Алексей Горбылев

Ниндзя: боевое искусство

Сохэи – монахи-воины

 

   Авторы некоторых работ по истории ниндзюцу приписывают сотворение этого искусства монахам-воинам. Некоторый резон в этом есть, хотя бы потому, что одну из самых знаменитых школ ниндзюцу – Нэгоро-рю – действительно создали сохэи из монастыря Нэгоро-дэра (о Нэгоро-рю см. главу 7). Что же представляли собой монахи-воины и как они появились?

   Феномен сохэев уходит своими корнями еще в X в. Возникновение особой группы монахов-воинов было связано с превращением буддийских монастырей в крупных земельных собственников. Известно, что японские государи видели в буддизме религию, способную защитить страну от всяких напастей. Действительно, когда однажды на Японию обрушилась эпидемия оспы, монахи вознесли молитвы Будде, и вскоре страшный мор прекратился. После этого щедрые дары дождем просыпались на монастыри. Императоры жаловали им земельные угодья, освобождали их от налогов. И вскоре богатство и мощь буддийских монастырей возросли до невероятных размеров. Например, крупнейший монастырь Тодай-дзи в 747 г. имел 1000 домов, разбросанных по всем центральным провинциям страны. В 758 г. император Сёму пожаловал ему еще 5000 домов в 38 провинциях.

   В то время как двор мало внимания уделял простому люду, монахи всегда проявляли по отношению к нему большую заботу – во-первых, этому их учил Будда, а во-вторых, буддийские монахи были едва ли не самыми образованными людьми в тогдашней Японии. Они учили народ строить мосты, возводить дамбы, рыть колодцы.

   Поскольку земли храмов были освобождены от налогов, многие крестьяне стали формально дарить им свои земли и таким образом за небольшую мзду освобождать их от налогов. Монахи же быстро сообразили, что подобные спекуляции с землей могут сильно повысить их благосостояние.

   Государство, как могло, боролось с ростом могущества храмов. Так, в 746 г. был издан указ, запрещавший монастырям покупать землю, однако запрет не распространялся на разработку пустошей, и монахи вновь нашли лазейку для обогащения.

   К концу VIII в. столичные нарские монастыри начали оказывать столь мощное давление на императорский двор, что в 784 г. было принято решение перенести столицу из Нары в Нагаоку, но так как это место оказалось не вполне пригодным, в 794 г. двор переехал в Хэйан (ныне Киото), где и оставался на протяжении многих веков.

   Еще в 788 г. в 10 километрах к северо-востоку от Хэйана на знаменитой горе Хиэй-дзан основатель буддийской школы Тэндай монах Сайтё заложил монастырь Энряку-дзи. Поскольку северо-восточное направление в китайской астрологии считалось «Воротами демона», откуда приходит все зло, нахождение в этой стороне буддийского храма было сочтено добрым знаком при выборе места для будущей столицы. Милости полились рекой на Энряку-дзи, «заслонившего собой» столицу, и вскоре своим богатством он стал соперничать со старыми монастырями Нары. С течением времени всю гору Хиэй покрыли замечательные храмы и хозяйственные постройки.

   С момента переноса столицы в Хэйан между Энряку-дзи и старыми нарскими монастырями разгорелась жестокая вражда. Чтобы утихомирить религиозные споры, в 963 г. в императорском дворце состоялась «конференция» 20 ведущих представителей разных школ буддизма, которые должны были разрешить спорные вопросы. Но поскольку в основе вражды между монастырями лежали не религиозные, а экономические причины, это собрание иерархов лишь подлило масла в огонь.

   Впрочем, и в самих центрах буддизма порядка тоже не было. Так, в 968 г. нарский монастырь Тодай-дзи начал настоящую войну за земельные участки, собственность которых была неясна, против своего соседа – Кофуку-дзи. А на горе Хиэй приход к верховенству непопулярного настоятеля и религиозные споры привели к образованию двух враждующих группировок. В результате последовавших «разборок» был даже убит один из кандидатов в настоятели.

