ремесла лишь к концу рассматриваемого периода, да и тогда в городах – точнее, в пригородах – строили преимущественно крупные суда, сооружением более мелких плавучих средств занимались бонды. Специальное исследование этого вопроса, проведенное на финском материале, показало: в 11 поселениях Юго-Западной Финляндии (округ Närpes) 32 бонда занимались изготовлением ботов и ладей; в 1539 г. Олаус Магнус в своей Carta Marina обозначил это место: "Hic fabricatur naves", а в 1550 г. из этого района в Стокгольм доставили на продажу 1030 ботов1186.

Важнейшей чертой хозяйственной истории средневековой Швеции было, как уже говорилось, сохранение на уровне кустарного промысла прядения и ткачества. Грубое домотканое сукно – вадмаль входило в число основных платежных средств. Будучи намного (в 4,5-30 раз) дешевле ввозных сукон1187, вадмаль нескольких сортов являлся "главной одежной тканью" Швеции, его носили бонды и ландбу, горняки и горожане, слуги и служанки1188. Его не зазорно было носить и королю. "Носить вадмаль – вот обычай нашей страны", – читаем мы в политической поэме Хенрика Тидеманссона (1465-1500) "Конунг"1189. Полотно, которое носили шведы, также было деревенского происхождения. В источниках первой половины XV в. упоминается "шведское или смоландское полотно", "льняное полотно двойной ширины" (repaelaeript), вермландское (с Эланда)1190. В Биркрэтте полотно фигурирует в числе главных товаров, причем особо говорится о вестйётском полотне1191. В этой области (как и на Эланде) некоторые слои населения и целые деревни специализировались и на производстве домашних сукон, а в конце XVI в. ткачество стало основой развития нового города Буроса1192. Тысячи локтей вадмаля и полотна продавались на ярмарках, особенно старинной Упсальской1193. Сбывали вадмаль и полотно в первую очередь сами бонды1194; вероятно, скупкой этого товара на местах занимались и профессиональные торговцы или их посредники: ведь шведские домашние ткани широко вывозились за границу, в том числе на Русь (через Готланд) и в другие страны1195.

Распространенным домашним ремеслом было изготовление канатов. Даже в Мальме, где существовал один из немногих в Швеции канатных цехов, "бонды из деревни" торговали канатами, увязанными в бухты по 20 и 10 метров1196.

Сохранение, распространение и дальнейшее развитие домашних ремесел стимулировались рядом причин: традициями "сторонних заработков" в условиях недостаточности (по природным, а затем и социальным причинам) пашенного земледелия; краткостью сельскохозяйственного сезона на балтийском севере, оставлявшего крестьянину значительный избыток времени1197; дроблением наделов; личной свободой крестьян, избавлявшей их от необходимости полной перестройки жизни и ухода в города; возможно, слабым развитием городов в некоторых районах тогдашней территории страны1198. Но главную причину распространения и товаризации домашних промыслов и ремесла следует видеть в преобладании оброчной ренты, которая позволяла гибко использовать, мобилизовывать в условиях развития товарно-денежных отношений все ресурсы мелкого крестьянского хозяйства, защищающего себя от нажима феодальных господ и феодального государства.

В подавляющем большинстве случаев сбыт ремесленных поделок имел компенсаторный характер: он играл роль подспорья к основному сельскому производству и не только не менял натуральную природу крестьянского хозяйства, но, напротив, закреплял ее, помогая крестьянину сохранять целостность, стабильность хозяйства. С ухудшением экономического положения крестьян (рост налогов, дробление наделов и т. д.) и по мере развития рынка компенсаторная роль домашних промыслов видоизменялась и в XV в. за фактами о крестьянском ремесле во многих случаях скрывается уже ремесленный профессионализм.

В принципе наличие в деревне ремесленников двух-четырех специальностей диктовалось повседневными нуждами самой сельской жизни. Это были прежде всего мельники, кузнецы-ковали и коновалы, часто сапожники, портные. Такие ремесленники жили в каждом приходе1199. Существовала известная закономерность в численном соотношении крестьянских дворов и обслуживающих их ремесленников, которое, конечно, несколько варьировалось в зависимости от местных условий: например, в животноводческих и промысловых йётских областях, в самых густонаселенных районах на 1000 чел. приходилось примерно по двое кузнецов, сапожников и портных1200. Такие ремесленники были как бы приданы натуральному крестьянскому хозяйству (конечно, в масштабах не индивидуального двора, а деревни или группы поселений), продукт их труда и не появлялся на рынке1201.