   В период политического хаоса X–XII вв., когда власть в стране захватили временщики из семьи Фудзивара, богатство буддийских храмов стало привлекать внимание предводителей самураев, желавших нажиться за счет служителей церкви. Да и государственные чиновники не раз покушались на суверенитет относительно беззащитных монастырских владений. Поэтому вскоре монахи с горы Хиэй создали собственную армию, которая должна была защитить их владения и привилегии от покусительства со стороны.

   Поскольку армия Энряку-дзи вскоре от обороны перешла к наступлению, напав на синтоистский храм Гион в Хэйане, подчинявшийся нарскому Кофуку-дзи, другие монастыри, и Кофуку-дзи в первую очередь, тоже стали создавать военизированные объединения. Всего через несколько лет все крупные буддийские монастыри Нары и Хэйана уже располагали тысячами бойцов, разорительные нашествия которых в течение двух следующих столетий терроризировали суеверных придворных и простых горожан столицы.

   Воины-монахи действительно были грозной силой. В ратном умении они мало уступали самураям, а иногда даже превосходили последних. Для увеличения своих армий монастыри стали посвящать в монахи всех желающих из числа прошедших военную подготовку. Зачастую такие «послушники» были беглыми крестьянами или мелкими преступниками. Они-то в основном и вели военные действия. Впрочем, и ученые монахи высшего уровня, составлявшие цвет японской нации, при необходимости с готовностью вступали в сражение.

   Многочисленные гравюры донесли до нас облик сохэев, облаченных в тяжелые длинные рясы, с длинными башлыками, скрывающими лицо (по некоторым данным, так сохэи пытались скрыть свой монашеский статус). Рясы сохэев при помощи гвоздичного масла окрашивались в светло-коричневый цвет или же оставались белыми. На ногах они носили деревянные сандалии на подставках – гэта. Во время сражений сохэи надевали под рясы боевые доспехи. Как правило, это был облегченный доспех пехотинца – харамаки, но некоторые монахи носили и тяжелый доспех ёрои. В бою многие из них снимали башлык и надевали повязку хатимаки, которая защищала глаза от пота. Основным оружием сохэев были алебарды-нагинаты, как правило, выполненные в стиле сёбу-дзукури с клинком до 120 см длиной, режущие удары которого оставляли страшные раны на теле противника.



   Знаменитый мастер боя копьем монах Инъэй. Со старинной гравюры



   В обращении с нагинатой сохэи были настоящими виртуозами. Об этом свидетельствует, например, следующий эпизод из «Хэйкэ-моногатари»: «Но вот вперед выбежал Готиан Тадзима, потрясая алебардой на длинном древке, с изогнутым, словно серп, лезвием. «Стреляйте все разом, дружно!» – закричали воины Тайра, увидев, что Тадзима, совсем один, вскочил на перекладину моста. Несколько самых метких стрелков сгрудились плечом к плечу, вложили стрелы в луки и разом спустили тетиву, стреляли снова и снова. Но Тадзима не дрогнул. Когда стрелы летели высоко, он нагибался, когда низко – подпрыгивал кверху, а стрелы, летевшие, казалось, прямо в грудь, отражал алебардой. С того дня прозвали его Отражающим стрелы».

   Любопытно также, что первое в японской литературе описание приемов кэндзюцу, фехтования мечом, также связано с сохэями. Содержится оно все в той же повести «Хэйкэ-моногатари»: «Никто другой не осмелился бы вступить ногой на узкую перекладину, но Дзёмё бежал так смело, будто то была не тонкая балка, а широкий проезд Первой или Второй дороги в столице! Он скосил алебардой пятерых и хотел уже поразить шестого, но тут рукоять алебарды расщепилась надвое. Тогда он отбросил прочь алебарду и обнажил меч. Окруженный врагами, он разил без промаха, то рубил мечом вкруговую, то крест-накрест, то приемом «Паучьи лапы», то «Стрекозиным полетом», то «Мельничным колесом» и, наконец, как будто рисуя в воздухе замысловатые петли «Ава». В одно мгновение уложил он восьмерых человек, но, стремясь поразить девятого, нанес слишком сильный удар по шлему врага; меч надломился, выскочил из рукояти и упал в реку. Единственным оружием остался теперь у него короткий кинжал. Дзёмё бился яростно, как безумный».