Вместе с тем наряду с этими "обязательными" сельскими ремесленниками в деревне сложилась более широкая ремесленная среда: в ряде постановлений XIV и XV вв., где специально говорится о деревенских ремесленниках, называют сапожников, скорняков, портных, кузнецов, слесарей, котельщиков, ювелиров, кожевников1202. В этом перечне бросается в глаза превалирование специалистов по металлу и коже (меху). Выше уже говорилось о развитии деревенского ремесленного профессионализма именно в этих сферах. Из приведенных фактов также следовало, что профилирование по этим специальностям развивалось в деревне вовсе не повсеместно и не равномерно, а в определенных районах и поселениях, зачастую отличавшихся довольно универсальным ремесленным уклоном. Так, Дальсланд исстари славился искусством различных ремесел, но тамошние жители свои поделки не сбывали1203. Другое дело – ётские земли и прибрежные финские поселения. Вестйёты особенно были известны своими товарными промыслами. Тамошние приходы – местечки Марк и Кинд – специализировались на кузнечных (оружейных, слесарных и др.) работах, 29 деревень тамошней сотни Мэрк занимались изготовлением сукон1204; местечко Нэрпес, в финской Ботнии, как свидетельствует Олай Магнус, поставляло мелкие суда (боты) и бомбарды. О концентрации ремесленников, особенно сходных специальностей, в определенных местах свидетельствуют и данные об их профессиональных объединениях в деревне; любопытно, что эти союзы, как и сама концентрация сельских ремесленников, обнаруживаются в непосредственной близости от городов1205.

В государственных и городских постановлениях говорится о деревенских ремесленниках, что они "ездят между поселениями и делают, что им положено"1206; что немалое число бродячих мастеров ездит "по городу и деревням", предлагая свои изделия либо работая на заказ1207; что сельские ремесленники часто предлагают свои изделия именно в городах, конкурируя с городскими мастерами1208-1209. Эти материалы становятся все обильнее. В первой половине XIV в., особенно в период подготовки и сразу после издания Стадслага, правительство предписывало сельским ремесленникам либо переехать в города, либо прекратить занятия товарным ремеслом1210. В середине XV в. второе Земское уложение уже нормирует условия их жизни и труда как особой прослойки именно деревенского населения, представителям которой дозволяется свободно докупать сырье и прочее, что относится к их ремеслу (gerning), и свободно, без штрафов и без пошлин сбывать свои изделия, где они пожелают1211. К концу столетия нажим городов в этой области несколько усилился, но не повсеместно1212. Характерно, что речь при этом не шла об обычных приходских ремесленниках, искони приданных деревенскому хозяйству1213.

Очевидно, что в XIII-XV вв. в Швеции не просто "сохранялись" традиционные для деревни ремесла, но и происходило, особенно со второй половины XIV в., их вторичное – и усиленное – развитие. Оно базировалось уже на новой основе, приобрело товарный характер – под прямым воздействием городов и городского рынка. В ходе этого нового этапа эволюции деревенских ремесел происходила их аккумуляция по ряду направлений: по линии складывания профессионально-социального слоя внутри деревни и по линии трансформации самих сельских поселений – превращения некоторых из них в ремесленные слободы, даже с профессиональными союзами.

При отсутствии крепостного права деревенским ремесленникам во многих случаях было выгоднее жить в деревне, избавляясь от засилья городского патрициата, тяжелого городского тягла, конкуренции бойких иноземцев и обязательного досмотра цехов или магистратов. Поэтому многочисленные жалобы горожан и неоднократно повторявшиеся указы короны о насильственном переселении сельских ремесленников в города нередко оставались безрезультатными. В XIV в. обязательному переселению в города подвергались преимущественно ювелиры: их ремесло было связано с драгоценным металлом, который служил также сырьем для монетного дела, подлежавшего королевской регалии и особенно жесткому досмотру. В XV в. в города и пригороды стало выгодно переходить корабелам и оружейникам, получавшим крупные королевские заказы. Но многие ремесленники вплоть до начала XVII в. оставались все же в деревне.

В уже цитированных "Законах о торговле" Уложения XV в. о деревенских ремесленниках сказано, что "они должны платить налог или подать там, где живут, и иметь такое же право во всем, как другие люди". Иначе говоря, по своему статусу деревенские ремесленники относились к крестьянству. Характерно, что в ряде документов заведомых ремесленников и даже мелких сельских предпринимателей называют "бондами", "мужиками"1214. Интересна в этой связи грамота Векшё от 1342 г., где всем деревенским ремесленникам, видимо, проживавшим в округе города, – ювелирам, котельщикам, и пр. – было велено в течение ближайшего полугодия переселиться в город; предписание не распространялось на тех ремесленников, которые имели в деревне землю; такие люди имели право по-прежнему "строиться и жить в деревне, свои изделия производить дома и затем везти в города"1215.