   Однако главным оружием монахов был, пожалуй, страх перед гневом богов. Все монахи носили с собой четки, с помощью которых они в любое время были готовы ниспослать проклятие на голову обидчика. Причем придворные, жизнь которых строго регламентировалась религиозными предписаниями, считавшими гору Хиэй священной покровительницей столицы, были особенно чувствительны к такому обращению. Несмотря на то что «священная» гора уже давно превратилась в разбойничий притон, в котором каждые четверо из пятерых монахов получили свой сан неправедным путем, они продолжали благоговеть перед «монастырем-покровителем».



   Сохэй в бою. Со старинной гравюры



   Очень часто в бою перед строем человек двадцать монахов несли огромное переносное синтоистское святилище – микоси, в котором якобы обитало могущественное божество-ками горы Хиэй. Непочтительное поведение по отношению к микоси и несущим его монахам считалось оскорблением самого ками, и уж тут-то жди беды: страшной засухи, наводнения или эпидемии оспы – бог ничего не забудет и не простит. Можно легко представить, какой ужас на горожан и чиновников наводили полчища монахов с микоси в голове армии, читающие нараспев буддийские сутры и ниспосылающие хором проклятия. Иногда монахи оставляли микоси прямо на улицах города, а сами удалялись на гору, и в столице царила паника, поскольку никто не знал, что же делать с этой обителью богов. Обычно это продолжалось до тех пор, пока правительство не удовлетворяло все требования монахов.

   Однако самую дикую ярость монахи приберегали на случай межхрамовых столкновений, которые следовали одно за другим. Это не были религиозные войны, поскольку в их основе лежали не конфессиональные, а экономические противоречия. Борьба шла за землю и престиж, причем в качестве последнего аргумента сохэи не раз выдвигали сожжение монастыря-соперника. В 989 и 1006 гг. Энряку-дзи вел боевые действия против Кофуку-дзи, а в 1036 г. воевал против Мии-дэры. В 1081 г. Энряку-дзи в союзе с Мии-дэрой вновь атаковал Кофуку-дзи, но последний дал отпор хиэйским монахам и сжег Мии-дэру дотла. Несколько позже, в том же году, Мии-дэра вновь была сожжена, но уже монастырем Энряку-дзи, который не пожелал считаться с некоторыми притязаниями недавнего союзника. В 1113 г. воинственные хиэйские сохэи разорили Киёмидзу-дэру во время скандала по поводу избрания нового настоятеля этого храма. В 1140 г. Энряку-дзи вновь напал на Мии-дэру, а в 1142 г. Мии-дэра атаковала Энряку-дзи. Список столкновений между монастырями бесконечен, перечислить их все невозможно…

   Несмотря на все буйство монахов, императорский двор продолжал осыпать их щедрыми дарами, золотом и землями. Возможно, придворные просто боялись «святых» мужей и надеялись таким образом купить их благосклонность. Но, по-видимому, насытить акусо – «плохих монахов» – уже ничто не могло. Они становились все более алчными. Пожалуй, лучше всего о сохэях сказал экс-император Сиракава, который во время одного из их выступлений выглянул в окно и печально прошептал: «Хоть я и правитель Японии, есть три вещи, которые не подвластны мне: стремнины реки Камо, выпадение игральных костей и монахи с гор!»

   В XI–XII вв. монахи одного только Энряку-дзи не менее 70 раз подступали с военной силой к императору с требованием удовлетворить их пожелания. Не будет преувеличением сказать, что такая их активность во многом определила ход японской истории в тот период, поскольку именно благодаря их бесцеремонности в обращении с самим императором стало очевидно бессилие власти, позволившее чуть позже самурайскому сословию установить свое господство в стране.

   Хотя пик военной активности буддийских монахов приходится на период XI–XII вв., в последующие четыре столетия они продолжали вносить немалую лепту в хаос, царивший в Японии. И лишь во второй половине XVI в. объединители Японии Ода Нобунага и Тоётоми Хидэёси нанесли смертельный удар по военной мощи буддийских монастырей.

Просмотров: 15535