Свидетельства о деревенских ремесленниках, имеющих свою землю, и о "крестьянах", занятых уже преимущественно ремеслом, содержат и дипломы1216. С другой стороны, как видно из той же хартии Векшё, существовали безземельные деревенские ремесленники. Держания таких ремесленников мы встречаем во владениях монастыря в Ску1217.

Очевидно, что процесс складывания деревенской профессиональной промышленности происходил двумя путями. Во-первых, ремеслом стали заниматься разорившиеся, лишившиеся земли крестьяне, не захотевшие или не сумевшие устроиться в городах. Вероятнее всего, в XV в. города таких бедных людей не хотели принимать; их стало слишком много, а после разгрома восстания Энгельбректа (1434-1436 гг.) городской патрициат особенно настороженно относился к мятежным слоям крестьянства1218. Кроме того, как видно из ремесленных уставов, бюргеры охотнее принимали в свои ряды уже сложившихся ремесленников, обладавших материальной базой и мастерством1219.

Во-вторых, ремесленный профессионализм в деревне развивался за счет трансформации "побочного заработка" крестьянина в его основное средство существования. При всех условиях это означало отслоение от крестьянства определенных групп людей (размер которых в XV в., впрочем, не следует переоценивать).

Хотя деревенские профессиональные ремесленники и торговали в городах, они отличались от городских по ряду качественных показателей; были сильнее привязаны к земле, менее концентрированы, более универсальны (т. е. не профилированы внутри отраслей) и, наконец, давали более дешевую, простую продукцию. Не случайно, например, так часто упоминавшиеся деревенские ювелиры работали сплошь и рядом не с благородными металлами, а с железом1220; не случайно также, что появление высококачественных тканей, способных выдерживать конкуренцию с импортными (например, полотна marbolärft в XVI в.) было связано уже с развитием городского ткачества1221.

Однако сохранение в деревне до конца исследуемого периода – в силу специфики общественного разделения труда и ряда общих особенностей экономического и социального строя – прослойки профессиональных ремесленников, равно как и сохранение ряда важнейших отраслей ремесла в рамках домашнего деревенского хозяйства, не могло не сказываться отрицательно на темпах роста и развитии торгово-ремесленной прослойки городов, характере их промышленного профиля. С этим обстоятельством, вероятно, связана и узость цехового строя, и сравнительная общая слабость ремесла в городах, позволявшая не считаться с ним ни городской олигархии, ни центральной власти. Эти особенности можно, с определенными оговорками, считать общескандинавскими1222.



1172 Hechscher Е. F. Svenskt arbete, s. 45.
1173 Kerkkonen G. Bondebefolknirigens binaringar, s. 273; Svensson M. I. Hantverk och hantverkare pa Dal, s. 90. Хорошкевич А. Л. Торговля..., с. 54. О деревенских ремеслах на Руси см. также в специальных работах Н. Аристова и Б. А. Рыбакова.
1174 Ср.: Состав земельной ренты в лене Эребру и др. (Boёthius В. Dalarnas bransleskatter, s. 33 f.; Lonnroth E. Statsmakt, s. 185).
1175 Soderberg Т. Op. cit., s. 408; Forseil N. Op. cit., s. 7.
1176 DD, N 870.
1177 Т. Сёдерберг называет их "бонды-горняки" (op. cit., s. 200, 427).
1178 DD, N 22.
1179 DD, N 170; So, s. 219, 220; Boethius B. Dalarnas bransleskatter, s. 11, 12.
1180 Ved, brader, nafver, tjara (St. tb 1, s. 453); Lind I. Goteborgs handel, s. 16; Liljegren A. Stockholms handel, s. 29; m. m.
1181 So, s. 319-320.
1182 Forsell N. Op. cit., s. 7; Kerkkonen G. Op. cit., s. 273.
1183 Hafstrom G. Op. cit., s. 17 f., 22, 23, 30; Tunberg S. Till Svearikes aldsta historia, s. 146-166; Dovring F. De staende skatterna, s. 17 f; Ahnlund N. Op. cit., s. 69.
1184 Erikskrosnikan, s. 7, 8, 175, 204, 217, 242; So. s. 296, 394; Lonnroth E. Fran svensk medeltid, s. 55 m. m.
1185 ChL, Add. D, 2, s. 404, KmB, I.
1186 Kerkkonen G. Op. cit., s. 295, 298, 300-301.
1187 Ср. расценки на ткани середины XIV, середины XV и начала XVI в. (DD, № 16; St, sb 1, s. 565-566; So, s. 312-313).
1188 So, s. 312-313, 315; DD, N 16, 22, Itb, s. 71; St. sb 1, s. 565; Kerkkonen G. Op. cit., s. 283, 287.
1189 Svenska medeltidsdikter och rim, s. 420; В 1527 г. делекарлийцы повторили это требование Густаву Вазе (Svensson S. Modelejon i bondedrakt, s. 169).
1190 DD, N 16, SFS, 1914, s. 291.
1191 Bjr, b. 8.
1192 Forsell N. Op. cit., s. VII. Об эстйётском вадмале известно еще из областных заколов (ogL, BgB, IX).
1193 Kerkkonen G. Op. cit., s. 282-288.
1194 Bjarkoa Ratten, bil., s. 30 f.
1195 Donner G. A. Striden om arvet, s. 25; Ruuth I. W. Op. cit., I, s. 73, 79; Ср.: Хорошкевич A. Л. Торговля..., с. 193-194.
1196 Nilson A. Studior, s. 30, 39, 41, 42, 69, 80, 84, 143; Olofsson О. Rep av tra och naver, s. 117-151; Moder I. Olanskt lallrepslageri, s. 27 f.
1197 Роль в складывании побочных заработков такого фактора, как наличие свободного времени, справедливо акцентировал К. Маркс (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 6, с. 589). Напротив, при длительном или круглосуточном сельскохозяйственном цикле развитие крестьянских ремесел затруднено. Ср. Павлов В. И. Социально-экономическая структура..., с. 52).
1198 Ср.: RosenJ. Hantverkare, s. 220-221.
1199 Ср., например, UL, b. XIII, § 5. В отдельных случаях в деревне фиксируются плотники (ATjb, s. 41, Вэренд).
1200 Ср. данные: PalmeS. U. Stand, s. 21.
1201 Ср.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 3, с. 331.
1202 PRF, N 333, 357, 362, 363.
1203 Svensson N. I., Hantverk, s. 89.
1204 Фогтства oresten, Opensten (Fritz B. Lan, I, s. 141).
1205 Ср. союзы сапожников в Kumla (около Эребру) и вокруг Хальмстада. (Hansson S. Op. cit., s. 40).
1206 ChL, KmB, VIL
1207-1208 So, s. 22 (§ 24); ср.: s. 20, 62-63, 66, 159.
1209 См. особенно: PRF, N 30 (a. 1342).
1210 PRF, N 14 (DS, N 2077), 30, 108, 192, 233 m. т.
1211 ChL, KmB, VII, § 1 ("gerninges men som a lande boa...").
1212 Особенно это относится к городам Сконе, но известны соответствующие хартии Хедемуре и др. (PRF, N 333, 357, 362, 363).
1213 Ср. замечание Б. Хеллнера, что приказ о сгоне всех ремесленников в города не распространялся на сельских "черных" кузнецов (Hellner В. Jamsmidet, s. 31).
1214 Forsell N. Op. cit., s. 7. 7. Ср. текст о "бонде Магнусе", который был совладельцем плавильни в Нурборге (прим. 32). Бондами называли, вероятно, и жителей поселения городского типа, не получившего прав города.
1215 PRF, N 30.
1216 Например, в грамоте от 11.VIII 1358 г. (Sv. or. perg. DRA, RA), скрепляющей сделку на недвижимость, указано, что рента с этого и другого, расположенного неподалеку владения – по 20 марок вадмаля (т. е. сукна на 20 мк) ежегодно. Цена локтя вадмаля по расценкам середины XIV в. – 1-2 эртуга (DD, № 16); соответственно в 20 мк содержалось 480-240 локтей вадмаля. Держатели в данных владениях, видимо, специализировались на сукноделии.
1217 См. ниже, табл. 10 и примечания.
1218 Ср.: Karlskronikan, s. 23: о массовом разорении крестьян в результате налоговой реформы 1413 г. Стренгнесский указ 1437 г. предписывал всем бондам и ландбу вернуться в деревню, a не попрошайничать в городах. В 1491 г. магистрат Вадстены принял решение выгнать из города всех бездомных людей, которые туда беспрерывно прибывают (PRF, № 203). Об увеличении числа разорившихся людей в дереве XV в. см.: Norborg L.-A. Storforetaget, s. 200.
1219 So, s. 106, § 17 (устав 1501 г.).
1220 Karlsson W. Hantverkarnas liv, s. 134.
1221 Forsell N. Op. cit., s. 9. В этой связи несомненный интерес представляют работы, где на материале отдельных отраслей ремесла рассматривается в одном ряду история городского и деревенского ремесла – направление, открытое работой А. Сандклефа.
1222 Ср.: Berg R. Det Danske Haandvarks Historia, s. 14; Ljung S., Rosen J. Hantverkare, s. 216-221.
Просмотров: 4079